Сваха

Мирный и послушный Хуай Сан пугал едва ли не сильнее, чем в моменты гнева. Мин Цзюэ слишком хорошо знал своего младшего брата, чтобы поверить этому затишью. Мужчина признавал, что вспылил, был слишком резок — в конце концов, Хуай Сан действительно очень тонко чувствовал людей, однако в этом и была проблема — тот был способен найти что-то хорошее даже в Вень Жо Хане, наверное. И это хорошее стопроцентно было бы, только где-то глубоко-глубоко в душе. Очень глубоко. Так глубоко, что наверняка и сам глава Веней не знал о наличии этого хорошего. Однако извиняться за свои слова и поступки Мин Цзюэ не умел, и это было едва ли не большей проблемой по сравнению с эмпатией брата. Не то чтобы он не хотел — нет, но при попытке произнести слова извинения горло словно сжимало спазмом, и вертящиеся на языке фразы превращались в еще большую грубость. Однажды его это погубит, он был в этом уверен. Спокойствие брата означало только одно — в ближайшее время от Хуай Сана можно ожидать просто невероятной гадости. И чем дольше ничего не происходило, тем страшнее Не Мин Цзюэ было представить, что сотворит брат. Напряжение достигло своего пика спустя месяц, когда утром интуиция начала подавать недвусмысленные сигналы. Как совершенствующийся, более того, как глава ордена, он, разумеется, принял интуицию к сведению. И хорошо, что он это сделал, иначе его психике был бы нанесен сокрушительный удар. А так — он всего лишь впал в ступор. На него смотрели две пары застенчивых глаз. Честно говоря, чтобы вогнать его в смущенно-неловкое состояние, было достаточно подобного взгляда в исполнении его младшего брата. А здесь… Двойная атака. — Старший брат, так ты не против, если мы все-таки будем видеться с Вень Нином? — в голосе Хуай Сана — теплый смех, на лице Веня — робкая улыбка, слишком светлая и чистая, чтобы принадлежать члену этого мерзкого клана. Со слабым стоном Мин Цзюэ был вынужден признать — мелкий паршивец обыграл его по всем фронтам. Увидев это пугливое, но любопытное создание, похожее на кролика (и Хуай Сана), мужчина со странной обреченностью понял — мелкого Веня — не-Веня его подсознание плавненько зачислило в подопечного. Как позже показало время, месть младшего брата была превосходна. Не волноваться за неуклюжего и слишком уж робкого ребенка (а Вень Нин, вопреки возрасту, был для Мин Цзюэ ребенком), не получалось. Хуай Сан, зараза такая, влиял на него достаточно сильно, не позволяя скрыться за броней грубости и жесткости. Вредитель — весь Цин Хэ Не, посмеиваясь, прекрасно знал, что глава ордена очень добрый человек, просто очень неловкий в выражении своих чувств. Хорошо хоть за пределы клана это не вышло, иначе грозной репутации клана Не можно было бы помахать ручкой. Именно поэтому он облегченно вздохнул, когда младший брат отправился по приглашению в Пристань Лотоса. Пусть тот лучше там причиняет добро и наносит справедливость, тем более, судя по слухам, для Хуай Сана там было непаханное поле работы. Но… Вторая-то проблема осталась! Вэнь Нин, вопреки ожиданиям, по-прежнему приходил в Нечистую Юдоль, садился где-нибудь в темном уголке, и наблюдал за тренировками, что-то тихонечко черкая на листе бумаги. Еще один… художник… на его голову. А потом, спустя неделю после отъезда Хуай Сана, в орден ворвался злобный дух, успешно маскирующийся под симпатичную девушку. Вэнь Цин, старшая сестра трусливого олененка, кого-то ему напоминала. Возможно, этот кто-то каждое утро смотрел на него из зеркала. Правда, перед тем как выяснить наличие родства между двумя конкретными Вэнями, он успел с этой самой сестрой неплохо поцапаться (исключительно словесно. Что сказать, словарным запасом девушки он был приятно удивлен). После выяснения всех обстоятельств они признали друг в друге товарищей по несчастью. Ведь действительно, две головные боли, которые прячутся за маской невинного белого лотоса. Друг друга он и Вэнь Цин поняли, как никто другой. *** Маневры старшего брата Хуай Сан распознал сразу, но решил не обращать на это внимание. Все же, теплый и ласковый Вэнь Нин — единственное солнышко, которое походило на символ своего клана — слишком сильно действовал на неподготовленных людей. Так что пусть братик успокоится, смирится с фактами… В Пристани Лотоса невероятно красиво. Даже слишком. Эта красота совершенно отличалась от холодных высоких пиков Гу Су, мощно взмывающих к светлым облакам и небесной сини, от Нечистой Юдоли в глубине лесных массивов, царящего там хаоса оврагов, буреломов и каменных карьеров. Это была другая красота — слишком неземная. И представить, что этот тихий уголок, напоминающий Ирий, однажды будет сожжен дотла и окрасится в багрянец крови, было сложно и… неприятно. Он постарается этого не допустить. Ну, а пока… — Добрый день, мадам Юй.