Путь домой

Мерседес не зря мечтала попасть в Нью-Йорк. Да, сначала ей и самой казалось, что желание «придать альбому нью-йоркское звучание» — всего лишь уловка, чтобы переехать поближе к друзьям. Но, странное дело, во время записи что-то в звучании таки изменилось. Мерседес шутила, что это благодаря толстому слою асбеста в студии. А может, она просто нашла своего звукорежиссёра — миниатюрную кореянку с асимметричной чёлкой, абсолютным слухом и пугающим запасом энергии. А может быть, этот город действительно раскрыл в ней всё лучшее, придал сил, незаметно помог расцвести. Мерседес не делала для этого ничего особенного — просто жила, толкалась в метро, стояла в очереди в «Старбаксе», ходила на бродвейские постановки и на странные перформансы в такие дыры, что на всякий случай перекладывала всё ценное из сумки в карманы. Раньше ей нравилось в Лайме, правда нравилось. Всё компактно: от любимого магазина до любимой кафешки — всего 10 минут ходу. В Лос-Анджелесе было здорово: всегда тепло и весело. Но, попав в Нью-Йорк, Мерседес поняла, что 19 лет жизни потеряны зря. Вот где ей на самом деле нужно было родиться. Впрочем, и сейчас узнавать город было интересно. Мерседес не принимала его как данность, а ценила каждый новый штрих нью-йоркской жизни. Мерседес вышла из метро. Какой-то шаткий юноша объяснял всем, кто без наушников, как он их ненавидит. Вещал ровным тоном лектора, который уже не первый год ведет этот курс и, экономя голос, не станет говорить громче только из-за того, что на галерке шумно. Но, конечно, повторит для тех, кто отстал: «Я вас всех не-на-вижу». Смешной человек. С чего ненавидеть вечернюю толпу, когда и людей-то почти не видно? Хочешь, чтобы тебе полегчало, — не будь дураком, не стой у неоновых вывесок, рядом с которыми становишься бледным, как вампир, а сверни на те улицы, где теплый оранжеватый свет, как тесто, выходит из границ оконных рам. Но уличный мизантроп остался исторгать скорбь в свете лайтбокса, а Мерседес свернула на свою — быстро же она стала своей! — улицу. Надо будет позвать гостей и что-нибудь отметить, хоть День водопроводчика. Сантана умрёт от зависти, когда увидит её новые туфли. Вот и дом. Сэм должен быть на месте. Как странно звонить в собственную дверь — все равно что отправлять самой себе имейлы. Окна не горят. Мерседес стала рыться в сумке в поиске ключей. Но тут на пороге появился Сэм, в своих мыслях, в ее тапочках. Улыбнулся и сказал: «Заходи». Мерседес подумала, как было бы хорошо, если бы Сэм открывал ей дверь каждый вечер. А в старости, когда они будут сидеть у камина и у неё кончатся истории обо всех выигранных «Грэмми», она спросит: «А знаешь, когда я поняла, что вместе нам будет лучше, чем врозь?» И она расскажет.