Этот новый мир

Хочется есть. Теперь всегда хочется есть. Причем, неважно, что конкретно, просто хотя бы что-то, даже не жуя, проглотить, чтоб на чуть-чуть унять эту дикую резь в пустом желудке. Раньше, в другом мире, Бет была вегетарианкой. Этому обстоятельству очень удивлялись все, кто знал, откуда она родом. Как можно жить на ферме и быть вегетарианкой? Смешно. Сейчас Бет была готова кинуться на любую, даже совсем неподходящую еду. Как-то раз она видела, как младший Диксон ел червей. И что же она в тот момент испытала? Брезгливость? Отвращение? Нет. Зависть. Сама она не могла ничего найти. Она копала землю руками, но засуха, вполне себе привычная для середины лета в Джорджии, даже в лесу не давала шансов. А, может, она не в том месте копала. Бет, не смотря на то, что всю жизнь прожила на земле, не знала, где и как искать червей. Диксон знал. А еще Диксон знал, как найти воду в вымершем лесу. Как поймать зазевавшуюся, совершенно одуревшую от жары, белку. Только он, да еще его сумасшедший старший брат, выглядели и чувствовали себя вполне живыми в этом новом мире мертвых. Младший Диксон, уходя далеко вперед от основной группы, всегда возвращался с едой. Хоть чуть-чуть, иногда самую неподходящую, казалось бы, но приносил. Большая часть того, что он добывал, отдавалась Карлу и беременной Лори. Рик всегда заботился о своей семье. Бет смотрела, как он поддерживал во время дневных переходов жену, как укрывал ночью сына. Гленн часто отдавал Мегги последний кусок. Когда-то крепкая, спортивная, независимая, сестра теперь хваталась за своего парня, как за последнюю опору. Худой, жилистый, неказистый с виду, но совершенно неутомимый, выносливый и жесткий парень, он, в самом деле, был для Мегги единственной надеждой на выживание. Мегги помнила про Бет. Конечно помнила, ведь они остались совсем одни в этом новом мире. Помогала, делилась тем, что отдавал ей Гленн. Но Бет, видя, что сестре так же плохо, как и ей, всегда отказывалась, не подавала виду, что умирает от постоянной ноющей боли в животе. Девушка не хотела быть обузой. Все они, женщины и дети, были обузой для мужчин. Так сказал однажды старший Диксон. Он, как и младший, всегда находящий в совершенно пустом лесу еду, а часто и веселые грибы, которые сушил и жевал прямо на ходу, чувствовал себя в этом новом мире, как рыба в воде. Иногда, когда Бет могла отвлечься от постоянного голода, она задумывалась, почему Диксоны еще с ними? Почему не бросают, помогают, делятся едой? Ведь обессилевшая группа бывших горожан ничего не могла дать взамен. Или что-то могла? Бет не умела додумать до конца. Ночь. Бет, к привычной боли от голода, уже довольно долго чувствовавшая неудобство от переполненного мочевого пузыря, поворочавшись на месте, приподняла голову. Посмотрела на сестру, уткнувшуюся в грудь своему парню, не решилась будить. В конце концов, она не обуза. Не хочет ею быть. Поднялась, оглянулась в раздумьях, пошла в сторону леса, осторожно ступая, стараясь не задевать хрусткие ветки. Научилась за время странствий. Хриплый полушепот от костра заставил подпрыгнуть. — Не ходи далеко, Блонди. Старший Диксон, видимо дежуривший первую половину ночи, сидел, привалившись к бревну, глядя на девушку полуприкрытыми глазами. Бет, не нашлась, что ответить, кивнула, повернулась в сторону леса. Озабоченная тем, чтоб создавать как можно меньше шума, девушка не поняла, что за ней следят, и не слышала, как Мерл тихо прошептал: — Не тупи, сестренка. Она, в самом деле, и не думала отходить далеко. Так, чтоб Диксон у костра не мог ее видеть. В небольшой распадок, укрытый кустарником и мягкой травой. Сделав все дела, повернулась, ухватившись за гибкие ветки, чтоб подняться наверх. Даже не увидела, почувствовала, что рядом кто-то стоит. Сердце зашлось от ужаса, девушка даже закричать не могла, так сдавило горло. Из темноты проступила массивная фигура. Широкие плечи, встрепанные волосы, луна по-волчьи отразилась в серых глазах. Младший Диксон. Дерил. … С какого-то момента Бет начала постоянно ловить на себе внимательный изучающий взгляд младшего Диксона. Выражение непроницаемых глаз было непонятным и пугающим. Бет оглядывалась по сторонам, ища причины его интереса, не находила и пугалась еще больше. Меньше всего на свете она хотела бы привлечь внимание такого человека. Братья Диксоны были самым очевидным и раздражающим элементом нового мира. В прошлой жизни Бет бы даже не узнала, что есть такие люди. В том мире ее будущее было так понятно: учеба в ветеринарном колледже, возвращение в родной город, работа, замужество, дети. Обязательно дети, мальчик и девочка, или два мальчика и девочка, или… В новом мире Бет не могла спрогнозировать даже 15 минут своего будущего. Она жила секундой, как и они все. И если для нее это было ломкой, то для таких людей, как Диксоны, подобная ситуация, казалось, вообще ничем не отличалась от той жизни, что была раньше. Они реагировали на все мгновенно, не задумываясь, не анализируя, и именно это часто спасало жизнь им и их спутникам. Никто не знал, о чем они думали, почему они остались с группой, особенно после того, как сгорела ферма и их, обессиленных и испуганных, нашел в лесу злющий старший Диксон. Бет помнила грандиозную драку, Мерл наскакивал на Рика, а Дерил и Гленн удерживали его. Потом все успокоилось. Старший сменил гнев на милость из-за брата, Рик сумел все-таки с ним договориться, дальше путь продолжили вместе. Мерл был хорошим приобретением для группы, как и его брат. По крайней мере, он ничего не боялся, реагировал молниеносно на угрозу, мог выжить в любой ситуации, даже без руки, как показал опыт. А из-за постоянного употребления галюциногенных грибов, его злость и обида на Рика слегка притупились. Он оставался с группой из-за Дерила. А вот из-за чего Дерил не покидал их? Сейчас Бет имела все шансы узнать это… Девушка, сквозь волну облегчения, прошедшую по телу, когда она узнала Дерила и поняла, что это не мертвец, жаждущий ее крови, нашла в себе силы спросить: — Что такое, Дерил? Шепотом, конечно же. Не хватало еще привлечь ходячих. Мужчина ничего не ответил, лишь подошел еще ближе. Бет, которая, вспомнив все его взгляды, осознала, что что-то не так, выставила перед собой руки, в смешной попытке остановить его. — Дерил… Мне страшно здесь… Пошли обратно к костру. Диксон, оказавшись совсем рядом, лишь шумно выдохнул, после чего, совершенно не церемонясь, обхватил одной рукой ее за талию, а другую положил на губы, не позволяя вырваться испуганному крику. Бет задергалась, пытаясь освободиться, возмущенно мыча что-то сквозь его пальцы. Он дернул ее на себя, прислонил спиной к удачно подвернувшемуся стволу дерева, зафиксировал грудью, не давая свободы. После чего, прижал палец к губам, в однозначном требовании молчания. — Чшшшш, ходячие кругом… От него пахло потом, костром, сигаретами, кровью. Дикий, будоражащий коктейль, сносящий голову. Бет дернулась уже слабее, осознав, что кричать и в самом деле нельзя, чтоб не подвергать опасности сестру и ее спутников. Диксон же, поняв, что она услышала и приняла его слова, убрал руку от ее губ. Не успела Бет вздохнуть, как он, наскоро обшарив ее грудь бесцеремонными ладонями, проник под кофту, добрался до голого тела. Невольно Бет взвизгнула, опять рассердив мужчину. Он грубо встряхнул ее: — Тихо, блядь! Этот низкий хриплый рык совсем лишил и без того испуганную девушку воли к сопротивлению. Она уже не отталкивала жадные руки, быстро и небрежно сдирающие с нее джинсы и белье, лишь тихо шипела от боли, когда мужчина кусал ее за шею, возле ушка, лишь вздрагивала, ощущая бесцеремонные, смелые ласки. В голове было что-то бессмысленное, несвязное, мысли метались от: «Этого не может быть, не может быть, не может быть, Господи…», до: «Должен же кто-то помочь… хоть кто-то…» и “ Это сон, это прекратится сейчас…» В прошлом, светлом и счастливом мире, этого точно не могло быть. Не с ней. В этом новом мире все принадлежало сильным. Таким, как он. Сильные не спрашивали, они просто брали. Он просто брал. Он и ее взял. Силой. Бет без остановки плакала, молча, закрыв глаза, позволяя слезам течь по горящим от поцелуев щекам. Голой спиной она ощущала острую, царапающую кору дерева. От жестких рук на талии и бедрах оставались красные пятна. Потом на этих местах будут синяки. Он хрипло выдыхал в такт равномерным сильным толчкам, что-то невнятно успокаивающе бормоча ей в ухо. Бет не понимала слов. Когда он кончил, успев перед этим выйти из нее (где-то на грани уходящего сознания: «хоть на это хватило ума»), Бет сползла на сухую пыльную листву возле дерева, не пытаясь прикрыться. Сквозь бешеный болезненный стук сердца, девушка услышала, как звякнула пряжка застегиваемого ремня, ее вздернули за локти вверх, сунули в руки джинсы. — Одевайся, чего застыла. Голос был тихий, уже без этих бешеных вгоняющих в ступор, рычащих ноток. Щелкнула зажигалка, запахло табаком. Бет по-прежнему не открывала глаз, отчаянно желая, чтоб все произошедшее оказалось дурным сном. Все: ночь, насилие, Диксон, и особенно этот новый ужасный мир, в котором с такой, как она, могло произойти такое. — Одевайся, я сказал, ну? Ее несильно тряхнули, шлепнули по щеке. Бет, всхлипнув, открыла глаза, и, не глядя на своего мучителя, дрожа, принялась натягивать джинсы. Он, покуривая, дождался, пока она оденется, хмыкнув, помог застегнуть ремень, не обращая внимания на то, как вздрагивает девушка от его прикосновений. Напоследок жадно поцеловал в припухшие от слез губы. Твердой рукой направил ее к лагерю. Дорога назад запомнилась смутно. Зато запомнились и заставили опять затрястись слова старшего Диксона, мгновенно оценившего заплаканные глаза, зацелованные губы и общий расхристанный вид девушки: — Ну че, братишка, хороша лялька? Дашь поиграть? И практически музыкой, заставившей отхлынуть волны ужаса, заполонившие сердце, послышалась грязная ругань Дерила: — Со своей клешней играй, сука. — Жааадный…- Мерл и не подумал обижаться, — а я вот для тебя ничего не жалел… И в ответ еще более грязный мат. И на его фоне тихий хриплый смех. Бет, не глядя больше в сторону братьев, прошла к своему месту, легла, сжавшись в комок, закрыла глаза. В том, прошлом мире, даже если бы кто-то поступил с ней так, обидчика бы наказали по закону. Его бы посадили в тюрьму, и девушка никогда бы его не увидела. В этом новом мире то, что он с ней сделал, могли осудить, но не более. Этот мир принадлежит сильным. Сильным, выносливым, умеющим выживать, умеющим защищать, умеющим нападать. Умеющим брать свое. То, что им нравится. Не было других законов, кроме права сильного. Бет теперь поняла, что удерживало Дерила Диксона в их группе. Почему он не уходил. И понимала, что пока что он не уйдет. Пока не наиграется, не насытится. Ею. И чем дольше он с ними, тем легче ее спутникам. От его присутствия группе была только польза. От его присутствия зависели жизни ее сестры, Лори и ее нерожденного ребенка, такого отчаянного и смелого Карла. И если она была той причиной, по которой он не покидал группу, то так тому и быть. Девушка, незаметно для себя, уже переставала мыслить категориями прошлого, счастливого, понятного и прогнозируемого мира. Мира, где она была любима, где были папа и мама, любимый заботливый брат и веселая старшая сестра. Где было будущее. В новом мире она ничего не значила, была никем, была обузой. Она ничем не могла помочь группе, не могла помочь сестре. Она и себя-то не могла уберечь от беды! Здесь приходилось полагаться на других. Сильных, быстрых в реакции, жестоких.Приходилось платить за защиту. За жизнь. Бет осознала это. И, когда Дерил, весь следующий день не сводящий с нее внимательных глаз, грязно отгавкивающийся от бесконечно подкалывающего его брата, вечером мотнул в приказном жесте головой в сторону леса, она лишь отвела взгляд. Дождалась, когда все уснут, встала и вышла за освещенный круг костра. И, в какой-то момент почувствовав на своей макушке тяжелое, хриплое дыхание, развернулась и впервые прямо посмотрела в глаза своему страху.