Кратко и ёмко

Соул закусил край ремня, шипя и ощущая, как слюна, смешанная с кровью, стекает по подбородку. Мака быстро, на живую, зашивала его ногу, вторя его шипению бормотанием и матом, что периодически вырывались. Кровь заливала когда-то белые перчатки, мешаясь ещё больше с пеплом и грязью. Соул вгрызался в ремень, запрокинув голову и зарыв пальцы в землю, не давая себе повода отдёрнуться. Он же крутой, а давать слабину – не круто. Мака чертыхалась, пытаясь сдёрнуть перчатки и дальше шить уже голыми руками. Но когда сзади раздался взрыв, она громко и чётко выругалась, втыкая иголку в порванную штанину, перехватила напарника под колени и закинула его руку себе на плечи. – Будет трясти. Погнали. Она подобралась и, быстро выпрямившись, побежала, держа Соула на руках и прижимая его к груди. Может со стороны это и странно, но для девушки, которая с легкостью крутит косой весом равным реальному весу Оружия, нести партнёра – ерунда. Возможно и не сильно далеко, но достаточно, чтобы перепрятать в более безопасное место. Соул тихо скулил, до белых костяшек сжимая ткань порванного плаща на плече. Мака смотрела только вперёд, ощущая, что из-за резкого рывка уже начала выдыхаться. Найдя более-менее целую стену, она забежала за неё, врезаясь боком и прижимая пальцы Соула к кирпичу. Тот ещё раз взвыл. – Блядь. Прости. Она опустилась на колени, отпуская Соула. Тот, проглотив вязкую слюну, оскалился, всё ещё держа в зубах ремень: – Зашей меня, блядь! Быстрее! – Знаю! – Мака завязала два своих неизменных хвостика в узел на затылке, берясь за иглу. Соул ощутил, как сознание застилает боль, почти подобная той, что он на краткий миг испытал, получая в «подарок» от Хроны и Рагнарёка чёрную кровь и «великолепный» шрам через всё тело. Он сфокусировался на грязном, полном пепла ало-чёрном небе, по которому проплывал дым и редкие языки пламени. Считал уколы и хрипы сосредоточенной Маки, считал крики и возгласы, взрывы и шум падающих домов. А в голове только одно слово. Блядь. Получив пару ощутимых пощёчин, Соул вышел из транса. Мака смотрела на него с безумной улыбкой на губах. Её побледневшее лицо наискосок пересекала чёрно-кровавая полоса, будто поделив на две кривых половины. И глаза, обычно такие бледные, которые сама Мака называла оттенком «донышка винной бутылки», сейчас горели чуть ли не адским огнём, и было не ясно: то ли от гнева, то ли от проклятой чёрной крови, которой она тоже была больна уже который год. – Живой? – получив в ответ кивок, Мака с трудом помогла Соулу разжать челюсть. Оружие сплюнул остатки крови, ухмыльнулся и взялся за протянутую руку Мастера, ощущая знакомое покалывание во всём теле. – Убью. – О да, как я тебя понимаю, – Мака хищно захихикала, позволяя себе войти в алую комнату. Соул, оттолкнувшись от кресла, прихрамывая подошёл к Мастеру, грубо дёрнув её из дверного проёма на себя. Не до конца сформировавшееся платье с треском опустилось на пару сантиметров ниже, больше открывая спину. Мака нахмурилась: – Страх потерял? – Скорее, – Соул наклонился к её лицу, блуждая безумным взглядом вдоль открытой ключицы и губами, - обезумел... изголодался... блядь! Удар книгой вышел точно в лоб. Соул взвыл, хватаясь за голову, и выругался, когда Мака наступила каблуком ему на хрустнувшие пальцы. – Дура! Идиотка! Не круто!.. – Заткнись, – она резко развернула его на себя. За спиной, заскрипев, начал работать старенький граммофон, пища иглой на истёртой пластинке. Медленный джаз, издающийся из хрипящего и ужасно фальшивящего динамика, наполнял комнату объятую тёмно-синим светом мириад свечей. Красно-чёрные квадраты плыли под ногами. Пальцы ноги вправились с противным щелчком, вызывая желание подавиться собственным сердцем. Мака вела этот танец, стараясь не отвлекаться на набирающие громкость щелчки. – Сгинь, – коротко бросила она через плечо. Имп, посмеиваясь, закинул ногу на ногу, подперев непропорциональную голову кулаком. – Бааа, какая встреча! Наш наилюбимейший музыкант и безумная девчонка! Давно не виделись. Соул перехватил инициативу, запрокинув Маку назад. Она, нахмурившись, посмотрела на перевёрнутого Импа и цыкнула. – А ты всё та же мразь, как я погляжу. – А ты всё такая же острая на язычок. Пластинка истерично взвизгнула, оказавшись в плену теневых рук, что заботливо её перевернули и уложили новой стороной. Джаз сменился резким, потрёпанным временем танго, который будто призывал действовать решительней. Соул устало выдохнул, одним взглядом извинился и перехватил Маку, прижимаясь своей щекой к её щеке. Выплюнув чёрную розу, Мака закатила глаза: – Почему мы танцуем это?! Ответом послужила содрогнувшаяся комната и резкое шипение Мастера. Имп зацыкал, покачивая пальчиком. – Ай-яй-яй, как нехорошо! Пропустили такой мощный удар!.. Соул, повернувшись к Импу, поставил сцепленные руки вперёд, оттопыривая средний палец, ухмыляясь. По левой скуле Маки медленно расплывался синяк. Дьяволёнок захихикал. – Какая красота! Он так идёт к цвету твоего платья! – Можно я его затопчу и станцую польку на его внутренностях?! – прошипела Мака, пытаясь вырваться и начать вести, но Соул не отпускал. Мастер медленно закипала от злости, гнева и раздражения. Скула, в реальности также принявшая удар, начинала ныть всё сильнее и сильнее. – Спокойней. А то в следующий раз удар прилетит ещё куда-нибудь, – прошептал Соул, – потерпи. Или придётся снова зашивать мне ногу. Бессильно кивнув, Мака сосредоточилась на ритме. Имп победоносно ухмылялся, развалившись в кресле и щёлкая в такт музыке. Кажется, ему приносил удовольствие тот факт, что они вынуждены фактически танцевать под его дудку, чтобы выжить. Один раз они уже сбились с ритма, и Маке пришлось в спешном порядке играть в доктора прямо на поле боя, благодаря Академию за то, что им всем в принудительном порядке давали базовые знания об оказании первой экстреной помощи во время сражений. Но это надоедливое танго сводило с ума похлеще гадкой ухмылки на огромном лице Импа. И тут Соул сделал то, что давно планировал и во что посвятил Маку, когда она зашивала ему ногу. Как бы невзначай задевая столик с граммофоном бедром, он развернулся и отпустил руки. Граммофон, издав оглушительный скрип, ударился о кафель мгновенно остановившегося пола. А Мака, в секунду оказавшись возле Импа, схватила его за рог и со всей силы кинула в стену, которая взорвалась будто от выстрела. Соул тут же очутился рядом, ещё раз ударяя Импа лицом в стену, игнорируя его мольбы, угрозы и летевшие от кирпича осколки с ошмётками кожи, крови и зубами. Он бил остервенело, превратив пальцы в лезвия и запустив их в мягкий, слишком податливый череп Дьявола. Бил до тех пор, пока его голова не лопнула, словно мыльный пузырь, наполненный чернилами. Чёрная кровь залила пол и стены, повиснув слизью на бархатных шторах и затушив несколько свечей. Выплюнув, кажется, кусочки его мозга, Соул развернулся, брезгливо отряхивая руку. Мака всё ещё стояла у кресла, держа в руках осколок рога, который она сломала во время броска. Её глаза постепенно становились прежними, исчез и безумный взгляд. Они сошлись где-то на середине комнаты. Соул сгрёб Маку одной рукой, вторую запуская себе в волосы. Он услышал обессиленный выдох: – Вышло. – Да, – он кивнул, слыша, как за его спиной где-то с щелчком открывается дверь. Взяв Маку за руку, он подвёл её к выходу, улыбаясь, - только после вас. Мака, не обронив ни слова, с треском ступила за грань комнаты. Соул взялся за ручку, когда под его ногой, прямо из крови, всплыл ярко-алый глаз с пронзительно чёрным зрачком. Он уставился на Соула, подрагивая глазным нервом. – Думаешь, выиграли? Только в этот раз я позво... Глазное яблоко звучно лопнуло во рту Соула, стекая в горло тёплым солёным соком и слегка хрустя на зубах. Соул вернулся в реальный мир и, жмурясь от резкого запаха гари и дыма, думал лишь об одном слове, которое кратко и ёмко описывало всю произошедшую историю. Блядь.