Клеймо

Я все думал, на что похожи мои отношения с Броской. Так ничего и не придумал, да. Яркая, громогласная и шумная, она всегда была похожа на рыночную площадь в Денериме. Вроде бы все красиво, а отвернулся - и кошелек срезали. Ничего возвышенного, и уж тем более романтичного, но что есть, то есть. Я до сих пор вспоминаю нашу первую встречу, и ничего не могу понять. Почему она меня пощадила? Пожалела? Тогда с ней была ведьма, второй страж - ох, наивный я, подумавший, что сейчас убью обоих и получу свой гонорар, и неразговорчивый кунари. Ее спутники шумели и переругивались, и твердили, что проще будет меня прирезать. Броска улыбнулась тогда - ох, странная улыбочка, не доходящая до глаз. Я тоже так умею, когда убиваю. Будто она видит что-то большее, чем все остальные. Будто она что-то знает обо мне - но что, что она может знать?! Я выложил все почти сразу - просто не видел смысла скрывать. И что я из Антивских Воронов, и что получил на нее - ну, на них с Алистером заказ, и что заказал их не кто-нибудь, а Логэйн. Честно, думал - прирежет. Видел я, как она орудует кинжалами: руки практически не движутся, замах - и вот, у кого-то горло расцветает второй кровавой ухмылкой. Ну, думаю, все, Зевран, спета твоя песенка. Ну и ерничал, конечно же. Не без этого. Примазаться в постель несложно. Никогда не было сложно, не станет и сейчас. Только бы повелась. Только бы купилась. Только бы... Короткий свист кинжала. Я аж глаза прикрыл, ан нет, перерезала веревки на руках. "Пойдешь со мной", сказала. Ну, я и пошел. Правда, в основном до развилки, где Броска замялась, поглядела через плечо, зачем-то кликнула пса и заявила, что мол, возвращаемся в лагерь. Я не преминул съязвить, неужели она так хочет проверить свое новое приобретение в деле. Броска, конечно, странно поглядела, но смолчала. А я мысленно дал себе по зубам. Не стоит злить человека...ну, ладно, гномку, которая только что сохранила тебе жизнь. С именем тоже была беда. Я, конечно, сразу - ну, почти сразу признался: мол, рос в борделе, выкупили Вороны, Зевран Араннай, в честь дома убийц, все дела. Гномка же посмотрела на меня, как на пустое место, пробормотала себе под нос, как она меня понимает, и ушла к костру. Я, честно говоря, последовал за ней. Лагерь, кстати, был странненьким. Кто-то - к примеру, сексапильная стервозная ведьма поставила свою палатку дальше всех. Алистер спал на открытом воздухе. Тварь, собака гномки, тоже спала на открытом воздухе. И периодически жевала вещи окружающих. Зрелая магичка, Винн, разложила шатер неподалеку и очень осуждающе на меня смотрела. Вот кстати да. Как звали собаку, я знал. А вот как звали нашу предводительницу - понятия не имел. Спросил напрямую, получил угрюмое: "Все называют Броска. И ты зови". Ушел, решил не навязываться. По-моему, она уже и сама не знала, зачем меня пощадила. Вообще, никогда с ней не было просто. Интересно - да, придушить хотелось, да. А еще хотелось узнать, каковы на вкус ее губы. Первые два раза она меня ненавязчиво отшила. Мол, прости-прости, я пошутила, не это имела в виду, все такое. Впрочем, я развлекался. Флиртовал с дамами, клеил симпатичную сестричку из церкви Андрасте, подкусывал Винн - она ужасно бесилась, когда я упоминал, что хочу поплакать на ее груди. Потом был этот чертов людской городишко с мертвяками. Демоны, эрл Эамон, от которого толку было не больше, чем от мешка с соломой, и одержимый мальчик. Мальчика мы, конечно, избавили от одержимости, сбегав к магам. Броска какая-то очень принципиальная, как для выросшей в помойке - если можно обойтись без лишних смертей, лучше без них обойтись. А вот для эрла нужно было тащиться за какой-то урной с прахом, которую не нашла целая куча рыцарей. Лелиана потом возмущалась - мол, не какая-то урна, а Урна Священного Праха Андрасте, давно утраченный артефакт. Ну, артефакт так артефакт. Если эрла нужно посыпать куском дохлой святой тетки, чтобы он очнулся, никаких проблем. А вот потом, когда мы остались в лагере - Броска сама подошла. Сама пригласила. Ночь тогда была жаркой и душной - как перед грозой. Я все думал, сейчас опять отошьет - мол, прости пожалуйста. Как всегда. Как обычно. Точнее, как обычно для нее. Необычно для меня. Но нет. От ее губ пахло вином, и вкус был сладок. Я остался у нее в шатре, и все думал - что же она хотела этим сказать? Вообще - хотела ли что-то? Или это просто был минутный порыв, мимолетная страсть? Что, в общем-то, тоже неплохо. У меня слишком давно не было женщины, я успел по этому соскучиться. И, конечно же, не нашел ничего лучше, чем спросить. Напрямую. Броска лукаво прищурилась: "Это был единственный раз, что ли"? - спросила. Я только головой помотал. "Тогда можешь ночевать в моем шатре", - добавила. - "Если хочешь, конечно". Лелиану соблазняли мы вдвоем. Достаточно удачно, как по мне. Во всяком случае, с нами она ночевала чаще, чем без нас. А то, что не любила - так и хорошо. Любовь все усложняет. Так я думал - думал вплоть до того момента, когда Броска подарила мне долийские перчатки. "Почти как от матери", - сказала она. Архидемон бы все это побрал, вот что. Эльфы эти дурацкие. С одной стороны - простая незамысловатая жизнь. "Звездочка, гори, гори", - пела молодая эльфка у костра, укачивая малыша. Простой высокий мелодичный женский голос. Улыбка и свет в глазах. Я вполне мог представить, как моя мать так жила - возясь с галлами, выделывая шкуры, охотясь. Слушая истории и наставления Хранителя. Или Хранительницы, не суть важно. Чего не мог, так это представить себя в том же круговороте незамысловатой жизни. Начать с того, что Броска на меня бы и не посмотрела. Закончить тем, что все могло бы быть...спокойнее, что ли. Благополучнее. Не было бы ни борделя, ни дома Араннай, ни первого заказа, ни Талиесина. Ничего бы не было. Кроме гигантских пауков, волков, древних традиций и косых аравелей. Нет, я не жалел. Зато совершенно не понимал Броску. Она собиралась помочь оборотням - нет, это как раз было понятно. Отличные воины, хищные твари, великолепное пушечное мясо. Но я так и не понял, почему, когда я посочувствовал эльфам, она изменила план действий. Я не отговаривал ее, не переубеждал - просто вскользь обмолвился о том, что мне будет обидно, если все долийцы, с которыми я успел познакомиться, умрут. Тот смешной лопоухий мальчишка, влюбленный в гордую красавицу - которому, между прочим, Броска и помогла. Тот эльф, чья жена стала оборотнем. Тот охотник, которого пришлось, пожертвовав несколькими часами, оттащить к выходу из леса. Та девушка, которая ухаживала за галлами. Вроде бы галлы провожают долийцев в мир мертвых...ну, во всяком случае, долийцы верят в это. "А", - сказала Броска. - "Ну ладно, давай по-другому". Я почувствовал себя идиотом. Неприятное ощущение, что и говорить. Что бы это, Архидемон пожри, могло значить? Никаких дурацких чувств, мы же договорились. Вот только от этого было как-то неуютно на душе. Будто в спину тебе кто-то смотрит, а ты не можешь разгадать, кто. Будто сквозняк на хорошо натопленной веранде, скрипнула дверь, и ты точно не знаешь, но кто-то пришел по твою душу. Ах, родная Антива, ты хорошо научила меня понимать такие вещи! ...вот только в этот раз не было убийцы за спиной, и вообще ничего не было. Кроме непонимания. Я спросил Броску, она отмахнулась - ну это же для тебя важно! Уйди, Зев, не мешай, мне нужно хорошо подумать! Подумать ей нужно. Мне, надо полагать, не нужно. Присел у спальника. Вроде бы обидно, но за что, непонятно. Ан нет, теперь понятно - паскудная Тварь, вот же имечко у собаки, и подходит как чудесно! напускала лужу слюней в мой спальник. Чудесная диверсия, право слово. Просто замечательная. Зато сразу все понятно, без обид и претензий. Нет, ругаться с Броской я не стал - ни к чему это. В конце концов, Тварь Морриган в спальник дохлого зайца принесла, измазала все, что можно. Собачья любовь, ага. Морриган ругалась, почем свет стоит, а Броска посмотрела эдак с улыбочкой - мол, он же просто хотел тебе выразить свое внимание! Так что занудствовать к Броске про мокрый спальник я не пошел. И вообще никуда не пошел. Встряхнул спальник, развесил на дереве, открыл флягу с антиванским бренди - и присел у того же дерева, опершись спиной. Планы я знал и так - ждем вечера, приводим этого их...хранителя-хоронителя к волчице, пусть там решают свои проблемы нос к носу - как там сказала Броска, милые ссорятся - нет, там было что-то смачнее и циничнее. Интересно, - мелькнула мысль, - а если напиться в бревно, наверняка я пропущу всю эту дилемму, проваляюсь трухлявым пнем в лагере, а дальше мне все расскажут милые соратнички, у Броски их целая кодла... Мелькнула и исчезла. Как-то это было..неправильно. Не в том дело, что мои два ножа спасут ситуацию - двуручник и огненный шар спасут ее куда быстрее и правильнее. Просто что-то саднило. Не давало упиться в бревно, не давало пойти и выяснить у Броски, что это, крысы ешь, вообще было. "Звездочка, гори, гори" Я пялился в небо, на пробивающееся сквозь листву весеннее солнце, вполуха слушал спор двух молодых эльфов об охоте, и отхлебывал из фляги, пока вместо мыслей в голове не оказалась блаженная звенящая пустота. А вот после этого я пошел что-то делать. Броска покосилась неодобрительно, но смолчала. Зыркнула исподлобья, мол, ну, блин, нашел время, когда напиваться - перед операцией! но так ничего и не сказала. В конце концов, я был эффективен всегда, вне зависимости от количества крови, текущей в моем алкоголе. "Звездочка, гори, гори". Напалмом гори, сжигай мою душу в клочья... ...они оба умерли - и хранитель, и Белый Клык, и люди поднимались с колен, ошеломленные, растерянные и неверящие, что все закончилось. Броска слегка шаталась, но на ногах тем не менее держалась - и, подойдя ко мне, крепко стиснула мое плечо. - Пошли отсюда, - прошептала тихо, щекоча теплыми губами ухо. - Пожалуйста. Разбирательств с эльфами я не запомнил вовсе: кто-то - новая Хранительница? благодарит Броску - да, мы придем к вам на помощь - отлично Высокая, мать ее, благодарность. Быстрее бы в лагерь. "Звездочка, гори, гори" ...Броска отключилась посреди поцелуя, продолжая сжимать меня ладонью, прижимаясь всем телом, беззащитная, уязвимая, открытая. Я улыбнулся. Аккуратно высвободился, закутал Броску в спальник - она уткнулась лицом в подушку, все еще хранившую мой запах - и вышел из шатра. Сел у порога, посмотрел в темное высокое небо с россыпью белых звездочек. Хотелось смеяться. Неведомо чему.