Cat's cradle

Это было [похоже] на то, как ей бы тонко намекнули на то, что не стоит забываться и принимать факт того, кто она, как должное. Похоже? Тонко? Ну да, она же не получила пинок под зад. Хотя через полчаса бега уже порядком задолбалась и предпочла бы всё-таки сесть на чью-нибудь ногу, которая бы добросила девушку до проклятого животного. И нет у неё галлюцинаций от кислородного голодания. Нет тут никого. Она же быстро бежит – нет времени оборачиваться по сторонам. Нет. Никого. Тут. Там. Здесь. Остановилась. Кто она? Вот уж точно не маленькая девчонка, нелюбящая картинки в книжках. От резко выскочившего ей в глаза неуместно широкого неба Купер захотелось так же, не в такт дыханию удивиться, позабыв, что она уже видела мелькающее меж стволов расчищенное от частого леса пространство и некое здание. Но она не стала. Она слишком устала. Где же этот чёртов кролик?! Она не знает, что будет у неё на ужин, не знает, будет ли этот ужин точно сегодня, не знает, сыграют ли по ней уже панихиду к тому моменту, как она вернёт своё и вернётся в отель, но просто так оставлять эту историю Ева не собирается – она не собирается больше фантазировать. Тем более, когда на хороший конец мозгов и терпения не хватает. Пальцы сжимаются, ноют от того, что им не больно, ничего нет в ладони. Посередине остаются на краткий миг, которому даже плотный тягучий туман не мешает прикорнуть, параллельно большому пальцу остаются лунки от обкусанных ногтей – но это уже давно не считается. Небо перерождается, но где-то там, за занавесой тайны, природа которой давно открыта. Весь день, что она провела вместе с другими, вынужденными коротать день в объятьях холодной природы, наверху час за часом всё более было бесцветно, словно что-то высасывало краски из того, что и так не должно было ими пестрить. Напоминало что-то. Часы на запястье показывали [01:59], но это можно было понять и не рассматривая тонкие, как паучьи лапки, стрелки – устройство сломалось на прошлой неделе, видимо, тоже, как и Купер, просто не выдержало. Так… жалко. По небу, после его смерти как чего-то, что должно существовать для людей благодаря цвету, а не его отсутствию, начало самую малость синеть. Ева вошла по ту сторону неживой изгороди, поглотившей ржавый острый забор под аккопанимент лягушачьего хора. - Как глупо, - сорвалось с её губ. Она не была слишком-то удачливой, но и выпивать не была горазда. И не носила смешные шляпы, гномьи или чугунные. Она была малость высокой и довольно нескладной – линии на животе исчезли сразу после того, как на них та перестала смотреть, а зрение, согласно заключению врача, было отличным, хотя Купер была удовлетворена этим фактом только тогда, когда закрывала веки. Живот заурчал, но есть не хотелось. Девушка чувствовала под ногами мягкие кучки моха и жалобно скрипящую пробившуюся сквозь камень травку, когда подошла к неработающему, судя по всему, уже давным-давым-давным-давно фонтану по выложенной дорожке. Вода была изъедена зеленоватостью и печалью, стояла уже который год, но отчаянно желала лечь… испариться отсюда, точнее. Усмотрела жалкий потускневший рыбий глупо непереносный образ, показавшийся лишним ненужным и чужим, на дне затхлой воды через плёнку тины. Не настолько. Купер почувствовала себя облаком, наблюдающим за нелепыми кляксами там, внизу, через пелену себя и других. Захотелось охладить голову или хотя бы руки, но ей нужно было спешить. Куда же он побежал? Ева избегала смотреть на особняк до того, как ни подойдёт к нему так близко, что обходить будет поздно. Она встретилась взглядом с тусклыми окнами. Воздух, до того отсутствовавший там, вернулся и перестал дышать. Отчего? Купер пару раз обернулась и потопталась на месте. Кашлянула. Припомнила карту этих мест, данную полноватой рыжей женщиной с широкой улыбкой. Там был лес, заросший отголосками былого. Были осколки прошлого разрушенными каменными конструкциями разбросанные по бывшему графству – девушка помнит их, как перескакивала от одной к другой, как заяц, удирающий от лисы. Была [почти] что целые ворота, всосавшие вместе с воздухом и парочкой листьев женские следы огромных жестких сапог и прерывистое частое дыхание – {она точно всё ещё в Британии?}. Но там не было Прошлого. Этого. Купер ощутила нечто странное. Она отвернулась к воротам и открыла рот, чтобы спросить, могла ли она опоздать. Она словно попала в прошлое (?) Она не знала, к кому обращается и это порядком раздражало. Но уж точно не пугало. Как грубо. От резкого порыва ветра где-то хлопнули створки, заставив девушку мгновенно развернуться и вновь подумать “Где же этот дьявольский кролик?”. То-то же. Шелестя травой и спрятав в карманы замерзшие поверх обычной их пониженной температуры руки, Ева обошла здание в поисках того самого открытого окна. Главный вход был закрыт. “Не неоготика, но явно век девятнадцатый. На крайний, конец восемнадцатого” Где же? “Не похоже на ферму. Скорее на псарню с кучей истравленных крыс” Но откуда же ей знать, о чём думают кролики. Зацепившись за края распахнутых створок, Купер подпрыгнула и чуть ли не ввалилась в кухню. Когда она впервые ступила на кафельный пол, что-то тонко звякнуло, отпуганное чуть мокрой подошвой обратно в пыльную темноту подстолья. Гильза. Ева наклонилась и извлекла из-под добротного дубового стола ещё несколько. “Винтовка. Снайперская. И пистолет тридцать пятого калибра. Нехило” Девушка обшарила всю кухню, но кроме испортившегося зерна, посуды и пыльных потолков ничего не обнаружила. Ни одной пули в стене, но контрольный прямо ей в голову. Купер стало интересно. Не зарыт ли уже её кролик. И, главное, где. Выйдя в коридор, где танцевали в тусклом свете пылинки, она проследовала вперёд, захватив на всякий случай подсвечник. Складывалось впечатление, словно вот-вот станет совсем темно, а одной зажигалкой обходится было бы… ах, да, весьма трудно. Да и вообще в [пустом] большом доме металлическая вещь пригодится всегда. Она вышла в главный холл – ковёр цвета запекшейся крови, стекающей вниз с лестницы, чуть покачивающаяся люстра, ни одной хрустальной капли которой не звенело, темные мраморные колонны и пара чисто формальных картин. Пусто. Она ступила на ковёр, аккуратно прижала мысок. Потом опять наступила на мраморный пол. Подняла ногу. Ничего. Давно было, уже всё засохло. Купер посмотрела на высокие резные двери и на лестницу. Кивнув, девушка выбрала лево – ей пока хватит сказок. Налево и вверх. То есть вниз. Ещё глубже. Куда опоздала. К причине. После пятнадцатой ступени она заметила маленькие следы и ещё одни, большие. “Ребенок. Лет тринадцати. И взрослый, тридцати” Нет, тут всё-таки что-то есть. Она видела такие уже. У подножия сложенных домиком пустых стен была ещё горстка следствий чьих-то причин стоять внизу. “Точно такие же, детские, но с плоскостопием. Мыски во всех отражениях развёрнуты вовне. Слабое мышечное развитие, сидячий образ жизни. Мужские, принадлежащие двадцати пяти, тридцатилетнему. Удивительно… чистые” Там были и ещё следы, но те оказались словно затерты ластиком с исписанной странички, которую нужно было ещё использовать. Что-то, самое важное, оставил, а второстепенное просто плохо подтёр. Купер не могла сказать ничего, кроме того, что там было ещё пятеро мужчин, от сорока до двадцати лет, две женщины, одна из которых вместе с юношей лет двадцати пяти куда-то буквально пропала, в отличие от остальных, удалившихся через парадные двери. “Чертовщина”, - подумала Ева, зачем-то принюхалась, чихнула и вновь проскочила на верхний этаж. К несчастью, ковёр обрывался прямо напротив пустого пространства, отведенного некогда под какую-то огромную картину. “Скорее всего, изображение хозяев дома”, - промелькнуло в голове перед тем, как она провела рукой по стене. Рука стала испачканной, а побелка никуда не делась. Под неё ничего не было. Всё такое же белое пятно, только теперь Купер нанесла ещё одно, куда более белое, поверх. “Тот, кто войдёт сюда после меня… будет ли вообще?” Последовательно затерявшись среди вереницы комнат справа и слева от странно пустой стены в холле, девушка обнаружила огромную столовую с длинным столом и сероватой скатертью, ванну со странно пахнущими склянками и кучу запертых дверей, кроме той, дверь в которую Купер сломала. Случайно. Там оказался рабочий кабинет, наполненный разлетевшимися листками да и только. В углу, за дверью, отказывались шевелиться осколки белой вазы, за диваном обнаружилась маленькая трость, а в книжном шкафу немного политологии, Джон Лили, томик Байрона и какая-то измятая газета третьего сорта, какими обычно аристократы пренебрегали. Подчерк на изнеженной отсутствием всяких прикосновений бумаге был абсолютно нечитабелен, хотя и производил впечатление некогда имеющего чёткую форму. А предназначение?.. “Счета, договора и пара писем из Лондона. Предприниматель?” Один конверт, пустой, правда, был придавлен чернильницей, имел парочку приклеенных вырезанных из розовой бумаги… лепестков, улыбок? “Девушка?.. Хотя нет, учитывая время, невеста, должно быть” В подвал Купер решила спуститься в последнюю очередь – будет ещё время спуститься. Остались ещё комнаты для прислуги. Спустя ещё минут двадцать стало ясно, что одна из девушек, что стояла в холле, была служанкой, а мужчина и молодой человек – поваром и садовником. Чуть более просторные комнаты принадлежали дворецким. Они были чуть более наполнены чем-то в воздухе, но ему нечего было шевелить, кроме струн. В первой, поменьше, жил явно кто-то в преклонном возрасте. Там не царил запах старости или болезни, но Купер буквально слышала [как] его выдыхали, когда сама его вдыхала. Она опять опоздала. Криво и косо. Слишком поздно вспомнила, что они все мертвы. Но она сама опоздала и только так. И будь прокляты, кто считает иначе. Она никогда не хотела такого. В последней перед дном комнате было идеально под слоем пыли и более остро. Ева почти ощутила удовлетворение, оставляя блестящие неровные следы на деревянном полу, но пару раз чихнула – внутрь словно забирались бабочки, гладя внутри всё наждачными крыльями. Словно, войдя туда, она резко и бесповоротно заболела. Несмотря на кажущуюся мягкость образов, пусть это было и благодаря времени, это пространство задело её куда больше, чем она его, пускай и не осознанно, но без сожаления. Она почти чувствовала под своей подошвой кошачий хвост. “Что-то хрустнуло” Под подошвой была крупная чёрная бусина, окропившая деревянный пол, и клочок пожелтевшей бумаги. {Мне не дано в удел беспечно наслаждаться: Передо мной лежит далекий, скорбный путь; И я спешу, дитя, тобой налюбоваться, Хотя на миг душой от скорби отдохнуть.} “Слишком… пусто” [Тут уже было что-то, выбившее образ до меня. Какая жалость] Она ещё раз чихнула. “А можно ли говорить про прошлое?” “Сейчас ли?” “Где я?” Ей всё ещё было досадно, что над этим её надоумила задуматься ненатурально идеальная комната, защитившая свой образ даже от времени, кажущаяся всё ещё… “Можно ли вообще..?” Купер кинула подсвечник на кровать, подняв облачко пыли, приказав мысленно тому зажечься. Но увы. Она не госпожа. Она уже чётко знала, что выбьет из себя пару звёздочек на ступеньке тринадцатой и только те лягут к её ногам. Хотя этого она и не увидит. Голова расколется ещё тогда. Заранее, чтобы больше не опаздывать. - Мисс, вы в порядке? Может… - Всё замечательно. Потолок отеля был куда более светлым, но вызывал резь в глазах. “Как жаль, что нельзя отоспать” – вывалилось из головы девушки из огромной трещины где-то в районе тройничного нерва, которая казалась вполне себе реальной даже после ощупывания и нескольких таблеток. Когда горничная удалилась, обменяв немного раздражения Купер на еду и стакан холодного чая, в окне промелькнул ворон. Стало немного легче. - Всё потом, да? Она вернулась на кровать и посмотрела на наручные часы. [2:00] Новый час настал. В её руке не было ни черта, но она сжималась так, что можно было и сказать, что ей больно. Но она молчала.