Человек в квадрате

Я забыла, какого цвета ее глаза, и также забыла, как она залезала на подоконник белый, как вокзал, что хочу забыть — вокзал, где каждый прибывший на него — покойник. Я не помню, как динамика отношений превратилась в статику, не помню, как к черту хотелось послать всех, кто ждал, как смотрели фильмы. «К черту Хатико». К черту все. «Мне хочется сейчас на вокзал космический, черный, бескрайние рельсы которого ведут во все стороны — и внутрь самое себя — в твои секреты. — К черту Землю. Бывай, до скорого». Я навеки забуду все и в сестры себе от безысходности запишу кометы. Я забыла совсем, как голос в коридоре звучал, когда дверь закрывалась, когда посреди собранья глухих комет мне приходилось не слышать, как голос родной ворчал, мне хотелось сорваться в космос — в космосе звука нет — там лишь замерзшее тело и вместо сердца исписанная тетрадь, белая от всех запертых в голове признаний, слов. И что оставалось делать? Оставалось поддаться голосу, брать на себя больше, чем можно в космосе удержать. Всех снов, моих и чужих не хватило бы, чтоб себе сказать наконец: понимаешь, дружище, в космосе памяти нет, там только осколки чувств невесты, идущей по рельсам под обещанный ей венец под звуки аплодисментов, доносящихся с кухни, где она под мыслей вой готовит тебе обед. Я совершенно не помню, как в лавке книжной, где я ни разу себе не покупала книг, она закладывала одной страницы, нескромно, громко в людской толпе комментируя все, два шага ступив от кассы, а после сборник протянула мне — поверь мне, Я, я этого всего не помню.