Ошибка в системе

Тодороки не сиделось на месте. Прошло всего лишь пятнадцать минут от начала последнего на сегодня урока – биологии. Парень, будто опьяненный лишь одной единственной мыслью, то нервно перебирал пальцами листы тетради, лишь немного загибая края, то ерзал на стуле, нетерпеливо поглядывая на часы. Учитель что-то неумолимо скучно объяснял, Шото, признаться, совсем не разбирался в биологии. Все, что он знал - это строение цветка, ДНК и, пожалуй, на этом его познания в этой науке подходили к концу. Учитель все никак не мог смириться с тем, что пятый по успеваемости ученик в классе может не понимать азы биологии. Тодороки, наконец найдя удобную позу, подпер голову рукой и взглянул в окно. Со среднего ряда не было так удобно смотреть в окно, как с самого ближнего к нему ряда. Шото мечтательно улыбнувшись, прикрыл глаза. В голове крутилась лишь одна мысль – сразу же после звонка, как можно быстрее выбежать из класса, прихватив с собой портфель и помчаться прямиком в магазинчик со старыми играми на приставку или компьютер. Каждую третью пятницу месяца Тодороки без лишних мыслей тратил в нем все свои сбережения. Быть любителем старых игр – не дешевое занятие, но старшеклассник был готов оставаться без обеда, но в конце недели разделить свое собственное свободное от школы время с новой в его коллекции старенькой игрой вроде первой части «Марио» или что-то в этом роде. Тодороки провел указательным пальцем по своему запястью, поджимая губы, будто жалея о чем-то, что не было известно даже ему самому. Именно на том месте красовалась навязчивая красная семерка. Какое-то время Шото даже не задумывался о собственном соулмейте, равноценно, как и сейчас. Он не верил в это, считал, что любовь не имеет значения, а привязанность – совершенный бред. Его первый психолог, к которому по просьбе учителей, отвел своего сына Старатель, извлек единственный ответ: «Проблема лежит далеко в его прошлом. Возможно, что-то из детства повлияло на его отношение к родственным душам, навсегда изменило его характер». Старатель, разумеется, просто потерял значимость этого вопроса сразу же после того, как они с сыном переступили порог кабинета психотерапевта, уходя прочь. Но Тодороки не отпустил мысли об этом. В детстве он не имел права плакать, просто не мог. Он слышал, как мать умоляет Старателя не трогать детей, как жалобно просит не издеваться над ними и над ней. Все в пустую. Шото прятался в шкафу, в какой-то момент он посчитал свое собственное убежище – домом. Шкаф защищал его от криков, прижатая к ушам одежда – от звуков разбитой вдребезги посуды, тишина – от предательски трясущихся рук. Когда все миновало, матери дух простыл в их доме. Ее будто не существовало. Вообще. Отец ни капли не жалел, его собственные братья и сестры будто вмиг забыли о том, кто защищал их, кто счастливо улыбался до поры до времени, встречая их из школы, кто готовил самые вкусные в мире пироги и… Звонок. Резко окруживший его шум привел Шото в реальность. Он в своем классе, никак не в том прошлом, что, казалось, поглотило его и навсегда забрало в себя. Сейчас он уже не тот плакса Тодороки, который прятался от проблем в шкафу. Наверное, он бы сказал, что стал лучше или больше не прячется, но нет. «Шкаф» неожиданно для Шото превратился в старенькую игровую приставку, которую старшеклассник успел выцепить всего за десять долларов в каком-то переулке, случайно забредя туда по дороге домой. Теперь он прячется в играх, будто ищет то, что потерял в них. Тодороки сгреб все свои вещи в рюкзак, спешно и как-то судорожно застегивая молнию. Он выскочил из класса следом за одноклассницей, бегом устремляясь в выходу. Эту игру никто не должен был забрать, но Шото, почему-то, все равно беспокоился. Лишь тогда, когда он приблизился ко входу в излюбленный магазин, он остановился, присвистнув. Кажется, все выходные ему придется ходить в школьных ботинках, которые он вовсе забыл сменить на кроссовки, в которых обычно шел до школы и обратно домой. «Ну и черт с ними», - буркнул под нос Тодороки, решив не портить себе настроение перед знаменательным моментом. Все предыдущие дни, каждый раз после школы, Тодороки все лелеял собственную находку, из раза в раз проверяя, не забрал ли кто заветную кассету с игрой. Кажется, в этот магазинчик не заходил вообще никто, кроме старшеклассника. Да и сам магазин выглядел вполне зловеще, отталкивая большую часть клиентов собственным неухоженным (что, наверное, было частью стилистики, в чем Тодороки порядком сомневался) видом. Наконец отворив дверь, та ударилась об колокольчик и он звонко зазвенев, привлек внимание продавца.       — Тодороки! А я уже думал ты не придешь, — с нотками радости в голове воскликнул полный мужчина, поправляя спадавшие с кончика носа очки. Видимо, мгновения назад он вновь копался в дисках и кассетах у себя под столом.       — Да хоть камни с неба, я бы пришел, — цокнет языком Тодороки, подходя к полке со старыми играми. Перед ним открылась панорама из высокой полки, каждая из который была поименована. «Ужасы», «Приключения», «Стратегии», «Квесты», «Аркады», «Симуляторы», «Головоломки», «Шутеры». Его взгляд голубых глаз остановился у полки с кассетами игровых ужасов. Он быстро поискал глазами собственную находку лишь привстав на цыпочки, ловко отправил кассету себе в руки.       — Знаешь, у этой кассеты довольно специфическая история, — продавец смерил взглядом выбор школьника.       — Давайте завтра? — перебил его Тодороки, обнимая игру, а свободной рукой шарясь по карманам пиджака в поисках денег. На прилавок опустилась оплата, а Шото спешно попрощавшись, оставил продавца наедине с самим собой. Мужчина проводил парня лишь чуточку тоскливым взглядом. Его будто что-то всерьез беспокоило, возможно, игра или что-то из личной жизни, заставляя продавца еще какое-то время неотрывно смотреть на уже закрытую дверь. Шото открыл дверь без ключей. Дома всегда кто-то был и причины закрывать его не было. В семье никто не играл в игры, кроме него, потому его почти никто не отвлекал. Имея свою комнату и теперь уже игровую консоль он мог сидеть, закрывшись у себя днями напролет. Оставив обувь возле входа и скинув пиджак, Тодороки поплелся на второй этаж, совершенно и полностью игнорируя приветствия и любые вопросы о том, какое барахло он приволок в дом на этот раз. Признаться честно, он устал. Почти никогда в детстве, да и сейчас Шото не общался со своими кровными братьями и сестрами, а с того момента, как их мать оставила этот проклятый дом, он почти перестал комуницировать с семьей. Банальные приветствия и пожелания доброго утра откатились на второй план. Наверное, если бы не возраст, но он давно бы ушел прочь, исчез бы из памяти всех жильцов помещения. Тихо скрипнули петли двери и та отворилась, пуская Тодороки в небольшую, зато его собственную, комнатушку, погруженную во тьму. На пороге его встретил кот. Отец не переносил животных, а Шото завел себе рыжего котенка, которому сейчас было отроду не больше девяти месяцев. Он сладко зевнул и потерся о ногу хозяина. Ладонь школьника опустилась на голову животному и одобрительно приласкала. Парень наконец негромко закрыл за собой дверь и на ощупь нашел включатель. Теперь стало светло. На стенах висели постеры с персонажами из самых разнообразных игр. Небольшая кровать удобно устроилась в углу комнаты, над ней расположились несколько полочек с книгами, статуэтками, кассетами и дисками. Сегодня к коллекции присоединится еще одна. Глаза Тодороки заблестели от нетерпения. Ему даже не хотелось переодеваться. Из-под кровати он вытащил консоль. Разумеется, ему приходилось прятать ту, чтобы несчастную не изъяли у владельца. Подключив ее к телевизору с довольно небольшим экраном и убавив звук на минимум, Шото вздрогнул. В кончиках пальцев приятно слегка покалывало. Кот, которому Шото до сих пор не придумал имени, удобно устроился на кровати, поджав под себя передние лапки. Его взгляд холодных глаз сверлил лежащую на полу игру, но Тодороки не удостоил это собственным вниманием. Он взял кассету и вставил ее в консоль. Не успев взять джойстик, Тодороки отшатнулся. Происходящее заставило его удивленно моргнуть и поджать губы. Свет замигал, а сама консоль заискрилась. Когда свет окончательно выключился, экран телевизора включился, но на нем не было ничего, кроме помех, через которые едва слышно раздавался детский плач. Тодороки вздрогнул и хотел вскрикнуть, но не смог. Голосовые связки, да и все его тело в мгновение будто парализовало, заставляя оставаться на собственном месте. Это продолжалось еще мгновение, не меньше. Шото испуганно, но неотрывно уставился на помехи. Что-то коснулось его руки, что-то холодное и безжизненное. Тодороки не успел осознать это, как резко потерял сознание. Было ли это сделано намеренно или нет. Была ли это всего лишь его галлюцинация или все происходило в точности наяву, Шото сказать точно не мог. Единственное, что изменилось после того, как сознание оставило его тело - включился свет. Телевизор выключился так же неожиданно, как и был включен. Кот изумленно застыл на кровати, распушив хвост. Тело Тодороки, которое, на первый взгляд, покинула душа, совершенно без единого признака жизни лежало на полу. В руке он сжимал джойстик, а в консоль была вставлена та самая новая игра. Шото очнулся от женского голоса. Но это была не мама и даже не его старшая сестра. Совершенно незнакомый голос даже не поздоровавшись, начал свою речь. Он звучал отовсюду.       — Ты - следователь. Недавно к тебе домой, на домашний телефон поступил звонок от неизвестного номера. Ты, почему-то совсем не колебался и взял трубку. Из нее звучал детский голос, который просил о помощи. Назвав улицу, телефонный звонок оборвался на крике девочки. Кажется, кто-то, по ее словам, избивавший их в том месте, услышал разговор. Ты не медля начал поиски улицы и нашел ее. Там оказался детская младшая школа-приют, о котором говорил голос. Твоя задача - узнать, есть ли кто-то там живой, разгадать все поставленные задачи и выбраться, доложив об этом всем правительству, если будет необходимость. Шото слушал, не в состоянии выдавать из себя хотя бы слово. То ли что-то намеренно сдерживало его, то ли он сам, приходясь в тяжелом шоке, не мог говорить.       — Я думаю, тебе все понятно, — невозмутимо продолжал голос. — Теперь введи сюда свое имя и игра начнется. Перед Тодороки всплыла пустая текстовая строка, а ниже все буквы алфавита. Его имя? Игра? Следователь? Ему снилось многое, но все, что происходило с ним сейчас, Шото с трудом мог назвать сновидением. Он каждым нервом чувствовал нарастающее беспокойство. В голове крутились тысячи вопросов, ни на один из которых ему бы не ответил женский голос. Он решил вбить не свое имя. Любое, которое придет ему в голову, но не собственное. Ику. Тодороки подошел к первой букве и коснулся ее, однако неведомая сила оттолкнула его, больно ударив по руке.       — Ты вбиваешь неправильное имя, Шото, — голос женщины стал злым. — Тогда я сама, не думай, что ты умнее меня. Пока школьник с ужасом, почти не моргая, неотрывно смотрел вперед себя, в текстовой строке по буквам, с небольшой паузой каждая, появлялось его имя. Тодороки посмотрел на свои дрожащие руки. Пускай это сон, даже если так, то он готов сделать что угодно, чтобы поскорее выбраться отсюда. Женский голос вновь заговорил, но теперь он был настолько искажен, что ни одного слова разобрать не удалось. Он скрипел, кричал, пропадал и наконец утих на полуслове. Шото почувствовал холодок и дрожь в коленках. Он боялся. Тодороки опомнился перед входной дверью. Он был без малейшего понятия, куда она могла вести, но сзади не было ничего. Тупик, будто его просто оставили здесь, взяли из ниоткуда. Спустя какое-то время раздумий, Шото все-таки решился толкнуть дверь. Если там была всего лишь девочка и еще несколько детей, которых просто били, то он мог всего лишь спасти их и обмануть игру, не делая совершенно ничего. План казался ему неплохим и Тодороки шагнул через порог, с головой утопая в атмосфере ужаса и страха, что окутали его при выходе. Его встретил длинный, лишь чуточку погруженный во тьму, коридор, в конце которого Тодороки заметил дверь. Сбоку так же было две двери, но все они оказались запертыми. Опустив взгляд, Шото увидел желтый домашний телефон, по такому же звонила его бабушка. Но в нем было лишь одно отличие - из него не торчал провод со штекером. Значит, он не должен звонить - так решил для себя парень, некоторое время не решаясь двинуться дальше. Он и не заметил, как дверь, через которую он вошел в помещение, тихонько сама собой закрылась. Тодороки двинулся к шкафчикам. Точно такие были у него в школе, туда каждый школьник складывал свои вещи. Он коснулся железной дверцы, та противно скрипнула, больно ударяя неприятным звуком по ушам и эхом раздаваясь по коридору. Все шкафчики были совершенно пустыми, будто кто-то взял и до его прихода забрал оттуда абсолютно все вещи постояльцев. Третий шкафчик с первого раза не поддался Шото. Он несколько раз попытался силой отворить его, но тот намертво закрыт. Последний ящик школьник тоже долго не мог отворить. Вдруг что-то дико разозлило Тодороки и он с силой ударил по железной дверце ногой. Та отворилась и прямо на него упало человеческое тело. Шото закричал, пятясь назад и стараясь избавиться от незваного гостя на себе. В какой-то момент ему показалось, что тело неживое и это труп, которого стоит бояться так же, как и остальных декораций, пока холодная рука не схватила его за запястье. Тодороки оставил попытки вырваться и замер. В глазах не было ничего, кроме искреннего ужаса, он осознавал, что это только начало, а ему уже приходится умирать от рук какого-то создания. Тело медленно, как-то театрально, начало поднимать собственную голову и в полутьме Шото разглядел зеленые, немного кудрявые волосы, опадавшие на лицо незнакомца, скорее всего - какого-то монстра.       — А я уже и не думал, что меня кто-то освободит оттуда, — нотки радости мелькнули в человеческом голосе, что заговорил с насмерть перепуганным Тодороки.       Шото выпучил глаза, глядя на ни капли не изуродованное, совершенно людское лицо. Ловушка?