A Submissive Alpha

      – Всемогущий – наше стоп-слово, – сказал Бакуго, когда они выбирали еду в магазине. – Перестань так волноваться, он мог вырваться из веревок за пять секунд, и мы бы даже потом их как-нибудь использовали ещё.       – Но как? – полюбопытствовал Тодороки.       – Это специальные узлы. Их можно развязать, просто потянув за конец веревки возле его руки, – пожал плечами Бакуго.       – На какое самое большое время ты оставлял его так?       – Где-то на час… может меньше? Я как-то оставил его на подольше, но ему надоело ждать, и он выпутался еще до моего прихода, – хмыкнул Катсуки, выкидывая бумажную тарелку из-под пиццы в мусорку.       – Могли бы и предупредить, – сухо сказал Шото. – Я бы хоть подготовился.       – Эй, я же сказал, что сегодня мы играемся моими кинками, – резко ответил Катсуки. – Я не виноват, что ты не понял, о чем я. Тодороки закатил глаза.       – Я чувствовал себя немного брошенным, – признался он, бросая пустую баночку в мусор.       – Брошенным? Но ты же был с нами! – непонимающе воскликнул Бакуго. – Ты хотел бы сам…?       – Я не об этом… физически я, конечно, был там, но… вы с Деку так хорошо знаете друг друга, что вам обоим нравится и нет. А я всё еще будто позади.       – Никто не может сразу окунуться в отношения с головой. Я всё же уверен, что твое ебанутое детство оставило какой-то след и где-то внутри сидит какой-нибудь извращенный кинк, который еще даст о себе знать.       – А это разве не стереотип? О том, что кинки появляются из-за психологических травм? – спросил Шото, поднимая бровь.       – Э, ну я думаю, что это больше связано с личностными предпочтениями и опытом. Я давно признался себе, что у меня есть проблемы с контролем и ревностью. Заставлять моего альфу, связывать его доставляет мне удовольствие. Так получилось, что мой альфа не против, ему даже кажется нравится.       – А Деку? Какая причина его корсетно-горничного кинка?       – Он как-то рассказал мне, что первым, на что он подрочил был каталог с бельем и это вроде как осталось с ним до конца. Но думаю штука с горничными – самая обычная фантазия каждого альфы.       – Понятно… – тихо сказал Тодороки, задумываясь.       – Если бы мне нужно было предположить, то я бы сказал, что у тебя или что-то вроде дэдди кинка или ты из тех домашних омег, которые любят детишек и уют, – сказал Бакуго на пути к дому Тодороки. Тодороки нахмурился.       – Надеюсь, что нет, – он слегка покраснел.       – Ой да перестань! Я уже вижу тебя в фартуке на голое тело, – засмеялся Бакуго, обхватив шею Шото руками. – Давай, попробуй сказать что-то в стиле «добро пожаловать домой»… Тодороки покраснел, покачав голову. И очень тихо начал:       – Добро пожаловать домой, дорогой. Хочешь ужин, ванную или… меня? Бакуго низко хихикнул.       – Тебя бы к стенке прижали еще до конца этой фразы, сто процентов.

ಊಊಊ

Когда они вернулись домой, то сразу услышали тихую вибрацию оставленных игрушек. В комнате Шото, Мидория развалился на полу, вялый (ну, настолько вялый насколько позволяли ему игрушки), на спине, с мокрой повязкой на глазах и слюной, стекающей по его подбородку и шее. По дороге домой они обсудили, кто чем займется, поэтому сразу же приступили к плану. Бакуго подошел к альфе, освобождая от игрушек, и Мидория сразу же отозвался приглушенным всхлипом. Без вибратора внутри он мог наконец-то лечь на спину, его ноги и руки всё еще были связаны. Омеги разделись и Деку очевидно слышал каждый шорох. Он дергался от каждого звука, от того, что кожа омег оголялась. Когда на них была одежда, запах был не таким явным, но сейчас… Голый, Бакуго оседлал талию Деку, и альфа сразу же попытался дернуться к нему, а Шото присел возле лица.       – Лучше бы тебе не облажаться на этот раз, Деку, – предупредил его Бакуго, насаживаясь на его член. Тодороки же отстегнул кляп и тут же сел ему на лицо. Они оба застонали, стоило нежной и чувствительной коже соприкоснуться с кожей Изуку. Бакуго трахал себя, двигаясь на члене, его пальцы царапали грудь альфы, которого сейчас использовали как живую секс игрушку, а Шото двигал бедрами, чувствуя язык Деку внутри. Казалось будто Мидория пытался оправдаться и извиниться за прошлый раз… Бакуго потянулся вперед, одной рукой опираясь на грудь Деку, а другой потянул Тодороки на себя, втягивая в поцелуй. Он был недолгим, им обоим нужно было держаться прямо.       – К-кричать… Деку, заставь его кричать, и я позволю кончить тебе, – приказал Катсуки, тяжело дыша, его лицо покрылось румянцем, а бедра вяло двигались, не давая Деку, любившему быстрый секс, того чего он хотел. Мидория с огромным удовольствием и энтузиазмом взялся за Шото, глотая его смазку и вталкивая язык так глубоко, как только мог, дразня колечко, вырывая всё больше и больше стонов из омеги. Прошло не так много времени и Шото уже излился на грудь Деку, попадая на Бакуго. Катсуки тут же потянулся рукой между ног и ослабил кольцо на члене Изуку. Блондин всего лишь мягко двинулся вниз вверх. Этого было достаточно для альфы. Деку застонал, нахмурив брови и потряс головой, когда Тодороки слез с него. Это не было тем чего он хотел, он не трахнул Бакуго так, как хотел сам. Он кончил, но не получил от этого и капли обещанного удовольствия.       – Не переживай, задрот, – подразнил его Катсуки, скользя вверх и вниз, явно избегая узла Изуку, не давая ему наполнить его. – Мы с Половинкой планируем развлекаться всю ночь. Никуда ты не денешься. Верные своим словам омеги не слезали с него весь вечер, меняясь местами, сидели на его лице, на члене или на груди, целуясь. Повязку сняли еще давно. Когда сил не осталось ни у кого, на седьмом или вроде того круге, и шарики внутри Деку уже начинали сводить его с ума наступила полночь. Начали они где-то в девять. Омеги слезли с Деку, Тодороки положил его голову себе на колени, перебирая мокрые пряди, а Бакуго быстро развязал веревки на руках и ногах. Мидория застонал, закатывая глаза, когда его наконец-то избавили от всех веревок. Бакуго закинул ноги альфы себе на плечо, Изуку находился на грани сознания, позволяя делать с собой всё что захочется. Однако он тихо зашипел, когда Катсуки начал аккуратно вытаскивать из него шарики, один за другим, оставляя его дырочку широко открытой и сверхчувствительной.       – Ммн… – тихо простонал Бакуго, легко трогая кожицу пальцем. – Я почти готов пойти на новый круг. Почти. Мидория покачал головой, идея ему откровенно не нравилась. Тодороки не смог сдержать смешка, поглаживая его по голове.       – Давай, Изу. В ванную, ты весь в сперме и ожогах от веревок.       – И чья это вина? – спросил Мидория с легким намеком на смех. Его голос сел и звучал низко, хрипло и тихо, так, если бы у него была простуда.       – Твоя, – сказал Бакуго, придвигаясь и целуя альфу. – Ты ахуенно красивый и горячий в этих веревках. Мидория поцеловал его в ответ, хотя его энтузиазм быстро испарился, потому что каждый участок кожи болел. После минуты отдыха, он наконец смог подняться, но шел до ванной всё же опираясь на Бакуго и Тодороки. После душа они улеглись на кровать, чистые, довольные и счастливые… даже несмотря на то, что еще несколько дней некоторые места будут болеть…