Part 1
18 октября 2018 г. в 15:11
Пока я сам не стал отцом, я не задумывался, что родители делали со мной. Но когда я держал близнецов на руках и думал о том, как буду растить их, это возвращало меня к воспоминаниям о вещах, которые говорили и делали мои родители, и которые я теперь никогда не повторю. Тем не менее, думая о временах, когда я был ребенком, я в вспоминаю в основном счастливые моменты. Большую часть времени я провел наедине со своим воображением, рисуя и рассказывая себе истории.
Я хотел научиться шить для того, чтобы начать делать свои собственные мягкие игрушки, но этого оказалось недостаточно, поэтому отец попытался подтолкнуть меня в правильном направлении, позволив играть с электроникой и металлом.
Я стал инженером, потому что помешался на этом.
Долгое время я работал на заводах по сборке и обслуживанию роботов. Эта работа провезла меня по всей стране. У меня даже не было дома, моим рабочим местом стал фургон, а спал я в любом дешёвом мотеле. Все говорили, что я хороший работник, потому что я перфекционист и буду работать до того, пока кто-нибудь не скажет мне остановиться. Но на самом деле я глубоко ненавидел свою работу.
В детстве мои создания были моими друзьями. Я заставлял свет моргать и давал ему имя и личность, представляя, что у него есть сила бороться с моими ночными кошмарми или что-то в этом роде. Здесь же я создавал большие мрачные машины, которые прятались в темноте, бесконечно делая одну и ту же вещь. Все же, я думаю, эти навыки были единственными, которые я тогда мог предложить, поэтому я должен был продолжать работать.
Однажды один из моих руководителей понял, что я почти не ем и заставил меня пойти поужинать после того, как закончится рабочий день. Это было за час до того, как ресторан через дорогу должен был закрыться. Там редко кто-либо был, за исключением одной официантки, которая постоянно возвращалась на кухню из-за меня. Это была девушка моего возраста с темными волнистыми волосами и добрым лицом.
После того, как я извинился за то, что все время прихожу в такое странное время, она улыбнулась и сказала, что для нее это причина находиться здесь. Тогда мне эти слова казались очень важными, хотя я знал, что на самом деле это не так. С этого момента мы заводили небольшие разговоры, которые понемногу становились все дольше и дольше с каждым днем, до ночи, пока она не присоединилась ко мне за столом с последним кусочком пирога:
— Так… ты часто сюда приходишь?» — спросила она.
— Что ж, да, — на секунду я подумал, будто она правда забыла, кто я такой.
— Я знаю. Это была шутка, плохой флирт.
— Ты флиртуешь со мной?
— Хм, — она склонила голову и внимательно посмотрела на меня так, будто должна принять важное решение. На этот раз я понял шутку и улыбнулся ей, глупо и искренне, не так, как когда я заставлял свое лицо быть вежливым с коллегами.
Она покраснела и опустила взгляд на тарелку. Это был первый раз за несколько месяцев, когда я почувствовал себя так, будто существую внутри своего тела, так, будто я больше, чем просто пара рук, выполняющих работу. Я ел стейк, пока она доедала свой пирог. Она рассказала мне о городе и о своих родителях-хиппи. Мне нравилось, как она взмахивает руками, когда говорит, как будто она дирижирует своим голосом с помощью вилки. Когда я собирался уходить, она остановила меня и напомнила, что я вижу ее последний раз с того момента, как моя работа должна быть закончена в понедельник, а у нее нет смены. До того, как я смог что-либо сказать, она написала свой номер на блокноте меню. Затем сунула его в карман моего пальто, тем же движением притягивая меня для поцелуя. На долю секунды я действительно забеспокоился, что очки могут помешать, но этого не случилось.
Через год после этого мы все время звонили друг другу, и когда я был по соседству, я оставался у нее и спал в кровати, которую она называла «не-совсем-для-двух-человек». Одним утром я вспомнил, каким невинным был наш первый поцелуй. Она засмеялась и рассказала мне, что днями планировала его в своей голове, поволновавшись даже об очках.
Я все еще не знаю, что сделал, чтобы заслужить ее.
На работе я часто предлагал небольшие улучшения для автоматов. Мои начальники узнали об этом и повысили от сборщика к дизайнеру. Это означало, что мне больше не нужно было путешествовать, и я могу просто отсылать чертежи по почте из дома, которого у меня не было. Тогда я решил, что настало время предложить своей девушке выйти за меня замуж, поэтому я сделал ей кольцо, словил пару панических атак и, наконец, предложил. После того, как она ответила мне «да», мы начали жить вместе. Я думал, что буду счастлив, моя жизнь будет как никогда прекрасна, но вместо этого я впал в депрессию. Я проходил через это и ранее, но теперь рядом был тот, кто может помочь мне. Она поддерживала меня и призвала думать о том, что я хотел бы создать, используя свой нынешний опыт. Мы решили, что я построю роботов, которые будут улучшенной версией тех персонажей, которых я делал в детстве. Роботов, которые будут важны для других так же, как они были важны для меня. Мы начали с отрисовки ресторана, потому что моя жена много знала о сфере услуг. Ресторан будет называться «Семейная Закусочная Фазбера». До того, как я это узнал, мы уже искали инвесторов. Я отказался от денег своей сестры, но она зато нам кое-кого нашла. Какой-то парень из Англии хотел приехать и увидеть, что я могу сделать.
Я чувствовал себя так, будто уже прошли недели с того дня, когда я начал работу над Фрэдбером. Я уже построил основной эндоскелет, эта часть оказалось легкой, но создание персонажей, естественно, не было таким же, как в детстве. Я постоянно останавливался и собирал все, что делал, начиная с последнего эскиза, что выходило если не хорошо, то немного хуже ожидаемого. Медведь, которого я заставил себя завершить, был довольно простым, с некоторыми украшениями, которые делали его узнаваемым. После того, как я доделал паттерн и был уверен, что эндоскелет вмещается во внутрь, я наконец полностью погрузился в ремесло. Я нарисовал глаза, вылепил нос, вырезал фигуры и начал шить. Не было ничего, кроме меня и последовательного ритма моей швейной машины. А затем, внезапно, появился Уильям Афтон.
Я точно не помню, как ответил, увидев его в дверном проеме, но почувствовал себя так, будто произвел ужасное первое впечатление на человека, которому важны первые впечатления. Его волосы и борода были аккуратно подстрижены, и с первого взгляда можно было сказать, что его одежда скроена. Условно, он не был привлекателен. Уильям был весьма высоким человеком со светлыми проницательными глазами, которые, похоже, видели меня насквозь. Казалось, он мог входить в любую комнату так, будто она ему принадлежала. Я инстинктивно его боялся, потому что думал, что такие парни как он бьют таких парней как я в школе, но он оказался дружелюбен и искренне заинтересован в том, что я ему рассказывал. Когда мы были рядом с будущим местоположением ресторана, он откровенно сказал, что я ему понравился, и этот комментарий я воспринял как самую высокую оценку.
Мы согласились работать вместе и впоследствии я узнал, что у нас гораздо больше общего, чем я ожидал. У него были родители, которые им пренебрегали, и он был таким же ботаном, как и я. Хотя потребовалось время, чтобы он разрешил так себя называть.
Уильям искренне хотел стать частью творческой стороны ресторана и, хотя не умел рисовать, отлично справлялся с математикой и, естественно, с программированием. Уильям также всегда знал, как поощрить и вдохновить меня и, когда ему нужно было улетать по делам одного из своих предприятий, он всегда возвращался с книгами и другими подарками, которые были для меня идеальны и всегда наводили на новые идеи. На работе он защищал меня от участи быть раздавленным кусками металла и преображался в довольно прагматичного и самоуверенного человека, которым я никогда не смогу стать.
Вне работы он был моим другом, кем-то, с кем я смотрел фильмы о монстрах и научно-фантастические шоу, кем-то, с кем я любил поговорить и кому глубоко доверял, даже не зная очень долго.
Когда ресторан открылся, он выглядел даже лучше, чем я ожидал. Уильям с женой сказали, что он скоро начнет работать, но чтобы этому поверить, я должен был сам это увидеть.
Дети полюбили то, что я создал. Я наконец построил то, что смогло сделать людей счастливыми. Казалось, что все в моей жизни наконец встало на свои места. А затем дела пошли еще намного лучше, потому что моя жена забеременела. Когда она рассказала мне об этом, я обнял ее так крепко, как только мог, и как никого больше не обнимал, и тут же забеспокоился о том, что мог навредить малышу или, как мы выяснили позже, малышам. Она продолжала работать на протяжении большей части своей беременности, потакая просьбам детей, которые хотели узнать, сможет ли она положить чашку на свой живот так, чтобы та не упала, и так же разрешала им разговаривать с близнецами. Я шутил, что она предварительно знакомила аниматроников с детьми. Уильям лишь улыбался. Он избегал ее как только мог.
Трещины начинали проявляться.