Больше всего на свете

Под восторженные крики публики ты выходишь на подиум, грациозно делаешь круг на деревянных копытах, совсем не подходящих для дефиле, мимолётно замечая её, сидящую на местах для VIP-персон. В голове сразу начинают роиться непристойные мысли, и запутавшись в собственных ногах, ты падаешь на пол. Ну и чёрт с ним! Каденс с отсутствующим выражением лица разглядывает толпу, будто выискивая кого-то среди кучи орущих пони. Ты вваливаешься за кулисы, где тебя уже поджидает смазливый Фенси Пенс, нервно постукивая копытом. «Уже лучше. Но ты плохо исполняешь роль модели.» – важно бросает он. «Потому что я не модель.» – злобно шипишь ты в ответ и резко повернувшись на длинных ногах выходишь из помещения. Дома, сведя наконец кьютимарку в виде ненавистных до зубного скрежета трёх геральдических лилий, обнажая ярко-красное сердце, защищённое перекрещенными мечами. Работа телохранителя-пассии-модели давно осточертела, но пони из высшего общества хорошо платят. По крайней мере, на квартиру с протекающим потолком и немного еды, хватает. Ты сидишь на крыше и смотришь на звёзды, будто ища у них ответы. Твои широко раскрытые розовые глаза выражают так много, и в то же время в них не различить ни одной конкретной мысли. Их обрывки, как поднятый порывом ураганного ветра ворох листьев, хаотично кружатся в твоей голове, постепенно снижаясь и одна за другой падая на дно твоего сознания. Ум, отчаянно пытавшийся всё это время уцепиться хоть за одну из них, окончательно проиграл. Прошло всего два месяца. Ты всё ещё отчётливо и в то же время размыто помнишь те яркие переживания, тот фонтан новых, незнакомых для тебя чувств, буквально сбивавший тебя тогда с ног. Это было как резко включённый электрический свет после многолетней темноты, изредка сменявшейся сумраком. Но спустимся по временной спирали ещё ниже. К моменту, когда ты чувствовала совсем другое. Злость. Ненависть. Ко всем окружающим. Сидя на холодной земле возле маленького костра и пытаясь согреться. С возвращением Кристальной империи и кучи крепких безработных жеребцов, никому уже не нужна кобыла-стражница с безупречной репутацией, и тебя с пинком под зад вышвыривают из дворца. И ты, без дома и гроша в кармане, оказываешься здесь. Именно она разрушила всё, что у тебя было. А сейчас она проходит мимо и спрашивает: «Могу я чем-нибудь помочь?» Она разрушила смысл. Уничтожила цель. Все то, к чему ты стремилась, вдруг потеряло всякий смысл. Постепенно ты начинаешь ненавидеть себя, свою никчёмную жизнь, свою новую жизнь без цели и свою старую, с глупой целью – стать капитаном королевской гвардии . Ты пытаешься быть сильной, какой всегда была, но надолго тебя не хватает. Ты пытаешься взять себя в копыта. Ты пытаешься поверить в то, что становление моделью – и есть новая цель, но быстро понимаешь, что это не так. Они всего лишь хотят «научить» тебя быть слащавой пони из высшего общества, но они никогда не бывают откровенны с тобой до конца. Ты снова злишься на них и на себя. Снова приступы черной ненависти, которые ты отчаянно пытаешься скрыть за маской безразличия и доброжелательно-иронической речью, сменяются рыданиями в подушку по ночам. Так непохоже на тебя. Раньше ты почти никогда не плакала. «Разве это и есть жизнь моей мечты?» — не раз со злостью задавалась ты вопросом, на который тут же отвечала себе, что ты сама виновата и что просто поезд ушёл давным-давно, а ты тогда лишь гордым пинком подтолкнула его вперёд. И снова злость, и снова слёзы. Так не могло продолжаться вечно. Со временем ты бы точно стала безразлична ко всему, полностью сжившись со своей новой маской. Сознавая, что чувства убивают тебя изнутри, ты сама бы убила их, заперев в самый глубокий сейф и растворив в кислоте горечи и ненависти ключ. Но она снова явилась. Не то что бы вы совсем не виделись за всё это время, но в основном это были её момолётные взгляды и улыбки на различных мероприятиях, к которым ты относилась со смесью скепсиса и злости. А потом она, решив, что ты не достойна внимания принцессы и вовсе перестала тебя замечать. Позже ты встречаешь это напущенного индюка Фенси Пенса, который предлагает тебе работу телохранителя под прикрытием. Тебе не приходиться забывать про работу модели, а лишь больше и больше в неё углубляться. Однако у тебя теперь есть импровизированные «друзья» среди других телохранителей, с которыми ты изредка делишься гневными мыслями о ней. И именно они в конце-концов навязывают обратиться к ней, на счёт работы стража в замке. И вместе с поездкой в Кристальную Империю всё закрутилось со скоростью и силой настоящего торнадо, смешав воедино старую ненависть и презрение с новыми, яркими и теплыми чувствами, которые ты не могла понять сразу. Ты впервые почувствовала, что ты кому-то важна и нужна не потому, что ты крута и дерёшься лучше атлетов, а потому, что кто-то ценит совсем другие твои качества. Тёплая волна захлестнула тебя с головой, и все чувства и все персонажи смешались воедино, сея в голове до слёз радостный хаос. В первый и в последний раз тогда горячие дорожки счастья пробежали по твоим щекам. Походив под пьяной эйфорией ещё с недельку и наконец наладив более-менее нормальные отношения с новыми коллегами, ты вдруг начинаешь понимать, что это всё. Размеренная, ровная и прямая, как автобан, повседневная жизнь хоть и была теперь изрядно приукрашена работой, по которой ты рыдала по ночам, но, тем не менее, начинала тяготить тебя. Ты стала задумываться — почему так? Поначалу ты решила, что тебе не хватает острых ощущений, которыми ты сполна насладилась во время резких перемен в жизни. Но, втянувшись несколько довольно рискованных предприятий и получив изрядную долю адреналина, ты осознаёшь, что и это не то. Безусловно. Тебе всё это нравится, заставляет отвлечься, но рано или поздно ты все равно приходишь комнату, где всегда царит полумрак, ложишься на кровать, и вместе с одеялом тебя накрывает тоска. Ты думаешь с каждым днём все больше, анализируешь воспоминания, и вдруг в твоем мозгу проскальзывает искорка догадки. Нет!! Не думать! Забыть! И ты, совершив усилие воли, убеждаешь себя в том, что это не может быть правдой. Что вообще за бред? Как ты могла подумать об этом? Проходит полтора месяца. Вновь ты заходишь в свою большую красивую квартиру. Вновь заползаешь на кровать. Час. Два. Четыре. За плотной тканью штор уже розовеет горизонт. Ты не спишь. Уже месяц ты не высыпаешься. Чего ты только не пробовала. Безудержный кутёж с новыми знакомыми, попытки удариться в науку, в конце концов, просто успокоительные таблетки — без толку. Мысли всё чаще и чаще возвращаются к тому мимолётному моменту, осветившему своей любвиобильностью, безумному желанию помочь именно ТЕБЕ и не позволяющей о себе забыть. И с каждой бессонной ночью ты всё меньше и меньше сопротивляешься. И вот наконец ты сидишь, уставившись в пустоту. Признаваться в таком всегда тяжело. Но признаваться в этом себе — во много раз тяжелее. Ты сидишь и смотришь на стену. Перед глазами теперь застыл тот образ, который ты уже седьмую неделю подряд со злобой рвала на куски и сжигала в огне уже обречённого отрицания. Ты помнишь, как она берёт твои копыта в свои и искренне извиняется за то, что сотворила с твоей жизнью, с твоей карьерой, в ответ на сорвавшийся гневный комментарий. За эти годы ты научилась превосходно отличать ложь от правды. И эта была самая лучшая правда из всех. Правда, из-за которой не хотелось повеситься. Ты помнишь ваш разговор в коридоре, когда она в захлёб хвалила твою работу. Ты помнишь её сиреневые глаза. Ты больше не в силах противостоять их кристальной магии. Смешав во взрывной силы коктейль оставшуюся злобу, радость облегчения и перекрывающее всё это и незнакомое до этого момента чувство, неразрывно связанное с теми большими сиреневыми глазами, ты вцепляешься копытами, зубами и магией в подушку и рвешь её в клочья. Затем, отдышавшись и почувствовав вдруг какую-то болезненную лёгкость в груди, ты протяжно вздыхаешь и тянешься к лежащем на столике пергаменту. Быстро-быстро пишешь то, что давно копилось внутри. Затем одумываешься. Прячешь этот листок в ящик, достаёшь новый и чёркаешь несколько добрых повседневных фраз. Удар по кнопке драконьей почты, и свиток исчезает в зелёном огне. Спустя несколько минут зелёное пламя приносит тебе другой свиток. «Селестия говорила, что ты участвовала в операции по освобождению зебр в "Прекрасной долине". Можешь рассказать? Я хочу знать абсолютно всё!» Ты не веришь в то, что такая простая, забавная фраза, вызвавшая бы раньше в тебе только ироническое презрение, теперь может заставить тебя подпрыгнуть на кровати. И тем не менее ты это делаешь. И это то, чего ты хотела больше всего на свете.