***
Арсений Сергеевич Попов новый учитель по алгебре и геометрии в школе, в которой учится Антон Шастун. Как только его нога ступила в кабинет математики, то все в классе сразу поняли, что Арсений альфа с насыщенным запахом арабского кофе, после которого обычно остается горечь ещё несколько часов. И как только Антон заглянул в эти голубые глаза, тут же потек. Он, будучи омегой, который скрывал это за подавителями, не смог устоять перед таким властным и красивым альфой. Каждый урок математики для Антона - хуже ада, он ничего не слышит и не видит, кроме этих голубых глаз, красивых рук и бархатного голоса. Попов хотел бы соврать, что не видит, как Шастун на него пялится, или того, что он не чувствует этот сладкий запах карамели. Если быть до конца откровенными, то Арсений вообще кроме запаха Антона в классе ничего не чувствует. Но Арс держит себя в руках. Во-первых, Шастун его ученик, во-вторых, ему же всего шестнадцать. «Просто парень не подавляет свой запах», – думает Арсений, закусывая щеку изнутри. Так продолжается уже третью неделю: Антон залипает на учителя на уроках, а потом дрочит в душе, а Арсений отводит взгляд и сдерживает себя, а вечером идет в бар или клуб, где находит себе кого-нибудь на один раз. Но сегодня все по-другому: от Шастуна пахнет ещё сильнее. Попов ещё в коридоре учуял сладкий запах, а когда зашел в класс, чуть не задохнулся от него. «У него либо течка, либо вот-вот начнётся» – подумал Арсений, здороваясь с учениками. Антон же дышал через нос, закусывал губу. У него завтра-послезавтра должна начаться течка. Шастун выпил две таблетки подавителей и пошел в школу. Он даже не догадывался, что, как только математик зайдет в класс, то у него чуть ли слюни не потекут. Ещё Попов слишком сексуальный в этой черной рубашке. Вот сейчас Антон сидел на уроке и молил всех богов на свете, чтобы Попов не вызвал его к доске. Когда оставалось десять минут до конца урока, Антон почувствовал неожиданную боль внизу живота, и как белье стало намокать. – Блять, – шепчет он и кладет голову на парту. – Ты что, Тох? – спрашивает Дима. – У меня, походу, течка началась, – отвечает Антон. – Урок сейчас закончится, пиздуй домой, – говорит Поз. Шастун кивает и поднимает взгляд на учителя, который следил за тем, как решает пример ученик, но сжимал карандаш в руке так, что тот сломался. Антон выдыхает и прикрывает глаза. Вот звучит спасительный звонок. Весь класс начинает собираться, как и он. – Шастун, задержись, пожалуйста, – говорит математик. Антон переводит взгляд на Диму и обратно на Попова. Позов хватает свою сумку и подходит к столу учителя. – Арсений Сергеевич, у него…– начинает говорить Дима. – Я знаю, – перебивает его Арсений, – иди на следующий урок, Дима. Позов идет к выходу с остальными, смотрит на Шастуна и лишь пожимает плечами. Антон складывает вещи в рюкзак. Весь класс вышел, последний ученик прикрыл дверь. Арсений сел на краешек своего стола, а Антон подошел ближе. – Антон, зачем ты пришел в таком состоянии в школу? – спрашивает он. – Я не хотел, – тихо отвечает Антон, опустив голову, – так получилось. – Ладно, поехали, я отвезу тебя домой, – говорит Арсений, встает и надевает пиджак, – во время течки небезопасно ходить по улицам. Антон лишь кивает и идет за учителем, сначала в коридор, потом выходит из школы и идет к парковке. Арсений открывает автомобиль и садится на водительское сидение, а Антон, чуть поколебавшись, садится рядом. Попов спрашивает адрес и выруливает на дорогу. В машине играет тихая музыка, пока Шастун принимает тот факт, что сейчас едет в машине с объектом его обожания. – Ты девственник? – вдруг спрашивает Арсений. – А это имеет значение? – опускает взгляд на свои руки Антон. – Раз спрашиваю, значит, имеет, – как всегда холодно говорит Попов. – Да, – тихо отвечает Антон, начиная смотреть в окно. Зачем он спросил? – Тогда все понятно, – говорит Арсений, сжимая руль до белых костяшек. Если Попову было все понятно, то Антону нет. Он перебирал браслеты на руке, смотрел в окно, слышал, как шумно выдыхает альфа. И так, пока Шастун не видит свой дом. Арсений паркует машину и выходит вместе с Антоном, тот удивляется. – Провожу тебя, – отвечает Арсений на удивленный взгляд, – а то изнасилуют в подъезде. Они молча идут к парадной и так же в тишине поднимаются на лифте. При этом задыхаясь от запахов друг друга. – Арсений Сергеевич, на чай зайдете? – спрашивает Антон, поворачивает ключ в замке. – А ты не боишься приглашать альфу на чай во время течки? – спрашивает Попов, улыбаясь, – вдруг я не сдержусь? «Я на это и рассчитываю», – думает Шастун, но озвучить свои мысли не решается, лишь машет головой и говорит тихое «Нет», открывая входную дверь. Арсений смотрит на него в упор. – Антон, почему ты не пользуешься подавителями? – спрашивает он. – Вообще-то, пользуюсь, – хмурится Антон, – так, зайдете? Попов не отвечает, а быстро преодолевает расстояние между ними и накрывает его губы своими. Антон в шоке, а потом, когда альфа приобнимет его за талию, расслабляется, закрывает глаза и начинает отвечать на поцелуй. Так неумело и неуклюже, что Арсений улыбается в поцелуй, а потом углубляет его. Попов подхватывает его под бедра, не отстраняясь от его губ. Антон обнимает его ногами и руками, так Арсений и заходит в квартиру. – Дверь, – шепчет Антон в губы, и Попов одной рукой захлопывает входную дверь, и опять припадает к губам Антона с поцелуями, – направо, – выдыхает Шастун, и Арсений несет его в указанном направлении, целуя в шею. Ногой открыв дверь, они падают на кровать, судя по всему, это комната Антона. Арсений покрывает его шею поцелуями, начинает расстёгивать рубашку. Антон же пытается снять пиджак с математика. Попов быстро стаскивает с себя половину одежды, а потом начинает раздевать и Антона. Сняв с него рубашку, ему открывается вид на выпирающие ключицы, набухшие соски, впалый живот. – Господи, какой ты красивый, – выдыхает Арсений, тут же втягивает его в поцелуй, руками изучая ребра, бока, бедра. Арсений припадает к ключицам с поцелуями, а потом к его груди, вбирает один сосок, начинает покусывать. Антон сдерживает стоны, кусая губы, но когда рука Арса ложится на его промежность, не сдерживается и стонет в голос. Попов улыбается, снимает с него кроссовки, как и с себя ботинки. Тянется к его ширинке, быстро справившись с замком, Арсений снимает брюки вместе с бельем. Опять наклоняется и целует мокро, смачно, c пошлым причмокиванием. Отстраняется и заглядывает в зеленые глаза, которые были затуманены возбуждением. Он поцелуями спускается вниз, до самого паха, на что Антон выгибается, откидывает голову назад, а когда чувствует на своей головке язык, стонет в голос. Пройдясь по всей длине языком, потом по мошонке, и спускается к девственной дырочке. Арсений раздвигает его ноги шире, проходится по кругу, а потом проталкивает внутрь, на что Антон опять стонет. Альфа вылизывает нежные стенки изнутри, активно смачивает слюной, а потом добавляет один палец. Омега широко открывает глаза, когда кроме языка чувствует ещё и палец, а за ним и ещё один. Арсений никуда не торопится, медленно подготавливает под себя, не хочет доставлять боли. Вот внутри Антона уже четыре пальца, и Арсений решает, что хватит. Быстро сняв с себя штаны с боксерами, вспоминает про защиту. – Малыш, у тебя есть презерватив? – Антон лишь машет головой, – ну, да, откуда у тебя, – улыбается Арсений, втягивая его в поцелуй. Попов пьян, пьян его запахом, пьян его глазами, пьян им. А Антон отдаётся в эти умелые сильные руки, и будь что будет. Арсений отстраняется с пошлым причмокиванием, размазывает естественную смазку по своему колом стоящему члену. Подставляет головку к покрасневшей дырочке, накрывает его губы своими и тут же входит на всю длину. Антон от неожиданности вскрикнул и широко открыл глаза. – Мальчик мой, сейчас всё будет хорошо, – поглаживает по русым волосам альфа, не двигаясь, давая привыкнуть к заполнению. Чуть подождав, Арсений начинает двигаться, чувствует, как стенки сокращаются от трения, стонет. А потом проходится по простате, и Антон стонет, выгибается, сжимает плечи альфы. Попов начинает наращивать темп, каждый раз бьёт по комку нервов, ловит стоны омеги, не забывая оставлять засосы на его шее. Антон же мечется под ним, выгибается до хруста позвонков, царапает браслетами плечи и спину альфы, иногда стонет, иногда хрипит от каждого толчка. Его член трётся между их животами, изнывает, требует внимания к себе. Омега понимает, что ещё чуть-чуть, и он кончит, даже не прикоснувшись к себе. А Арсений как будто чувствует это, начинает двигаться ещё быстрее, прям втрахивает его в кровать. Ещё толчок, ещё один, и волна оргазма накрывает Антона, его кинуло в дрожь. И он кончил, пачкая их с альфой животы. Попов выходит из расслабленного тела, начинает надрачивать себе, кусает омегу за плечо и обильно кончает себе в руку. Антон открывает глаза и сталкивается с двумя океанами. Арсений, вытерев обо что-то руку, заключает омегу в объятья, нежно целует в губы. Антон смотрит, не моргая. – Тош, что ты так смотришь? – поглаживает его по щеке, – тебе было больно, мальчик мой? – забеспокоился Арсений. – Нет, – выдыхает Антон, закусывает нижнюю губу и все-таки спрашивает, – Арсений Сергеевич, Вы меня теперь бросите? – Дурачок, – улыбается альфа, – во-первых, после всего, что только что было, я теперь для тебя просто Арсений или Арс, главное, не Сеня, – чмокает его в губы, – во-вторых, куда я теперь денусь? Ты же мой истинный. – Я и Вы? – удивляется Антон. Арсений кивает и втягивает его в нежный поцелуй. Антон отвечает, обнимает его за шею. – Мы теперь вместе? – спрашивает Антон, опять заглядывая в его глаза. – Да, – отвечает Арсений, – теперь ты только мой, – улыбается во все тридцать два зуба, – настолько, что мне даже плевать, что после вашего класса у меня было ещё три урока.***
Нельзя сидеть на уроке алгебры и вспоминать, как математик, и по совместительству твой парень, трахал тебя с утра на кухонном столе. Вспоминать, как шептал нежности с утра и смачно поцеловал в машине перед уроками. Нельзя, Антон, прекрати, тем более, Арсений Сергеевич объясняет новую тему, у тебя же скоро экзамены, прекрати постоянно думать о своём альфе, Шастун. Он опять машет головой, пытаясь сосредоточиться на уроке. Попов слишком хорошо знает свою омегу, лишь закатывает глаза и продолжает чертить график на доске. Звенит звонок, все начинают собираться, а потом звучит всем привычная фраза: – Шастун, задержись…