Цири — больше не ребёнок

Тусклый свет покачивающейся под потолком лампы задрожал: фитиль закоптил, потянулась чёрная дымка. Геральт выругался, потому как подниматься с удобного кресла не хотелось, но лампа не оставляла выбора. Встал, опираясь ладонями о колени, да вовсе затушил свет: возиться с фитилем было лень. В доме, где проживало двое мутантов, освещение вовсе не являлось обязательным атрибутом: блеска луны, пробивающегося в окно, хватало с лихвой. Геральт снова занял кресло, тронул пальцами амулет. Серебро приятно холодило пальцы, и ведьмак, проведя по клыкастой пасти, удовлетворённо хмыкнул. Времена былой славы прошли, война со скоя’таэлями кончилась, Адда взошла на престол. Здесь, в Вызиме, стало совершенно нечего делать. По крайней мере, охотнику за чудовищами. Ни гулей, ни флёдеров — тоска смертная. А гоняться по всей Темерии подустал малёха, да и незачем: Цири теперь заместо него наёмничает, а Йеннифэр… Та работает на чужбине, в перерывах случаясь с колдунами встречными — кто побогаче, да помогущественней. Йеннифэр — всегда Йеннифэр. А он… Дурак старый, вот кто он. Пока за ведьмой своей до края света мотался, Трисс упустил. Она хоть не Йеннифэр, но тоже о-го-го. Да что там, Лютику почаще теперь перепадает, хотя тот лысеть начал и пару зубов потерял. Геральт сплюнул под ноги и растер сапогом. Чтоб его всё!.. Додумать он не успел: входная дверь скрипнула, и тоненькая фигурка Цири, облачённая в походный костюм, проскользнула в дом. В этот раз девчонки не было две недели. Геройствовала где-то, славы добывала. Устала. По опущенным плечам было ясно: Цири нужно выпить, помыться и выспаться, только вот Геральт так и не понял, в какой последовательности. — Выпьем, — Цирилла вытащила из заплечного мешка здоровенную бутыль и с грохотом опустила на стол. Ведьмак подался вперёд, принюхиваясь. — Краснолюдский спирт? — попытался угадать он, на что Цири насмешливо улыбнулась. — Реданская «Свирепая», подарок князя Яромира. — Цирилла явно была довольна собой и так же явно ожидала расспросов, но Геральт решил не тешить её самолюбие, лишь кивнул и полез открывать бутыль. Девушка хмыкнула и накрыла его ладонь своей, останавливая. — Погоди, давай я. Ведьмак пожал плечами и снова вернулся в кресло, Цири же, отбросив в дальний угол жилетку, выставила на край стола две чарки и, вытянув пробку, наполнила их до краёв. Ей, как и Геральту, совершенно не нужен был свет, глаза видели превосходно. — За злато в кармане и сталь в ладони, — почти что пропела Цири, ударяя о чарку наставника своей. Геральт выпил молча, занюхал рукавом, девушка же хватанула добрый шмат лежащей на блюде луковицы, снова налила. — Кто в этот раз? — сдался наконец ведьмак, накладывая на зачерствевший хлеб ломти сала: пару раз нужно и закусить, для приличия. — Василиск, — равнодушно пожала плечами Цири, хотя Геральт уловил во взгляде гордость. — Шкуру хоть сняла? — спросил он, не торопясь хвалить воспитанницу. Цирилла присела в соседнее кресло, закинула ноги на стол. — Обижаешь. Не только шкуру: все зубы выбила, язык вырезала и так, по мелочи, пару мутагенов прихватила. Что алхимику загнала, что барыге скинула. Всё тут, — она похлопала мешочек на поясе, по прикидке Геральта, набитый новиградскими кронами, не иначе. Хороший улов. — Молодец, девочка, — снизошел до похвалы ведьмак, Цири равнодушно пожала плечами. — Да, неплохо, — согласилась она, вставая, и не успел Геральт сообразить что к чему, как девушка опустилась к нему на колени и провела ладонью по седым от мутации волосам. Ведьмак напрягся, попробовал встать, но Цири осадила его, поудобнее умащиваясь на его бёдрах. — Ты чего? — Голос вышел хриплым, низким, в штанах началось знакомое шевеление. Неправильное. Цири — его дочь, а на дочь не встаёт! — Я не ребёнок, — Цирилла утопила пальцы в его волосах, скользнула к затылку. — Я не маленькая девочка. — Ты пьяная девочка! — зарычал Геральт раздраженно и снова попытался сбросить Цири с колен. Она издала усталый вздох и сунула руку в карман. — «Слёзы жён», доволен? — Достав небольшой флакончик, Цири залпом осушила его и бросила в ту же сторону, куда ранее улетела жилетка. Только в этот раз бросок сопроводился звоном битого стекла. — Я трезва, как младенец, — прошептала девушка, приближая своё лицо к лицу ведьмака. От её губ пахло розами, никак не водкой. Трезва. — Это плохая идея, — снова попробовал Геральт, хотя всё его существо кричало об обратном. — Разве? — Цири накрыла уже заметный бугорок ладонью, чуть сжав пальчики, Геральт дёрнулся, как археспорой ужаленный, стиснул зубы. — Ты не должна… — прорычал глухо, потому как ладонь Цири ловко скользнула под рубашку, касаясь зарубцованной кожи. — Не должна что? Спать с тобой? Что ж, может мне пойти в трактир и раздвинуть ноги перед первым встречным-поперечным? Ты прекрасно знаешь, что после долгого дня хочется тепла и ласки. Я теперь взрослая и тоже знаю это… Ладонь продолжала гладить грудь, немного неумело, грубо, но Геральту этого было предостаточно: штаны чуть не трещали по швам, а в паху болезненно пульсировало. Геральт знал, что если Цири продолжит, он изольется прямо себе в портки. — Хрена с два ты взрослая, — сердито рявкнул ведьмак. — Убила пару кикимор, думаешь, что можешь по чужим койкам прыгать? Не доросла. — Доросла, — зашипела Цири, с силой дёргая тесемки на штанах. — И прыгала. Не хочешь меня, так я пойду. Она сделала попытку встать, но Геральт перехватил, сжав тонкое запястье в ладони. Он смотрел на свою почти дочь и не верил, что её детство прошло. Цири — больше не ребёнок. Какое-то дерьмо сняло пробу с его девочки. С его Цириллы. — Никуда не уходи, — ворчливо пробасил ведьмак, и Цири, мило улыбнувшись, поёрзала на его коленях, потерлась о член, просунула ладонь под ткань. Ладошка оказалась мягкой и тёплой, и Геральт ткнулся в неё, отбрасывая последние муки совести. Пусть лучше он, чем пьяный хмырь с болячками. Если Цири хотела, он был готов, как бы дико это ни виделось. Рванув края её рубахи, Геральт освободил аккуратные грудки от матерчатого плена и замер, любуясь. Цири давала на себя смотреть, даже не пыталась прикрыться. Худенькая маленькая ведьмачка, которая хотела принадлежать ему. Которую он хотел взять прямо сейчас, и потом, бесконечно. Воображение уже рисовало яркие картины. Он хотел её везде, но больше всего он хотел её здесь, сейчас. Положив на грудки свои большие мозолистые ладони, Геральт бережно растёр соски, вызвав у Цири приглушенный всхлип. Её пальцы гладили глянцевую головку, размазывая следы его желания, в то время как Геральт старался стянуть с Цири сорочку и развязать поясные ремни, но, наплевав на это, в итоге просто разорвал ткань сильнее, обнажая плечи, стаскивая обрывки до пояса. Цирилла не противилась, лишь улыбалась одними глазами, а Геральт уже не мог сдержать похотливых взглядов. Он прильнул к нежной груди, вобрав губами тёмный сосок, ткнулся в него языком. Цири подалась вперёд, выгнув спину, и Геральт, положив ладонь ей на лопатки, сильнее подтолкнул к себе. Что ж, сама напросилась, теперь он не отпустит её так быстро. В штанах, пусть и развязанных, стало совсем тесно. Прижимая Цири к себе, Геральт чуть привстал, свободной рукой спуская портки вниз. Ладошка девушки тотчас воспользовалась предоставленной свободой: обхватила ствол у основания и несколько раз прошлась по всей длине. Геральт не прекращал целовать. Он не обошёл вниманием ни одного миллиметра светлой кожи, до которого только мог дотянуться. Цири же ласкала как умела. Член, мошонку. Она гладила, согревала, оттягивала — невероятное чувство. Геральт и не думал, что однажды ещё его будут ласкать вот так, просто, не за деньги. — Встань. Цири нехотя убрала ладонь с его паха, поднялась, застыла в ожидании. Геральт дёрнул её брючки, убеждаясь, что под ними ничего нет. Нежная плоть, подернутая белыми волосками. Ведьмак медленно снял с Цири сапожки, стянул брюки. Она нетерпеливо постанывала, пробовала тянуть к нему руки, но Геральт останавливал. Он хотел взять её не как какой-то грязный мужлан, а как искусный любовник, коим он некогда был. Пальцы скользнули между ног, во влажные недра. Цири истекала желанием, как шлюха. Больше не ребёнок, она хотела его, хотела как мужчину. Надавив большим пальцем на бугорок, Геральт вырвал у Цириллы рваный вдох. Указательный палец скользнул внутрь. Какая же она была тугая! Геральт хотел туда, в неё, ощутить, как обхватывает её нежная кожа его член, хотел толкаться в ней, вызывая ещё большую жажду, хотел жарко излиться в неё, ощутить, как сотрясает её в накатившем оргазме. Но не стал. Слишком рано. Обхватив Цири за бедра, Геральт подтолкнул её к себе, и как только девушка сделала шаг, припал губами к её лобку. Скользнул языком между складок, впитывая её вкус, огладил бугорок, ставший под прикосновениями тверже. Его собственное напряжение достигло своего предела: член подрагивал, и всё, чего хотелось — насадить Цири на себя, отыметь её хорошенько, чтобы и думать забыла о своём хрене из трактира. Но нет. Язык чередовался с пальцами, пока поднятая вверх ладонь теребила ставший каменным сосок. Цири едва держалась на ногах. Вцепившись ладонями в его плечи, она пошатывалась, издавая пошлые стоны, а Геральт всё ласкал, не зная усталости. Очень хотелось, чтобы Цирилла опустилась на колени, приласкала его своим милым ротиком, но Геральт знал, что не выдержит: разрядка придёт в тот же миг. Он так не хотел. — Иди сюда. Устроившись поудобнее в кресле, Геральт поманил Цири к себе на колени, и заметил жадный блеск в её глазах. Ему понравилось это. Он все меньше воспринимал её как воспитанницу и всё больше как женщину, которую хотел. Цирилла присела с краю, снова захватив плоть Геральта нежной ручкой. Её соки стекали по бедрам на его ноги. Нет, ни одна шлюха не может дать такого. Искреннего желания. — Готова? Ведьмак обхватил член рукой, и Цири, секунду поколебавшись, кивнула, придвинулась ближе, на миг зависла в нерешительности. Медленно скользнула вниз. Головка ткнулась в неожиданное препятствие. «Солгала». Мысль пришла слишком поздно. Цири надавила, тихо охнув, опустилась до предела. Геральт чуть отодвинулся, желая убедиться. Так и есть: смазка стала чуть розоватой от крови. Девственница. — Врушка, — нахмурив брови, пробубнил ведьмак. Цирилла смотрела с вызовом. Она солгала, чтобы получить желаемое: получить его. Журить её было бессмысленно. Оставалось дать ей то, чего она хочет. Чуть двинув бедрами, Геральт сильнее прижался к девушке, аккуратно приподнял её, чтобы не причинить лишней боли, так же бережно опустил вновь. Цири терпела, стиснув зубы, закусив губу. Закаленная в бою ведьмачка, она была очень хрупкой в его руках. Геральт продолжал двигаться: плавно, аккуратно, с каждым новым толчком понимая — дальше терпеть не может. Он притянул желанные губы: сладкие и нежные, и в тот же миг задрожал, рвано выдохнув. На лице Цири читался триумф. Ей нравилось его желание, нравилось внимание. Взрослая девочка. Приведя дыхание в порядок, Геральт, не разрывая физического контакта, снова вернул пальцы ей между ног. Он намеревался ввести воспитанницу во взрослую жизнь. Показать все прелести единения мужчины и женщины. Некогда он учил её сражаться, учил держаться в седле. Что ж, Цирилла выросла, уроки изменились. Неизменным осталось лишь одно. Ведьмак и ведьмачка. Вместе.