Писатель и художник, книги и любовь

Несколько недель спустя. В прошлом Изуку очень много нервничал. Он нервничал, когда переходил в другую школу, нервничал из-за большой конкуренции, нервничал, когда собирался пригласить Цу на свидание, когда он должен был сдать Айзаве огромный проект. По правде говоря, практически все в средней школе заставляло его нервничать. Но сейчас, это было чем-то другим. Очако взглянула на него, и по ее глазам было видно, что она так же нервничает, как и он. Он попытался улыбнуться ей в ответ, пытаясь успокоить ее. Но он был почти уверен, что его улыбка выглядела шаткой и слабой. Именно таким он себя и чувствовал сейчас. Шорох бумаг заставил их обоих обернуться и посмотреть на их источник беспокойства. Тошинори Яги держал в руках страницы их книги или, по крайней мере, их черновик. С Рождества Изуку и Очако дважды работали над книгой, и Изуку, как только мог, сидел и придумывал сюжет. Они договорились, что лучше всего будет, если кто-нибудь другой прочитает их работу. Они решили, что будет лучше сделать это утром, для того, чтобы у них было больше времени доделать свои недочеты. И Тошинори как ни кто другой подходил на эту роль, и Изуку доверял ему больше всего. Тошинори посмотрел на них и улыбнулся. Сегодня один из удачнейших дней, подумал Изуку. Зима обычно была сурова для пожилого человека, и это казалось, усугубляло его болезнь. Но сегодня Яги был в хорошей форме. Его глаза пылали, когда он посмотрел на двух молодых людей напротив. — И, ну? — Нерешительно спросил Изуку. — Как.…как оно? — Боже, его голос дрогнул. Он чувствовал себя неуклюжим подростком, который впервые заговорил с Тошинори много лет назад. — Ну, я не мог не заметить кое-что, — медленно произнес Тошинори, его лицо было довольно мрачным. Он схватил страницу и перевернул ее, чтобы показать им. Изуку увидел, что Очако покраснела, и Изуку сам тоже начал краснеть. Это было изображение Всемогущего, нарисованного в более фантастическом стиле для их истории. Изуку и Очако открыли рты, чтобы что-то сказать, но Тошинори жестом остановил их и злобно улыбнулся. — Немного фанатично, да? — Нам нужен был хороший наставник, — сказал Изуку с застенчивой улыбкой на лице. — А что может быть лучше, чем Всемогущий? — Спросила Очако. Изуку боковым зрением видел, что она все еще краснеет, и выглядела так же неловко, как и он. — Плюс, я имею в виду, Один за всех в книгах был просто супер силой, которая передавалась от наставника к ученику, и нам казалось, что это будет хорошо вписываться в книгу, но мы решили, что изменим это, немного. — Тошинори торжественно кивнул, поглаживая подбородок. — Понятно. Мне нравиться, что Один за всех заключен внутри меча, очень оригинально. — Затем он склонил голову набок, — Я никогда не думал создавать из него фэнтези, поэтому я дам вам два реквизита для этого. — Изуку заметил, что Очако застыла с каменным лицом, а сам Мидория только вздохнул с облегчением. — Значит, ты не против? Я боялся, что ты обидишься. — Обижусь? — Тошинори рассмеялся. Изуку всегда забывал, что он все еще может издавать такой громкий и гулкий смех. — Юный Мидория, я польщен и впечатлен. — Он постучал пальцем по страницам, и его улыбка стала теплее, почти отцовской. — Вы двое взяли часть того, что я написал и создал, и превратили ее в свое собственное творение, которое кажется живым и уникальным. Это креативно и впечатляюще. — Подожди, — сказала Очако, по-видимому, вернувшись в реальность. Изуку посмотрел на нее с довольно широкой улыбкой. Он еще не открывал ей секрет. Единственными, кто знали правду, были люди из книжного магазина и доверенные лица Тошинори. Изуку был почти удивлен, что его начальник решил доверить это Очако. — Ты создатель Всемогущего? — Тошинори улыбнулся и развел руки в стороны. — Так и есть, — сказал он, и его голос стал глубже и громче. — Не бойся. Почему? Потому что я здесь! Тошинори Яги, или как ты лучше меня знаешь, Т. Шимура, создатель Всемогущего! — Очако разинула рот, и посмотрела на Изуку широко раскрытыми глазами, а затем усмехнулась. — Я.…Это потрясающе! — Затем ее глаза расширились еще больше, становясь размером с блюдца. — Ты видел мои рисунки. Создатель Всемогущего видел мои рисунки! — Изуку мягко улыбнулся и похлопал ее по плечу. — Я знаю, что ты чувствуешь. Когда я узнал это, я уже показал Тошинори некоторые из моих работ. И я чуть не упал в обморок, когда понял это. — Ты упал в обморок, — заметил Тошинори. Он усмехнулся. — В то время я боялся, что ты умер, но, к счастью, это длилось недолго. И, юная Урарака, пожалуйста, не надо меня так хвалить. Я сделал эти книги давным-давно. И, действительно, ваша работа просто великолепна. — Он поднял второй рисунок, на которой был изображен Шото с огнем и льдом, кружащимися вокруг него. — Твои рисунки очень выразительны и уникальны. Каждый несет с собой свой собственный стиль. — Спасибо, — сказала Очако почти писклявым голосом. — Хотя я надеюсь, что однажды вы оба сможете отказаться от использования реальных людей в качестве вдохновения. — Тошинори снова усмехнулся. — Хотя, полагаю, в этом есть свое очарование. — Он критически посмотрел на рисунок Шото. — Я вижу здесь Юного Тодороки, но тем не мение это и не он. Полагаю, вы еще не говорили с ними об этом, не так ли? — Сначала мы хотели узнать ваше мнение, — сказал Изуку. — К тому же, я имею в виду, что это все равно не будет опубликовано. Всемогущий не принадлежит нам. — Нет, нет, — задумчиво сказал Тошинори, — хотя, как создатель, я уверен, что могу дать вам разрешение. — Изуку почувствовал, как у него отвисла челюсть, и они с Очако переглянулись. Это было последнее, чего они ожидали. — Ты шутишь, да? — Спросил Изуку. Яги никак не мог быть серьезным. — Зачем мне шутить по этому поводу? — Тошинори снова аккуратно пролистал страницы, и сложил их в стопку и вернул Очако. — Мне нравится то, что вы двое создали, и в последнее время я не пишу истории о Всемогущем. И это полезно для того, чтобы франшиза смогла спокойно отдышаться. Вы можете использовать это в новых направлениях. — Он медленно поднялся. — Я думаю, это может быть очень интересно, не так ли? А теперь, если вы не возражаете, мне нужно отдохнуть. — Он потер шею и поморщился. — Конечно, — сказала Очако. Они с Изуку встали, и Очако вцепилась в страницы, как в спасательный круг. — Большое спасибо! — Изуку улыбнулся и повернулся, чтобы последовать за ней, но заколебался. — Я сейчас прийду, — сказал он. Очако нахмурилась, но все же кивнула и вышла из квартиры. И тогда когда Изуку услышал ее шаги на лестнице, он повернулся к Тошинори. — Не возражаешь, если я спрошу тебя кое о чем, Тошинори? — Мужчина приподнял бровь, и приветливо махнул рукой. — Что у тебя на уме, юный Мидория? — Ты в порядке? — Спросил Изуку. — Ты… ты никогда не говорил о том, чтобы отдать права на Всемогущего или позволить кому-то продолжать его писать. — Изуку почувствовал, как у него свело живот. Они с Теньей и раньше говорили о том, что произойдет, если Тошинори умрет, но даже с его состоянием, они думали, что это произойдет не скоро. И, это, беспокоило. За все годы знакомства с Тошинори этот человек ни разу не сказал, ни слова о том, чтобы передать кому-то Всемогущего. — Я в порядке, юный Мидория. — Тошинори улыбнулся так ободряюще, как только смог. — Но я старею. Мы оба знаем, что я не бессмертен. — Он поднял руку, когда Изуку уже открыл было рот. — Это не значит, что я умираю сейчас или в ближайшее время. Но, юный Мидория, ты знаешь, что смерть придет. — Он вздохнул и оглядел свою квартиру. Его глаза, казалось, потеряли часть своего огня, и он был похож на больного, усталого человека. — Я бы предпочел, чтобы то, что я создал, продолжалось и без меня. И ты и юная Урарака, возможно, мой лучший шанс увидеть то, что может продолжаться и развиваться без меня. Я хочу помочь вам, пока у меня есть время. И у меня есть все намерения быть там, когда эта ваша фантастическая книга будет опубликована. — Изуку улыбнулся и кивнул. — Ладно, я просто хотел убедиться что все хорошо. Увидимся завтра, Тошинори. — Увидимся завтра, юный Мидория, — сказал Тошинори. Изуку повернулся и вышел из квартиры, медленно спускаясь по лестнице. Он верил Тошинори почти всегда. Но одна вещь застряла у него в голове. Он не мог отделаться от мысли, что Тошинори знает больше, чем говорит. Как будто он знал, что умрет раньше, чем позже. — Ты в порядке? — Изуку поднял голову и увидел, что Очако слегка хмурится. — Я в порядке, — сказал он. Было очевидно, что она ему не верит, но Изуку попытался изобразить счастливую улыбку. И в основном он был счастлив. Он старался не думать о Тошинори. В конце концов, они с Теньей проверяли его каждый день в течение последних нескольких лет. Он, казалось, был в отличной форме, и всегда принимал лекарства. Все было прекрасно. Изуку посмотрел на часы, и его улыбка стала немного более искренней. — Знаешь, сейчас время обеда. Хочешь перекусить? — Очако рассмеялась. — Как я могу устоять? Но только если ты позволишь мне заплатить на этот раз. — Чтож, тогда тебе придётся постараться сделать это раньше меня. — Изуку улыбнулся Очако, и они вышли из магазина, смеясь. Да, подумал Изуку, все в порядке. Все замечательно. Он отогнал беспокойство на задний план и сосредоточился на Очако. Он боялся, что после Сочельника все станет неловко и ни один из них не поднимал то, что они во сне держались за руки. Они просто продолжали идти к своей мечте, как ни в чем не бывало. Позже в тот же день. — Мы серьезно рассматриваем это, да? — Спросил Шото, прислонившись к кухонному столу. Он, Тенья, Момо и Цу собрались в их квартире. Они решили встретиться, чтобы обсудить то, что было у них на уме. А именно, Изуку и Очако. Шото находила все это смешным, и все же странно приятным. Тенья поморщился и отвел взгляд, словно стыдясь, но все же кивнул. — По крайней мере, я. Как бы меня это не беспокоило… — Это способ сделать их обоих счастливыми, — сказала Цу. Тенья кивнул в согласии. — Именно. Ясно, что им обоим очень нравится находиться рядом друг с другом, и они сильно заботятся друг о друге, — сказал Тенья. Шото вздохнул, ему это не совсем нравилось, но он согласился. Всем было до боли, очевидно, если быть честными, что у Изуку и Очако есть чувства друг к другу. — Я не отрицаю этого, — сказал Шото, — но я просто чувствую, что подталкивать их друг к другу — это не правильно. Такое чувство, что Мина поступила бы так же. — Да, Мина обязательно так бы и сделала, — добавила Момо. Она слегка улыбнулась ему. — Я согласна с Шото. Мысль о том, чтобы попытаться сблизить наших друзей, кажется мне ложной. Или, скорее не ложной, а… я чувствую, что им это не будет приятно. — Согласна, — сказала Цу, пожимая плечами. — Я не хочу поступать, так же, как и Мина. — Шото фыркнул, вспомнив, как в школе Мина запихивала Тенью и Мэй Хацуме в шкаф. Тенья решительно покачал головой, делая руками резкие движения в форме буквы «x». — Ни в коем случае! Мы будем уважать их частную жизнь. — Он немного успокоился и смущенно улыбнулся, прежде чем посмотреть на свою чашку кофе, — Просто Изуку кажется намного счастливее с Очако, чем он был раньше, верно Шото? — Шото нахмурился, но не стал отрицать то, что говорил Тенья. Изуку, у парня была нелегкая жизнь. Никогда не была. И конечно, он хорошо это скрывал, но Шото знал, что Тенья был прав. Прошло много времени с тех пор, как он видел Изуку таким, искренне счастливым, как и после встречи с Очако. Он даже не мог вспомнить, когда был последний эпизод депрессии у Изуку. — Значит, ты думаешь что, так будет лучше? — Думаю, нам стоит хотя бы попробовать, — сказал Тенья. — Если Изуку не хочет ничего добиваться, мы бросим это и оставим их в покое. Но, если он захочет, мы дадим ему знать, что мы там для него. Он заслуживает большего. — Шото слегка улыбнулся, вспоминая тот день много лет назад, который засел в его сознании, кем был Изуку как личность. Он все еще чувствовал себя обязанным Изуку за это. Кроме того, Изуку был его лучшим другом. — Тогда я это сделаю, — сказал он. — Я поговорю с ним, Тенья. — А мы поговорим с Очако, — сказала Момо. Цу кивнула с улыбкой на лице. — Как ты думаешь, они будут действовать в соответствии со своими чувствами, если таковые будут? — Понятия не имею. Она ему нравится, я уверен, но я не знаю, как он будет реагировать, — сказал Шото. Он посмотрел на Тенью. — Ты общался с ним дольше, чем я. Он когда-нибудь рассказывал тебе о своих чувствах к кому-то? — Тенья на секунду заколебался, но потом покачал головой. — Один раз, но он ничего не сделал. Честно говоря, я понятия не имею, как он себя поведет. — Шото наклонил голову и бросил на Тенью, свой самый выразительный взгляд: «ты что-то скрываешь». Тенья проигнорировала его, что раздражало Шото. Мысль о том, что Тенья что-то скрывает, беспокоила его, но он решил, что позже вытянет это из друга. — А как же Очако? — Спросила Момо, поворачиваясь к Цу. — Вы были друзьями еще в средней школе, верно? Она когда-нибудь говорила с тобой о отношениях? — Цу потерла затылок и смущенно улыбнулась. — Мы не так много разговаривали о школе, — сказала она. — В основном потому, что мы оба были заняты и… это не оправдание. Я не знаю. Я знаю, что в средней школе она была влюблена, но она никогда не реагировала на них. Никогда не пробовала, насколько я помню. — Ну, тогда, похоже, нам придется посмотреть, как все пойдет. — Шото вздохнул и ущипнул себя за переносицу. — Знаешь, я никогда не думал, что мы будем делать что-то подобное вне школы. — Тенья усмехнулся. — Я тоже, Шото, но жизнь иногда бывает странной, не так ли? — По крайней мере, на этот раз это не с инициативой Мины, — сказала Цу. — Хотя я уверена, что у нее есть предчувствие. — Будем надеяться, что нет, — сказала Момо. — Бедные Изуку и Очако, если она узнает… — Шото с этим согласился; Мина хотела как лучше, но была немного экстремальна. И крайности Изуку были не нужны. Несмотря на все его беспокойство, у Шото было хорошее предчувствие. Тенья был прав. Очако делала Изуку счастливым, счастливее всех. — Что ж, тогда давай сделаем все, что в наших силах, — сказал Шото. — Для Изуку и Очако. В эту ночь. Изуку зевнул, когда вошел в комнату, и с довольно приятным звуком хрустнул шеей. После встречи с Тошинори и Очако и обеда он провел день в магазине. К счастью, это был спокойный день, и он закончил тем, что провел инвентаризацию, пока Эми наблюдала за фронтом. Итак, довольно расслабляющий день. Это дало ему время подумать, что, если быть честным, было чем-то вроде рутины. С одной стороны, он еще немного подумал о книге. Они наметили общий план, и он потратил некоторое время на то, чтобы прояснить детали. Но это также означало, что у него было время подумать об Очако. Как бы он ни был счастлив тем, что было сейчас, он был также крайне смущен. Замешательство обычно возникало всякий раз, когда она уходила, когда он начинал думать о ней, не боясь покраснеть или сделать какую-нибудь глупость. И когда он думал о ней, он немного сходил с ума. Тот факт, что они не говорили о том, что случилось в канун Рождества… он не знал, что чувствовать, когда он был один. Он был счастлив, что между ними не возникло никаких дурных чувств или неловкости. Но, это было не то, что друзья обычно делали правильно? Засыпать, держась за руки? Или, может быть, так оно и было? Оглядываясь назад, он чувствовал, что это гораздо больше, и не мог не задаться вопросом: значило ли это больше и для Очако? Он беспокоился об этом с самого Рождества. — У тебя есть что-то на уме? — Изуку поднял голову и увидел, что Шото смотрит на него. Он даже не заметил, что вошел на кухню, пока не заговорил его друг. — Просто книга, — сказал он со смехом. Это не было полностью ложью. — Угу, — сказал Шото. — Он внимательно наблюдал за Изуку с легкой ухмылкой на губах. — Я уверен, что это было не только о книге. — Изуку повернул голову, чтобы посмотреть на Шото. Его сосед по квартире был нечитаемым. Но он определенно имел в виду нечто большее. — Шото, — сказал Изуку. — Что происходит? Ты что-то скрываешь. — Я бы никогда, — сухо сказала Шото. — Изуку! Как ты мог такое предположить? — Его ухмылка становилась все шире. — Не дразни его, Шото, — предупредил Тенья с дивана. Он поднял глаза и улыбнулся Изуку. — Хотя, есть кое-что, о чем мы хотим тебя спросить, Изуку. Изуку почувствовал, как напряглось все его тело. Он не знал почему, но это было похоже на допрос родителей. Его мозг лихорадочно перебирал все, что он когда-либо делал, пытаясь найти что-то, о чем они будут знать или спрашивать. — Что…и… именно? — Очако, — сказал Тодороки, прислонившись к кухонному столу. О, подумал Изуку с некоторым облегчением, это не так страшно. Я надеюсь. — А? — Тенья встал и пошел на кухню, облокотившись на стойку с другой стороны. — Она тебе нравится, да? — Это было очень прямолинейно для Теньи. Шото, подумал Изуку, уже знал. Он ясно дал это понять в канун Рождества. Но Тенья? Как Тенья догадался? Ни в обиду своему другу, но он был не самым наблюдательным человеком. — Может быть, — сказал Изуку с застенчивой улыбкой-гримасой. Он действительно не знал, что делает его лицо, если быть честным. — Изуку, не морочь нам голову, — вздохнул Шото. — Это чертовски очевидно. — Он задумался на минуту, а потом признался себе, что да, Шото был прав. К тому же, если Тенья догадался, это было очевидно. — Хорошо, значит, вы оба знаете. Но зачем поднимать этот вопрос? — Мы хотим знать, хочешь ли ты что-нибудь сделать со своими чувствами, — мягко сказала Тенья. — Не заставляя тебя. Нам просто любопытно. — Изуку никогда не думал, что его сердце будет биться как бешенное и разносить по венам ледяную кровь, но так оно и было. Чертовски, раздражающее сердце. — Почему? Почему вы спрашиваете это сейчас? — Шото склонил голову на бок. — Нам нравится видеть тебя счастливым, — сказал он. — Очако делает тебя счастливым, и ты проводишь с ней много времени. Так что, если она тебе нравится, мы хотим помочь тебе в этом. — Тенья кивнул. — Я знаю, как ты страдал, Изуку. — Он слегка улыбнулся своему другу. — Но Очако действительно делает тебя счастливым, верно? Тебе нравится быть с ней? — Очень. И он знал, что они знают, поэтому просто кивнул. — Тогда мы хотим помочь тебе в этом. Пригласи ее на свидание. — Ты не можешь знать, нравлюсь я ей или нет, — сказал Изуку, не поднимая взгляд на своих друзей. Они этого не знали, они не могли этого знать, и он не мог рисковать. Она много значила для него, и это был слишком большой риск. Было слишком много чтобы потерять. — Я не знал, что нравлюсь Момо, — сказал Шото. Он улыбнулся. — И все же, я все равно пошел на это. Ты должен хотя бы попытаться, Изуку. В противном случае ты можешь пожалеть об этом. И проводить время вместе гораздо меньше чем сейчас. — Изуку прикусил губу и посмотрел на Тенью и Тодороки. — Вы…но что, если я испорчу нашу дружбу? Скажу что-то странное? Скажу что-нибудь, что напугает ее, или она скажет «нет», и тогда все будет странно, или что, если мы будем встречаться, а потом расстанемся, и больше не будем общаться, и я… — Он остановился, пытаясь отдышаться; все это только что излилось из него, как будто какая-то плотина была сломана. — Я просто не могу так рисковать. — Я понимаю, — сказал Тенья. — Для этого нужно пойти, открыться и рискнуть всем. Но, Изуку, это то, что делает жизнь стоящей. Мы никогда не можем знать наверняка, что произойдет в жизни, но мы должны стараться и стремиться к тому, что делает нас счастливыми. Он подошел к Изуку и поддерживающе положил руку ему на плечо, одарив теплой улыбкой. — Ты можешь это сделать. Ты знаешь Очако; ты правда думаешь, что если она откажет тебе, то откажется быть твоим другом? Ему даже не нужно было об этом думать. Голос в его подсознании кричал, что она это сделает, но он знал, что это не так. Очако не оставит его в таком положении. — Нет, — тихо ответил он. — Тогда попробуй, — сказал Тенья, сжимая его плечо. — Да, все может быть неловко, но мы оба знаем, что молчать хуже всего. — Шото потер волосы Изуку и улыбнулся ему. — Поверь мне, тебе не о чем беспокоиться. Он зевнул и повернулся, чтобы уйти. А теперь мне пора спать. Спокойной ночи, ребята. — Я тоже пойду, — сказал Тенья, в последний раз сжимая плечо Изуку. Подумай об этом, Изуку. — Он кивнул и вскоре остался один на кухне. Изуку прислонился к прилавку и задумался о том, что только что произошло. Он… сможет ли он это сделать? Сможет ли он собраться с духом и пригласить на свидание Очако? Теоретически, да. Раньше он совершал более безумные поступки, не так ли? Ну, кроме удара Шото по лицу. Кроме того, он не сделал ничего менее дерзкого, чем пригласил девушку, которая ему нравилась. Однажды он попытался пригласить Цу, и это плохо кончилось. Но чем больше он об этом думал, тем лучше себя чувствовал. Не то чтобы он чувствовал себя комфортно, или даже полностью взволнованным, но перспектива не пугала его так сильно, как он думал. Вместо этого он почувствовал себя странно непринужденным. Перспектива неудачи преследовала его, но он также думал о том, каково было бы быть с Очако. Каково было бы встречаться с ней, искренне, и открыто выражать свои чувства к ней. При этой мысли его лицо покраснело, но он ничего не мог с собой поделать. Думая о том, чтобы сказать ей это, о том, чтобы обнимать ее крепко на свиданиях, или просто быть вместе… это сделало его счастливым. Тихое, теплое счастье, которое разлилось по всему телу, заставляло его чувствовать себя более живым, чем когда-либо прежде. Неудача, подумал он, казалась такой бледной по сравнению с этим чувством. В ту же ночь. Очако захлопнула учебник и откинулась на спинку стула, тяжело вздохнув. Это был напряженный день между встречей с мистером Яги, а затем работой и уроками, за которыми последовали школьные занятия. Она едва успела заняться художеством, но она подумала и решила, что сегодняшний вечер это перерыв в рисовании. Чтобы она могла сосредоточиться на том, что происходит в ее жизни сейчас. Это был небольшой перерыв. Но, несмотря на занятость, она все еще была очень взволнована. Ее работа была рассмотрена создателем Всемогущего! И ему понравилось! Это… в это было почти невозможно поверить, если быть честной. Но это случилось, и вот она здесь, по-прежнему счастливая, улыбается, как сумасшедшая. Честно говоря, это был удивительный день. И это было благодаря Деку, во многих отношениях. Ей нужно было что-то сделать, чтобы поблагодарить его. Ну, она работала над специальными рисунками для него. Она не могла, не хотела забывать об этом, и Мистер Яги, казалось, неявно благословил их. Но, может быть, ей стоит сделать что-нибудь и для него, чтобы он понял, как она его ценит? — Очако? — Цу позвала с прихожей. — Ты дома? — В своей комнате, — ответила Очако, убирая школьные принадлежности. Завтрашняя домашняя работа была сделана. — Как прошло свидание? — Она услышала смех Асуи, когда ее соседка направилась в свою комнату. — Ну, с Фуми, конечно, было очень весело, до тех пор, пока он случайно не сказал, что любит меня. — После этого он так сильно покраснел, что я подумала, что он упадет от недостатка крови в ногах. Но, в целом, это было здорово. — Через несколько мгновений Очако увидела, как Цу заглянула в ее комнату и улыбнулась. — А как насчет тебя? Как прошел вечер? Неплохо я надеюсь. — Очако взглянула на свою пижаму; спортивные шорты и старую свободную футболку и с улыбкой посмотрела на Цу. — Думаю, ты сама догадаешься. — Цу рассмеялась и оглядела комнату. — Не возражаешь, если я войду? — Очако посмотрела на Асуи, одетую в пижаму, и пожала плечами. Не было ничего необычного в том, чтобы они оказались в одной из своих комнат, разговаривая до поздней ночи. Хотя, этого давно не происходило, потому что они оба были безумно заняты. Но сегодня что-то изменилось. Цу, казалось, была чем-то отвлечена. — Да, конечно. — Очако развернулась на стуле лицом к Цу, когда ее подруга села на кровать. — Что случилось? Кажется, у тебя есть что-то на уме. — Цу улыбнулась и рассмеялась. — Ты хорошо меня знаешь. У меня есть к тебе вопрос, Очако. — Она не понимала почему, но она почувствовала, как будто, что-то упало в ее животе. Это было похоже на то, как если бы родители сказали ей, что им нужно поговорить; хотя она знала, что все в порядке, внезапно ей показалось, что абсолютно все было не так. Но она решила сделать то, что всегда делала со своими родителями: притвориться совершенно спокойной. — Что случилось? — Я знаю, что это, наверное, очень неловко, — медленно произнесла Цу, — но мне было интересно, как ты относишься к Изуку? — И вот оно. Это внезапное падение в животе, нарастающее давление и тошнотворное чувство, распространяющееся повсюду. В голове мелькали кошмары. Настоящее воспоминание, этот искаженный смех, слезы, падающие по ее лицу. Одиночество, просто ужасное, сокрушительное одиночество, которое, казалось, съело ее заживо. Это происходило снова. Почему это случилось снова? Нет, подумала она, пытаясь стряхнуть с себя это. Слезы, которые начали скапливаться в ее глазах, она не хотела плакать перед Цу. Делать это, делать это было бы слишком… Это было бы слишком больно. — Ну, он хороший парень, — сказала она, стараясь выдать из себя самое храброе лицо. — Цу издала гудящий звук, как будто признавая ее точку зрения. Она не смотрела прямо на Очако и, казалось, не понимала, что происходит. За это Очако была искренне благодарна. Она просто хотела продержаться и закончить этот разговор. И если Цу увидит ее такой, это, скорее всего, сломает ее в каком-то смысле. Однажды она уже проявила слабость, она не могла позволить этому случиться вновь. — Это правда, — сказала Цу, — Но, Очако, ты ведь чувствуешь к нему нечто большее, не так ли? — Ее сердце бешено колотилось. Стук, как молоток о сталь. Удар. Удар. Удар. Это было так громко, что казалось, будто это сведет ее с ума. Это не происходило. Этого не может быть. — Что ты имеешь в виду? — Он тебе нравится, да? РАЗРЫВ. Она сломалась. Трещины расползались, фасад разрушился, отвалился. — Цу, пожалуйста! — Ее голос прозвучал сдавленно. — Пожалуйста, прекрати! — Цу взглянула на Очако, но она этого не видела. Она смотрела в пол, сжимая в кулаках пижамные штаны. — Очако? Очако, что случилось? — Она услышала шорох, а затем Цу подошла к ней, она опустилась на колени, и посмотрел ей в лицо. Очако ничего не сделала. Она едва сдерживала слезы. Почему? Она.…она думала, что после школы все закончится. Асуи была ее другом. Ее лучшей подругой, она не причинит ей вреда. Но Очако все еще чувствовала эту слабость, эту открытость. И она не могла забыть предательство. Это жгло. Нет, разрывало. Все, кого она знала, отвернулись от нее. Одинокие дни превратились в недели, месяцы, в годы. Все это казалось слишком сильным, как будто вот-вот упадет и задушит ее. Никто не сможет помочь ей выбраться из этого тяжелого положения. И это происходило снова. Цу не станет этого делать, но Очако не смогла убедить себя в этом. Она не могла чувствовать себя в безопасности. — Пожалуйста, не спрашивай, — всхлипнула Очако. Слезы покатились по ее щекам. Она больше не могла их остановить. — Пожалуйста, Цу. Не трогай меня. — Я больше не хочу страдать, подумала она, зажмурившись. В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина, и Очако на секунду подумала, что Цу ушла. Но потом она почувствовала, как Асуи крепко обняла ее. Очако застыла, все еще плача. — Извини, — сказала Цу. — Я не причиню тебе вреда, Очако. Обещаю. — Она притянула ее еще крепче. — Ты мой лучший друг, Очако. Я так долго скучала по тебе, и когда услышала, что ты приедешь сюда, и станешь моей соседкой по комнате, я была в восторге. Я бы никогда не сделала ничего, чтобы причинить тебе боль. Очако не могла перестать плакать, и поэтому она просто обняла Цу. Она… она верила ей. Этот голос, этот маленький ворчливый голосок напомнил ей о Хару. О той боли и смехе, о том насмешливом смехе. Но она отодвинула это на задний план и обняла Цу так крепко, как только могла. Они обе плакали, хотя и немного, и под конец Очако рассмеялась. — Опять как в средней школе, — сказала она. И Цу засмеялась. — Значит, ты все еще помнишь ту ночевку. — Как я могу забыть? — Очако тоже рассмеялась и почувствовала, как печаль, эта огромная тяжесть, отступает. Она все еще была там, но уже не такая тяжелая, как раньше. Прошло еще несколько мгновений, они держались друг за друга, прежде чем Очако мягко отодвинулась. — Мне очень жаль, Цу. Я не хотела, чтобы все было так. — Цу подняла на нее глаза, все еще влажные от слез. — Очако, не извиняйся. У тебя есть эмоции, у всех есть. Вот для чего нужны друзья. Для того чтобы помочь справиться с такими моментами. — Она протянула руку и нежно положила ее на руку Очако. — Что произошло? — Это… Не знаю, как сказать, — медленно произнесла Очако. — Мне было нелегко в школе, и это оставило шрамы, можно сказать. Я не могу рассказать, Цу. Не потому, что это сложно или я не доверяю тебе, просто… — Слишком больно, — мягко сказала Цу. Очако горько улыбнулась и кивнула. — Ну ладно. Я не собираюсь настаивать, ни на этом, ни на счет Изуку. — То, как она это сказала, заставило Очако подумать, что Цу знает больше, чем говорит, что на нее не похоже. — Но если тебе когда-нибудь понадобится поговорить об этом или о том, что происходит сейчас, я всегда буду рядом, Очако. Обещаю. — Я знаю, Цу, — сказал Очако. Так и было. Она действительно знала это. Цу улыбнулась ей. Улыбка была теплой и счастливой, но в то же время грустной, как будто она была расстроена тем, что она не могла поделиться этим с ней. — Но прежде чем я уйду, то, что произошло в школе. Здесь этого не произойдет. Я не позволю, и ты знаешь, что Изуку тоже. Иногда он может быть немного туповат, но он хороший парень, Очако. Последнее, что он хотел бы видеть, это одного из своих друзей, страдающих от боли. — Она сжала руку Очако и встала, чтобы уйти. — Я дам тебе поспать, Очако. — Спасибо, Цу, — тихо произнесла брюнетка. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — весело сказал девушка. Уходя, она закрыла за собой дверь. Очако чувствовал себя опустошенной. Из нее будто выжали все соки. Она выключила настольную лампу, единственный оставшийся в комнате свет, и направилась к кровати. Она рухнула на нее и уставилась в потолок. Что, если… что если Цу была права на счет Деку? Он был привлекательнее, чем Даичи, и они хорошо знали друг друга. Она покраснела, думая о Сочельнике. Никто из них не поднимал этот вопрос. Очако подумала, что это из-за того, что он смутился или рассердился из-за того, что ему пришлось помочь ей заснуть. Но что, если, что, если это было из-за того, что ему понравилось и он не хотел смущать ее? Или сам смутился? Это возможно, подумала она. Может быть, она нравилась Деку. Он проводил с ней много времени… но при этом был очень мил. Может, он просто так ко всем относится? Очако не могла мыслить здраво, но, лежа в постели, ей пришла в голову одна мысль. Они с Деку вместе, в постели, прижимались друг к другу. Она почувствовала, как ее лицо потеплело, но эта мысль успокоила ее. Это было очень естественно. Возможно, Цу была права. Возможно.…возможно, у Очако был шанс. Боль все еще была в ней, когда она засыпала, это не беспокоило ее. Нет, на этот раз, засыпая, она обнаружила, что полна решимости преодолеть это.