И в мирное время

1. Гинтоки назначил им встречу в одном кафе в одно время и ожидал, что к его появлению они уже сцепятся между собой и как-то решат проблему сами. Но ничего подобного не произошло. Хиджиката и Такасуги вели себя как взрослые люди: смотрели в окно. Это раздражало. Какого черта они выглядели как обычно и мирно делили столик, тогда как он находился в замешательстве уже целую вечность после того, как Такасуги вернулся в его размеренную жизнь. Конечно, нельзя было сказать, что он разрушил хрупкое равновесие их с Хиджикатой отношений. Они пока только присматривались друг к другу и первый шаг, несомненно, разделил бы все на до и после, но никто из них не хотел его делать. Гинтоки сомневался, надо ему такое счастье или нет. И почему жизнь так сложна даже в мирное время? — Я так понимаю, вы ждете, что я выберу кого-то из вас? Его неизменное выражение лица дохлой рыбы плохо сочеталось с серьезностью ситуации. Кто-то со стороны бы подумал, что ему нет дела ни до одного из этих двоих. — Так вот, я должен подумать. Я сообщу о своем решении через, скажем, не знаю. Пока не надумаю. Вряд ли это случится сегодня. Сегодня у меня слишком болит голова. Гинтоки мог бросить монетку, но речь шла о его будущем. Он понимал, что скорейшего разрешения дилеммы ждут не только непосредственные участники, но что ему оставалось делать. — Болит голова, да? Принять таблетку не пробовал? — спросил Такасуги, не отрывая взгляд от окна. — Если ты торопишься, тебя никто не задерживает, — спокойно заметил Хиджиката. — Никуда я не тороплюсь. Разбудишь меня, как примешь решение, Гинтоки? Уже тогда было ясно, что ждать придется долго. Может быть, вечность. 2. Гинтоки принял решение на рассвете. Сколько прошло времени до этого рассвета, он не считал. Но он проснулся и ясность мысли острой болью отозвалась в мозгу. Он знал, что должен был сделать. Хиджиката выслушал его сравнительно спокойно. Долго не мог зажечь новую сигарету, пришлось ему помогать. — Почему-то я так и думал, — сказал Хиджиката. — Да, Такасуги — тот человек, который тебе действительно нужен, вы через многое прошли и тогда и теперь. А мы так и не смогли пересечь черту, когда была возможность, а сейчас уже поздно. К тому же, тебе лучше не предоставлять его самому себе, а то влипнет в новые неприятности. Это была краткая выжимка мыслей Гинтоки по этому поводу. Хиджиката был страшным человеком. — И я для себя все тоже решил, — продолжал Хиджиката. — Меня настоятельно звали в Киото, возглавить там особый отряд Шинсенгуми. Думаю, там… я пригожусь. Хотя сейчас и мирное время. — И в мирное время случается всякое. Кстати, прежде чем уедешь, может, выпьем? — Да, напиться не помешает, — согласился Хиджиката. — Целую вечность не напивался, когда еще выпадет шанс? Но не сегодня. Сегодня у меня поезд. Я тебе сообщу. 3. Вопреки ожиданию Гинтоки, Такасуги даже не взглянул на него. Не бросился к нему, не подошел, а продолжил какие-то сборы. И вообще вел себя так, словно в его гостиничный номер пожаловало не счастье, а нерешенная проблема. — А, это ты, Гинтоки. Как твоя голова? — Как обычно. А ты как, выспался? Гинтоки ожидал услышать, как Такасуги не мог спать в ожидании его решения. Но скорее всего он не спал в первые двадцать ночей, а сейчас уже пришел в норму. Невозможно жить в постоянном напряжении. Хотя вот Хиджиката выглядел сонным даже сегодня. — Я сегодня проснулся обновленным, — сказал Такасуги. — Понимаешь, сегодня меня осенило, что я должен делать дальше. — И что же? — Отчаливаю в Киото, а дальше пока не знаю куда. Но далеко. Появились вещи, которые могу сделать только я. Гинтоки чуть не подпрыгнул от радости. Если Такасуги нашел дело себе по душе, значит и ему найдется, чем заняться в это мирное время — Отлично, я еду с тобой. — Нет, я еду один. Ты остаешься… — Такасуги усмехнулся. — Хранить порядок в Эдо, лежа на диване. Или чем ты там занимался все это время? — Играл в пачинко. — Да что хочешь, то и делай, Гинтоки. Мне все равно. — Тогда я поеду с тобой. — Нет. Гинтоки подошел к нему и прижал к себе. Такасуги не обнял его, но и не оттолкнул. Прежде, чем он заговорил, казалось, прошла вечность. — Когда ты сказал, что тебе нужно подумать о нашем общем будущем, сперва я обрадовался. Я подумал, что есть надежда на наше воссоединение. Но чем дольше ты думал, тем больше я понимал, что Хиджиката Тоширо — тот человек, который тебе действительно нужен, а наше время истекло. — Я расстался с ним, — глухо ответил Гинтоки. — Я выбрал тебя. Ты что, проснулся утром не только обновленным, но и отупевшим? — Ну и зря расстался. Уверен, он будет только рад тому, что у тебя семь пятниц на неделе. Иди и обрадуй его. У Гинтоки стучало в висках: тук-тук-тук. Он не верил, что то, что сейчас происходит, происходит с ним. Что дорогой ему человек, которого он сейчас прижимал к себе, в мыслях уже был далеко. А Хиджиката? Он уже на полпути в Киото. Наверное, они с Такасуги встретятся там, попьют чайку и замутят. Его чуть не стошнило. — Мне нечем его обрадовать. Мне нужен ты. — Ты слишком долго думал. За это время я понял, что мне не так важен твой выбор, как мой собственный. Гинтоки проводил его до лодки. У него еще теплилась надежда, что у Такасуги встанут на место мозги, и он возьмет его с собой. Но Такасуги всего лишь тепло попрощался и мягко отстранил его, когда он собирался сесть в лодку вместе с ним. Глядя на отплывающий корабль, Гинтоки думал о том, что Такасуги запретил ему идти с ним, но не мог запретить следовать за ним. И почему-то Гинтоки казалось, что когда-нибудь, может быть, через вечность-другую они снова встретятся. Он надеялся, что это произойдет в мирное время.