Мне не нужна вечность без тебя

Когда-то давно Сынчоль говорил, что бывают моменты, когда голод контролировать невозможно. Клыки прорезаются непроизвольно и инстинкт становится выше разума. Сынгван всегда боялся этих слов. Боялся, что сорвётся и убьёт кого-нибудь. Фотографии на стенах, фразы на разных языках - это то, что он пережил в прошлом и что пронёс через столетия. Хансоль никогда не спрашивал, что значат эти слова и рисунки, никогда не пытался узнать о его прошлом хоть что-нибудь. Он принимал Сынгвана таким, какой он есть и не задавал вопросов. Одна девушка сказала ему, что невозможно сопротивляться вампиру. Он находит стикер с этой фразой. Тайские переплетения иероглифов. Хансоль не знал перевода, не мог читать этот язык, но всегда останавливался и дольше всего рассматривал именно этот листочек. В такие моменты взгляд человека становился серьёзнее, пропадала присущая только ему лёгкость и он сам словно немного тускнел. Сынгван замирал вместе с ним. Признания висели на этих стенах второй год, не пугали Хансоля, но сдерживали Сынгвана. Фотографии решил клеить младший. «Я тоже хочу, чтобы что-то меня сдерживало». Бу перевёл эту фразу на японский и повесил рядом с «невозможно сопротивляться вампиру». Полгода проведя рядом с новорождённым Сынгван стал терять контроль, но оказавшись в квартире Чхве, его внутренний вампир словно успокоился. « Мне всегда было интересно, какого это умирать, но после выжить?» « Нам запрещают ходить в лес ночью из-за тебя?» « Ты похож на ангела, но почему твои глаза такие красные?» « Я в порядке, если меня убьёшь ты» « Они хотят убить тебя, но я смогу защитить нас обоих» Сынгван никогда не записывал свои ответы на эти слова. Это признания людей, которые готовы были жертвовать собой, дабы дать жизнь тому, кто давно уже мёртв. Он не может также хранить собственные слова, потому что они всегда похожи. Столетия будут идти, но вампир никогда не измениться. Ему всегда будет также страшно сорваться, но его руки вечность будут в крови его возлюбленных. «Я тоже хочу, чтобы что-то меня сдерживало» Хансоль не заслуживает такой смерти. Но оставить его Сынгван не сможет. Люди тёплые. По их венам течёт горячая, алая кровь, а в глазах отражаются звёзды. Они смеются громко, говорят сбивчиво и живут слишком мало. Несправедливо мало. Все, кого он когда-то знал, сгорали быстрее, чем он успевал их погасить. Хансоль горит ярче всех, и терять его он хочет меньше всего. - О чём ты думаешь?- Чхве смотрит на него так, как смотрели до него ещё десятки таких же юных и живых людей. Сынгван читает в чужих глазах любопытство, но еле различимо видит в них понимание. Словно Хансоль давно уже знает ответы на всего его вопросы, словно жил дольше самого вампира и видел тоже больше. - О тебе. И о тех, кто так похож на тебя. Скажи, ты живёшь уже очень долго, мы все похожи друг на друга? Хансоль усмехается и отворачивается. Свет ночника падает на его лицо и делает его неестественно бледным, даже синим. Смерть не будет ему к лицу. - Сынгван. Чхве говорит очень тихо, почти не слышно, вампир сжимает его руки, показывая, что слушает. - Это больно? Больнее, чем ты думаешь. - О чём ты? - Как думаешь, это больно - ломать кости?- Хансоль играет с его пальцами, не поднимая взгляда от мертвенно-бледной кожи. - Почему ты вообще об этом спрашиваешь? Потому что мне сказали, что разбитое сердце больнее сломанных костей. - Потому что я буду в порядке, если ты не сдержишь себя.