Наваждение

      Локи был блядским наваждением. Прежняя Джейн, Джейн-до-чертового-челленджа-со-скандинавскими-богами, досадливо наморшила бы носик, услышь она такое. Слово «блядский», всмысле. Наморщила бы, как и сотни раз до этого, ибо её милая ассистентка Дарси была не слишком сдержана на язык (Впрочем Дарси и сейчас не прочь ввернуть крепкое словцо. Интесно, что она скажет, когда Джейн признается ей, что…).       Сегодняшняя Джейн с наслаждением произносит про себя «блядский», глядя как в зеленых* омутах глаз Локи вспыхивают золотистые искры. Младший принц Асгарда сидит напротив неё и беззастенчиво разглядывает своим шальным взглядом. Раздевает этим взглядом и трахает прямо там, на пиршественном столе. Будь его воля, он осуществил бы всё, на что так явственно намекает, не стыдясь никого и ничего.        «Я жена твоего брата, выродок!» — хочется заорать ей прямо ему в лицо. — «Опомнись, тварь, он тебя спас!».       Но она не кричит. Вместо этого Джейн отводит взгляд и закусывает губу. А затем начинает медленно поглаживать тыльную сторону ладони Тора, сидящего по правую руку от нее. Муж отвлекается от разговора с каким-то эйнхерием, непонимающе смотрит на Джейн. А потом в его глазах тоже вспыхивают искорки. Совершенно непохожие на искры в глазах его брата.        Искорки Тора — отблески солнца на синеве бескрайнего океана. Искры Локи — дьявольские огни над болотами: один неверный шаг — и ты покойница. Зловонная, зелёная (чуть темнее и насыщеннее цвета костюма трикстера, ха-ха) жижа засасывает тебя, проникает внутрь, наполняет желудок, лёгкие, начинает течь по венам.       Сейчас по венам Джейн течёт алая мидгардская кровь с примесью алкоголя и возбуждения. И вызвал его отнюдь не Тор.       Удалясь в свои покои с Тором, чья рука вольготно расположилась чуть ниже её талии, Джейн чувствует, что взгляд, полный льдисто-холодного бешенства, прожигает её спину.       Этой ночью она отдается Тору будто в последний раз.        Асгард красив даже тогда, когда практически лежит в руинах после нападения тёмных эльфов. От этой неестественой, золотисто-алой красоты у Джейн зудит кожа. Она расчерчивает её ярко-красными полосами от ногтей, в очередной раз думая, до чего же она тошнотворно чужая этому миру. И как же «жёстко она ступила» (ещё одна фразочка из лексикона Льюис), когда приняла предложение Тора и осталась здесь.        Тогда в ней пузирилось искристое, будто шампанское, счастье — они выиграли войну. Предотвратили апокалипсис. И ей, пребывающей в эйфории, хотелось обнять весь свет. Они справились, защитили миры Иггдрасиля. И остались живы. Ну, почти. Плюс — минус. Минус — Фрея, которую Джейн искренне оплакивала. Плюс Локи (подонок инсценировал свою смерть, помог Тору в самый трудный момент, получил восторженные похвалы от брата и свободу от смягчившегося отца). Сильнее всего на свете Джейн жалела, что истекал кровью тогда на проклятой богом планете двойник, а не оригинал.        Она не знала, как начилась эта выкручивающая её жилы игра. Хотя нет, знала, просто не желала вспоминать.        Размашистый удар точно в челюсть. Со всей силы. Кулаком. Точно как учил Тор. Ни царапинки на бледном лице (Джейн надеется, что на месте удара к вечеру нальется багровеющий синяк — не наливается) и «она мне нравится» в ответ, сказанное тихим, глубоким голосом с едва заметной хрипотцой (порой этот змеиный шепот снится ей в кошмарах. Да-да, в кошмарах). И взгляд. Безумный, откровенный взгляд, прожигающий её нутро.       Точно такой же она чувствует прямо сейчас, сидя на балконе своих покоев ночью, и любуясь панорамой ночного Асгарда. Благо, полная луна располагает.       — Я не звала тебя.        Джейн переходит на ты, подавляя дрожь, внезапно появившуюся на самых кончиках пальцев.        —  Поверьте, моя принцесса, мне не нужно приглашение.        Он предельно вежлив и это плохо. Лучше бы он назвал бы её мидгардской девкой, выскочкой и так далее и тому подобное. Потому что в ответ на эти слова в ней бы вскипел яростный, ослепительно белый гнев. На холодную любезность из глубин её существа поднимается темно-бурый, с разводами отчаяния, страх.        — Что тебе нужно? — Голос едва не предает её. Ещё немного и она сорвется на фальцет. — Тор скоро будет здесь.        Она все ещё не оборачивается и бесстыдно лжёт.        — О не-е-ет, моя леди, ты ошибаешься — с издевкой произносит он. — Твой муж уехал с посольством в Ванахейм. И вряд ли вернется… — он останавливается, и у Джейн прерывается дыхание (что ты сделал с Тором, ублюдок?!) — в этом месяце.        Локи наклоняется к ней. Его руки ложатся на её плечи. Большие пальцы тут же начинают ненавязчиво массажировать её напряженную спину. Джейн едва сдерживает себя чтобы не выгнуться и не застонать — протяжно и сладострастно («по- блядски», подсказывает голос Дарси в голове). Ошпаренная этим словом Джейн силится вырваться из рук трикстера, но у неё, конечно же, ничего не получается. Он сильнее.       — И насчёт первого вопроса, Джейн… — он тянет её имя, обжигая ухо Фостер своим горячечным дыханием (он же чертов ледяной великан, откуда внутри него вулкан?!). — Ты же умная женщина и сама знаешь ответ.       Джейн знает. Джейн, Хель её возьми, знает. Знает давно. И поэтому умудряется за долю секунды послать нахер мораль и долг скинуть руки замешкавшегося трикстера со своих плеч, вскочить, развернуться и припечатать его жадным поцелуем, вцепившись мертвой хваткой в его предплечья.       В следующее мгновение припечатывают уже её. К стене. Ледяные руки (ну привет, родословная) лихорадочно развязывают тесёмки её платья, огненные губы оставляют ожоги на нежной коже шеи. Обхватывает его талию ногами уже сама Джейн. Локи остается только поддержать её, что он и делает с большим удовольствием, впиваясь длинными пальцами в её бёдра. Даже сквозь все слои её платья (будь проклята асгардская мода!) Фостер чувствует собственническую хватку его рук. Джейн практически на сто процентов уверена, что останутся синяки.       «Что ж, за месяц они пройдут», — думает Джейн. Хотя думать — слишком громкое слово: эти мысли просто мелькают на краю её сознания. Остальное место занимает неутолимая жажда.        Локи цинично усмехается ей в губы, и Джейн подозревает, что месяца не хватит.        Он заносит её в темную спальню. Укладывает на кровать. Джейн почти стыдно, ведь это их с Тором ложе… Но потом Локи находит своим пальцам правильное применение и окружающий мир взрывается для Джейн разноцветным фейерверком, в котором есть только их руки, их губы, их тела.       Их ритм.       Да, Локи — блядское наваждение.       Джейн это нравится.