Руки помощи

Мама Брока, упокой Господь ее душу, всегда говорила своенравному сыну, что за его проказы судьба подсунет ему такого соулмейта, метка которого будет кричать ему и всем окружающим о несдержанности Рамлоу и путать ему все карты. Однако Брок перестал быть мальчиком, вырос из «чувака» и как-то чересчур быстро оказался в поре разведенок, вдовцов и мертвяков, имея за душой длиннющий послужной список по работе и не менее короткий — по делам любовным, без усилий оставаясь холостяком. Ему в целом ничего и не было нужно: домработница убиралась раз в неделю в его квартире, на работе особо не драли, команда разве что не ластилась к рукам и в целом вела себя как шелковая, по субботам, когда не нужно было торчать в жопе мира, сердце грели посиделки у Роллинза, а когда прижимало, большая кровать-траходром не пустовала и простыни едва ли остывали от жара любовников. Казалось бы, чего в жизни не хватает? Живи да радуйся. Только никуда не рыпайся и на задницы начальства не заглядывайся — и будет тебе ебаное счастье. Ничего сложного, если в целом не учитывать Капитана Чести, Достоинства и Патриотизма, щеголяющего на миссиях и по Трискелиону в чертовом трико, обтягивающем тело так сильно, что Брок, стоя в лифте позади Роджерса, прислонившись поднывающей задницей к поручню, идущему вдоль стеклянной стенки, плечом к плечу с молчаливым Роллинзом, смотрел строго вперед, не опуская взгляда ниже широких плеч. Златовласка — как мысленно окрестил Роджерса Брок — своим видом мог внушать и патриотизм, и желание бить морды за правое дело, но стоило опустить взгляд ниже холодных голубых глаз и упереться в сиськи, едва заметно подрагивающие под униформой, или обратить внимание на крепкий с виду тыл, как все мысли тут же выметались из черепа метлой, врубался стоп-кран, и мозг резко, с визгом и скрипом останавливался, заставляя своего обладателя почувствовать себя если не дебилом, то конченым девственником. Похмельным утром после ебливых выходных мыслей о сексе не наблюдалось, но задница Роджерса творила чудеса, притягивая взгляд. Брок все-таки залип. Он расслабился и оказался совершенно не готов к тычку под ребра со стороны Роллинза. Брок дернулся, запнулся о ногу Джека и, взмахнув руками, полетел мордой вниз, прямо на Капитана, блять, Америку, ни сном ни духом не помышляющего, что творится у него за спиной. Роллинз, быстро очухавшись, сцапал командира за ремень разгрузки на спине, дернул назад, но было поздно: Брок со всего маху впечатал правую ладонь в твердую ягодицу Роджерса, стиснул пальцы в поисках опоры, а щекой прижался к широкой спине, проскользив по жесткой ткани — и как только кэпу нигде не натирает? — сначала вниз, а потом вверх. Роллинз, будто надеясь на чудо и что Роджерс, чью задницу крепко стиснули толстые пальцы, ничего не заметит, медленно потянул ахуевшего от счастья и ужаса Брока назад и для верности легонько тряхнул, стоило тому выпрямиться. Однако не успел он и рта раскрыть, как Роджерс, с полыхающими кончиками ушей, медленно обернулся и вперился в Брока таким взглядом, что сдохнуть захотелось прямо там, на месте. Брок как-то слышал разговор своих парней о том, можно ли разбить стенку лифта и вывалиться наружу, и теперь действительно хотел выяснить это опытным путем. Не желая пасовать, Брок ухмыльнулся и просипел тупорылое: — Прости, кэп, рука соскользнула. Роллинз, кажется, перестал дышать и сделал большие глаза, предостерегая Брока: заткнись, дебила кусок! — Откуда же она, Рамлоу, у вас соскользнула? — припечатал Роджерс. — Да с поручня, — воодушевленно соврал Брок. — Задумался вот, она и сорвалась, а держаться не за что, вот и схватился за то, что под руку подвернулось. Я даже не сразу разницу углядел, каюсь. «Что за хуйню ты несешь?» — говорило выражение лица Роллинза. Еще бы самому знать... Брок приготовился к тому, что вот сейчас ему дадут в морду за наглость, но Роджерс будто бы заталкивал вглубь себя желание закатить глаза, не отводя взгляда, затем посмотрел на Роллинза и снова на Рамлоу. — В следующий раз держитесь крепче, — бросил Роджерс и отвернулся. Лифт остановился, и кэп ретировался, оставив бойцов СТРАЙКа позади. — Пиздец, ты ебнутый, командир, — обронил Роллинз, все еще держа Брока, как котенка, за шкирку. — Сам хуею, — выдавил тот, не веря своему счастью. И рыбку съел, и на... кхм. Ну, почти. Створки лифта закрылись, и кабина понеслась дальше, на этаж с залом СТРАЙКа и кабинетом Брока. По плану у команды намечалась тренировка через час, и Брок, чувствующий трепет внутри и легкий фантомный зуд в правой ладони, с радостью взялся за упражнения, чтобы к собранию ребятишек выбить из себя отголоски волнения из-за случившегося в лифте. День шел своим ходом, ничего не предвещало беды, однако стоило Броку оказаться дома в ванной, намыливая руки, как настигло осознание внезапно подкравшегося пиздеца, большого и жирного, внушительного. Правая ладонь даже на фоне его смуглой кожи выделялась более темным оттенком с внутренней стороны, отличаясь от левой и привлекая к себе некоторое внимание. Легкий зуд все не прекращался, и до Брока внезапно дошло. Ощущение не было фантомным. Он за день успел облапать своего соулмейта и даже не заметил этого. Застонав, Брок выругался, вытер руки и, уйдя на кухню, закурил. Жрать расхотелось, как и лезть во все это дерьмо с «один раз и на всю жизнь», тем более, с человеком, которого он даже не запомнил. Брок пожалел, что неделя только началась, потом махнул рукой и достал из шкафчика бутылку виски, клянясь себе, что выпьет совсем чуть-чуть: в честь «праздника». Разумеется, там, где алкоголь, там и приключения на задницу — истина, которую Брок усвоил еще в далекие восемнадцать лет, когда впервые проснулся после грандиозной попойки без штанов и с голым парнем под боком, отлично помня, что еще вечером пришел на вечеринку с девушкой. Самой спутницы не наблюдалось, а вот память услужливо напомнила, что и без нее было очень даже хорошо. И этим вечером, ополовинив бутылку, Брок завалился на диван и запустил левую руку в штаны, закрывая глаза и вспоминая, как в правой лежала ягодица Роджерса — теплая даже сквозь костюм и твердая, словно камень. Некстати вспомнилось, как в школьном учебнике расписывали связь соулмейтов и что все у них общее, словно они единый организм, который по отдельности мог жить, но не так. Как будто с рождения пользуешься бесплатной версией жизни, но с ограничениями, а после встречи со своим человеком на тебя разом надевают ошейник, поводок, пояс верности и кольцо на безымянный палец, разве что обходятся без неоновой вывески над башкой: «Занято», и называют это полной версией того, что было изначально. Одноклассники Брока шутили, что и кончают пары тоже строго вместе и точно по расписанию, но он не воспринимал этого всерьез ни тогда, ни позже. А вот поди ж ты! Лежа на спине с пальцами правой руки в заднице и скользкой от набежавшей смазки левой ладонью на члене и тяжело дыша сквозь зубы, Брок с прищуром смотрел в потолок и ощущал, как дрожь удовольствия доходит ровно до той отметки, где пролегает грань между предельным напряжением и оргазмом, но не переходит за нее, превращаясь в пытку. — Ну ебануться теперь! — процедил сквозь зубы Брок, глядя на стоящий до боли хер, и откинул голову на подушку, костеря Вселенную за такие финты. Той ночью кончить у него так и не вышло, а утром ласково обняло похмелье, и Брок, заходя в лифт в Трискелионе, радовался, что он один и никто не видит его в плачевном состоянии. Лучше работы сейчас стоило бы оказаться где-то подальше от стеклянного здания, еще лучше в компании кого-нибудь симпатичного и жопастого, крепкого и согласного на все. Брок тихо вздохнул от своих мыслей, ощущая жар под кожей, и чуть нахмурился, задумываясь: откуда столько рвения? Возраст как-никак брал свое, и даже с его шкалящим либидо Брок понимал, что здесь не все чисто. Не все его желания — его. И тут между закрывающимися створками просочился никто иной как Капитан Америка собственной персоной. Взъерошенный, он бросил на Брока холодный взгляд и кивнул ему. — Рамлоу. — Кэп, — с легкой ухмылкой отсалютовал Брок правой рукой. Роджерс отвернулся, называя этаж, и привычно выпрямился во весь рост, становясь горой мышц и патриотизма. Брок оперся задницей на поручень и скрестил руки на груди, с упорством барана глядя поверх плеча Роджерса. Тот вдруг обернулся и посмотрел на правую руку Брока с таким интересом, будто она хранила ответы на все загадки человечества. Брок напрягся и застыл. Черт, не мог же он... в самом деле... Брок осторожно растянул пальцы правой кисти и повернул ее ладонью к Роджерсу, внимательно наблюдая за реакцией. Холод Капитана пошел трещинами, обнажая удивление пополам с неверием. Голубые глаза перехватили взгляд Брока, и тот не выдержал, сглатывая насухую, дернул уголком рта и спросил: — Твоя правая не зудит? Роджерс вспыхнул, краснея до корней волос, и резко вдохнул, закусывая губы. В кабине лифта как будто внезапно стало жарко. Роджерс точно стал меньше. Лифт остановился, в кабину вошла парочка девиц, и Стив пропустил их мимо себя, отворачиваясь лицом к выходу, и склонил голову. Брок в то же время убрал правую ладонь на другую руку и перевел взгляд на панель, отображающую этажи, чувствуя, как внутри клокочет желание припереть Роджерса к стенке и вытряхнуть из него ответ, а потом — ох, потом — увидеть все своими глазами. Кэп молча вышел на своем этаже, Брок — на своем, и больше в тот день они не пересекались. На следующий день Брок явился на работу раньше, чтобы перегнать свою норму по физнагрузке, хоть как-то выплескивая напряжение, копившееся в таких количествах, в каких не бывало по молодости, и ощущение жара под кожей, никуда не уходящего насовсем. Уронив штангу, Брок громко с чувством выругался и упер руки в бока, тяжело дыша и четко осознавая, что теперь он может хоть до смерти задрочиться, таская тяжести, но напряжение этим не собьет. Настроение от этого упало ниже плинтуса и зарылось в фундамент, пытаясь достигнуть максимального дна. Вызов от Пирса в это время ни капельки не помог настрою, но деваться было некуда: Брок принял душ, втиснулся в форму, затянул ремень потуже и заспешил к начальству. Торча в приемной, Брок смотрел прямо в стену и от нечего делать размышлял, с чего бы вдруг Вселенной подсовывать ему соулмейтом Роджерса — человека настолько светлого, что глаза выжигало подчистую. Все это смахивало на херовую шутку, которая не нравилась, как на нее ни посмотри. Может, это был намек, что и ему, Броку, еще можно было измениться и переменить сторону, не запариваясь о возможных последствиях в виде пули в затылок и заключения «Пытался застрелиться, рука дрогнула, пуля срикошетила и похвасталась стальными яйцами, покусившись на жизнь командира отряда СТРАЙК» от патологоанатома. Брок готов был голову или член — с учетом новостей-то, на хер он нужен? — дать на отсечение: так все и закончится однажды, а его соулмейт продолжит воевать, ни о чем не узнав. Дверь легко поддалась, впуская Брока в кабинет начальства, и Пирс, расположившийся за столом, приторно-сладко улыбнулся ему. — Вызывали, мистер Пирс? — для приличия спросил Брок, ухмыляясь и притворяя за собой дверь. — Здравствуйте, мистер Рамлоу, — поприветствовал его Пирс и указал ладонью на стул напротив себя. — Присаживайтесь, у меня к вам разговор. Брок внутренне подобрался, но внешне не позволил себе показать волнения. Ну все, пошла жопа... Опускаясь на стул и сцепляя пальцы в замок между коленей, Брок мысленно попрощался с Роллинзом и всей своей командой, извинился перед домработницей, которой обещал в следующем месяце повысить зарплату, перед матерью, предупреждавшей его, что в конце концов он не доживет до старости, если не остепенится и не заимеет мозгов, и перед задницей Роджерса, которую не успел трахнуть. — К сожалению, в нашей организации случилась вот какая оказия: не хватает ценных кадров, — издалека начал Пирс, немного понизив голос. — Поэтому я хочу предложить вам и вашей команде подработку. За сверхурочные платим хорошо, за молчание о них — еще больше. Вот, пожалуйста! Тут бы и стоило отказаться, наплести с три короба, раскланяться и попытаться прикрыться максимально вежливым «Простите, и без того заебан», да взгляд Пирса явно давал понять, что в таком случае пуля в затылок точно прилетит откуда-нибудь из-за угла — и взятки гладки. Опизднительно, что еще сказать? Губы сами растянулись в оскал, обнажающий зубы. — О какой конкретно сумме идет речь? Ответная улыбка Пирса заставила волосы на затылке встать дыбом, а мозг — лихорадочно искать выход из этого болота. Значительно позже, среди ночи, после подъема сообщением и построения в хранилище Брок узнал, кому именно придется оказывать поддержку, и ахуел вдвойне, увидев дрожащий комок нервов, плоти и металла, хрипящий в странной конструкции, отдаленно напоминающей кресло, но с фиксаторами на руках и своеобразным венцом, скрывающим часть лица и обвивающим голову. Между стиснутых зубов торчал хвостик резиновой черной капы, кажущейся еще темнее из-за пепельной кожи без единого шрама. Глядя в широко открытый серебряный глаз с точкой-зрачком, Брок видел только боль и ужас, и тогда внутри него что-то рвануло, напрочь сорвало резьбу и вывернуло наизнанку, дыхание перехватило, а сомкнутые зубы тихо скрипнули. Брок медленно приблизился к креслу, показывая раскрытые ладони, и, спокойно удерживая чужой взгляд, сказал: — Тише, Золушка, не обижу. Щелкнули, открываясь, фиксаторы, адская херовина на голове пришла в движение, уходя назад и вверх, и на Брока взглянули уже два глаза — дикие и огромные с частоколом густых ресниц — вперились взглядом сначала в одну кисть, затем в другую, и правая рука дернулась, содрогаясь, поднялась и потянулась к его левой ладони. — Командир, — предупреждающе обронил за спиной Роллинз, но Брок только шикнул на него, не двигаясь с места. Ледяные пальцы коснулись середины ладони, затянутой в перчатку без пальцев, и так и замерли, Агент дрожаще вдохнул и повел головой, шевеля нижней челюстью. Брок осторожно, но уверенно протянул правую руку к капе. — Давай-ка это заберем и приведем тебя в порядок, — предложил он и взялся за резиновый хвостик подальше от зубов. — Выплюнь каку, принцесса. — Брок потянул на себя капу, и Агент приоткрыл рот, выпуская ее, блестящую от слюны, нитью протянувшейся до розовых губ. Настороженный взгляд наблюдал за Броком, пальцы правой руки медленно обхватили его ладонь и крепко, почти до боли стиснули в захвате. — Вот так, умница. — Брок крепко обхватил ладонью прохладный, липкий от пота и еще черт знает чего подбородок и наклонился вперед. — Продолжай в том же духе и попадешь на бал. В душевые Агента волокли вдвоем с Роллинзом — мужик едва перебирал ногами и был тяжелым как пиздец, растянувшийся на всю жизнь Брока — и отмывали в три руки, пока живая клешня солдата не желала отпускать четвертую, за которую ухватилась еще в кресле. Брок упорно не обращал на это внимания, смывая с бледной кожи холодный пот и ощущая на себе пристальный взгляд. После этого в Агента влили какой-то дряни, по консистенции отдаленно напоминающей протеиновый коктейль, одели и вывели на ринг. Брок понятия не имел, кем был этот самый Агент, откуда он взялся и какого, собственно, хуя происходит, но валял он СТРАЙК и самого командира знатно и со знанием дела. Переводя дух, Брок задавался вопросом, куда такую махину с маниакальной любовью к ножам выгуливать, и, глядя на то, как Роллинз отправляется на маты лопатками вниз, думал, что точно не в ресторан или на благотворительный бал, куда затаскивают Роджерса. Брок чуть сощурился, наблюдая за возней на ринге, и сосредоточил все свое внимание на движениях Агента. Так ему в голову и ударила мысль, абсолютно маразматичная и пиздецовая из разряда «То ли в отпуск пора, то ли в психушку». Некоторые движения Агента очень сильно смахивали на Златовласкины, аж до зубного скрежета. Брок задался вопросом, кто бы победил, поставь их друг против друга, и чертыхнулся себе под нос. В пизду и на хер такие мысли, уж лучше застрелиться! Из дробовика, добавил Брок после того, как Агента отправили в крио, СТРАЙК отпахал смену без Роджерса, и Рамлоу стянул-таки шмотки в опустевшей раздевалке, сунулся под горячие струи воды душевой и уставился на три крупных темных точки на ладони. Следы от пальцев Агента — перемороженного куска мяса с инстинктами хищника. Брок уперся руками в стену и, зажмурившись, уронил голову, ощущая, как в груди зарождается истерический смех. Полвека отжил, никого не подцепил, уже смирился с одинокой старостью, и тут меньше чем за неделю поймал двух соулмейтов, да не абы каких, а с остринкой, с охуительной, блять, изюминкой. Ай да судьба! Ай да сука паршивая! Смыв с себя пот и грязь, Брок насухо вытерся, вышел в раздевалку и, одеваясь, задумался, что ему со всем этим балаганом делать. Если раньше еще можно было попытать счастья с Роджерсом, то теперь при виде ладоней Брока у того начнут появляться всякие-разные мысли, которые похерят все с самого начала, плюс оргазмы. Если все действительно так, как говорят люди, то правда о втором соулмейте всплывет в любом случае, а значит... Брок захлопнул холодную дверцу шкафчика и прижался к ней полыхающим лбом, давя в себе желание приложиться головой разок-другой только за мысли о том, чтобы рискнуть своей задницей и свободой ради каких-то сказок о любви. Одна мысль ахуительнее другой, ничего не скажешь. — Рамлоу? — донеслось от двери. Брок замер, медленно выпрямился, матерясь у себя в голове, и сделал вид, как будто ничего не было. — Кэп? — У вас все в порядке? — спросил Роджерс, остановившись на пороге раздевалки. — Да, никаких проблем, — ухмыльнулся Брок и, подхватив со скамьи куртку левой рукой, пошел на выход. — А тебя сюда каким ветром занесло? — Хотел кое-что обсудить, — сказал Роджерс, розовея кончиками ушей. Брок, просачиваясь мимо него, не упустил шанса коснуться тыльной стороной ладони крепкого бедра и ощутил легкую дрожь, пробежавшую по сильному телу. Взгляд льдистых глаз потяжелел. — В моем кабинете. — Извини, день был тяжелым, мозги уже не соображают, — покаялся Брок, уходя от Роджерса. — Поэтому, если это не срочно, я бы хотел поскорее вернуться домой. Давай завтра? Роджерс не ответил, и Брок поспешил смыться, прежде чем тот придумает, что сказать. А завтрашние проблемы он предпочел оставить завтрашнему себе. Сон важнее. Однако на следующий день захватили Лемурианскую звезду, и с разговорами внезапно стало туго, события понеслись вскачь, и Брок, перешедший на чертов кофе с энергетиками вместо первого и второго, глядя на происходящее, крепче сжимал зубы и думал о том, не оставить ли ему напоследок не только пулю для себя, но и магазин для других. Для ебнутого на всю башку Пирса, например. Брок зашел в лифт с Роджерсом, держа в голове приказ на ликвидацию и понимая, что у команды все получится, если не потеряется эффект неожиданности. Брок замолчал в кабине, чувствуя тяжесть шокеров, и встал так, чтобы один был заметен, и подумал об Агенте, которого вывели из сна ради убийства Фьюри, о системе хэликариеров, от которой перемрет куча народа без гарантии, что среди этой груды трупов не будет его или кого-то из СТРАЙКа, о том, что Роджерс — его соулмейт, весь такой чистенький, светленький, ляжет в землю следом за Фьюри, и тогда шанс на добрый исход сказочки сравняется с нулем и уйдет в минус. От всех этих мыслей у Брока во всей красе расцвела изжога, он проклял себя, назвал старым наивным идиотом и обратился к кэпу, впился в него отчаянным взглядом, желая сказать: дерись и не смей поддаваться. Роджерс, такая лапушка, понял его без слов. Слава блядскому Богу. Агент так далеко не продвинулся, но хотя бы не пытался его убить или покалечить, исправно слушался и вдали от камер подставлял голову под гладящую руку. Хотелось и его с собой прихватить, вытаскивая из этого кипящего дерьма, сунуть под мышку, а под другую — Роджерса и засесть где-нибудь в жопе мира, чтобы ни единой подлянке жизни невозможно было добраться до них в целости и сохранности. Но это все была лирика, а суровая реальность напоминала, что вокруг пизда, а Брок посередке и совсем от этого не в восторге: то ли из-за ориентации, то ли оттого, что голову сунул в задницу и залез туда, куда не следовало. Ни тот, ни другой вариант его не устраивал, а деваться от Златовласки, потерявшей всякий контакт с реальностью после встречи с Агентом, попросту было некуда. Брок едва не подох от облегчения, когда увидел дыру в грузовике с развеселой троицей, обрадовался глубоко внутри, что не кругом-то пиздец, добрался до хранилища с Агентом еще до того, как явились техники и люди Пирса, и едва не осел прямо на пол, услышав сиплый голос Солдата. — Человек на мосту, — начал он, пялясь в стену и часто моргая. — Кто он? Брок показал Роллинзу, чтобы тот постоял на стреме, и аккуратно приблизился к Агенту, опустился перед ним на корточки, внимательно наблюдая за бледным лицом. — Твоя нынешняя цель, — тихо сказал Брок. Агент помолчал, повел головой и, обведя комнату затуманенным взглядом, посмотрел на Брока. — Я знал его. Кое-как сбив растерянность, Брок протянул Агенту левую руку и спросил: — Ты помнишь его на крыше? Он был на твоем прошлом задании. — Нет, — спустя долгую паузу сообщил Агент, нахмурился и вцепился в протянутую руку так, что вспыхнула боль. — Он... Он был меньше?.. В этот раз ахуй оказался полноценным и крепким, всепоглощающим. Брок внимательнее посмотрел на Агента, вспомнил реакцию Роджерса на мосту, но сказать ничего не успел. — Командир? — позвал его Агент, и взгляд его стал более осмысленным, живым. — Кто такой Баки? Единственный Баки, о котором знал Брок, умер еще в сороковых, до самоубийственного геройства Роджерса. Джеймс Бьюкенен Барнс, о котором он писал доклад по истории и о котором помнил достаточно, чтобы сейчас взглянуть на перемороженный кусок мяса перед собой как на настоящего человека, жившего когда-то без мыслей о том, что его служба Родине превратится в существование оружием в руках наследия того, против чего он бился до конца. Брок сжал ладонь Агента, принялся другой рукой грубо растирать его живое предплечье и заговорил так тихо, чтобы только он и услышал: — Зимний, выслушай меня внимательно. Не говори никому того, что сейчас рассказал мне, сделай вид, как будто ничего не произошло, и веди себя так, словно ничего не случилось. — Брок легонько дернул на себя Агента, взгляд которого заметался между его лицом и ладонями. На скулах вспыхнули пятна румянца, растерянные серые глаза уставились на Брока с большим вниманием, нежели раньше, а тому захотелось положить руку на заднюю часть белой шеи и притянуть вниз, столкнуться лбами. — Не дай им повода посадить тебя в кресло. Это приказ. Агент кивнул, но взгляда не отвел. Роллинз прочистил горло, предупреждая о гостях, Брок высвободил ладонь, сжал обеими правую руку Агента и отпустил, отступая. Роллинз, пересекшись с ним взглядом, поджал губы, но ничего не сказал ни в хранилище, ни за его пределами. Брок понимал, что молчание стояло по причине боязни прослушки, и потому не начинал разговора до следующего утра, перед самой заварушкой. — Я так понимаю, чемодан у меня собран не зря, — сказал Роллинз, когда вся команда собралась в кабинете Брока и тот включил глушилку, поглядывая на решительного Агента, притаившегося в углу. Остальные члены СТРАЙКа переглянулись. — Не зря, — оскалился Брок. — Заканчиваем здесь и линяем, детки, к ебене фене уматываем. — А за кого воюем, командир? — подала голос Мэй. — За добро, дорогая, — зло рассмеялся Брок. — За ебаное добро! Объясняя всем, что делать, он сам себя ненавидел за выбор стороны, но еще сильнее вскипел, когда все ожидаемо пошло по пизде, и вместо доброго-светлого-вечного бег из одного конца здания в другой окончился прилетевшим из ниоткуда ударом по башке и отключкой, последовавшей за ним. Брок, теряя сознание, только понадеялся, что усилия не были потрачены впустую, команда успела смыться, а Зимний пошел к Роджерсу, как и было приказано. Темнота расступилась, кажется, спустя минуту, но Брок, к своему удивлению, почувствовал себя отдохнувшим и вполне себе здоровым, даже голова не болела. Вместо боли его терзал уже привычный жар, но в этот раз он был не только внутри, но и снаружи: Брок лежал спиной на чем-то мягком, а сверху и сбоку к нему прижималась нехилая тяжеленная печка, должно быть, вознамерившаяся сжечь его дотла. Брок осторожно приоткрыл глаза и уставился в серый от полумрака потолок, скосил взгляд в сторону и понял, что лежит на диване, посмотрел вниз и увидел Зимнего, одетого в пижамные штаны и футболку, втиснувшегося одной половиной тела между спинкой и самим Броком, а другой — на его теле поверх пледа, закинув на бедра ногу, а на грудь металлическую руку — видимо, чтобы не сбежал. Брок поморгал на него, тяжелого, безмятежно сопящего и не замечающего изменений в обстановке, осмотрелся, почти не шевелясь, и только понял, что находится в черт знает чьей гостиной, как взгляд уперся в Роджерса, застывшего в дверном проеме, скрестив руки на груди и глядя на диван. — Как себя чувствуешь? — негромко спросил Роджерс. Брок прочистил горло, пытаясь понять, что вообще происходит, и в тон ему ответил: — Бывало и хуже. Где я? — В безопасности, — легко ответил Роджерс, сунул руки в карманы джинсов и будто бы неловко подошел к дивану, опустился рядом с ним на колени и уверенно заграбастал себе правую ладонь Брока, прижал ее к губам и заглянул в глаза. — Спасибо, Брок. Я не думал, что... а ты вон как... — Роджерс, не бубни себе под нос, — фыркнул Брок, осознавая, что морду ему бить точно не будут. — Ничего не понимаю. В ответ Роджерс поцеловал ему костяшки и, не разрывая зрительного контакта, прихватил губами подушечку большого пальца. У Брока екнуло в груди. Ниже тоже екнуло, но не так. — Зови меня Стив, — попросил кэп. — Брок? — Да? — бездумно отозвался тот и прочистил горло. — Ладно, хорошо, понял. Только ты пожалеешь о своем решении, когда узнаешь обо мне всю правду. — Баки мне рассказал главное, — сказал Стив, поглаживая большим пальцем метку на ладони. — Спасибо, что вернул его. — Не думай, что я альтруист, — сказал Брок. — Просто не хотел упускать своих соулмейтов. — Он ухмыльнулся. — По крайней мере, пока не трахну обоих. Зимний вдруг повернул голову и ткнулся сухими губами ему в шею, жарко выдохнул под ухом: — Берегись, командир, а то заебем. — Баки, язык, — укорил его Стив, но все его внимание принадлежало Броку и его пальцам в частности. Екало теперь не в груди. — Я что, умер? — решил уточнить Брок. — Нет, — ответил Стив. — Хотя с тебя сталось бы, — шепнул Зимний и оставил поцелуй на шее, скользнул левой рукой по груди, задевая сосок. — Значит, в коме? — продолжил допрос Брок, у которого по спине пробежали мурашки. — Нет, — покачал головой Стив, в то время как Зимний принялся все настойчивее целовать шею Брока. — Ты вырубился от удара одного из тех, кто подчинялся Пирсу, но сделать с тобой что-нибудь не успели — подоспел Баки. Тебе и досталось не очень сильно, но истощение серьезно ослабило организм, так что обморок перетек в сон. — Кэп, ты впариваешь мне какую-то херню, — пробормотал Брок и вцепился в низкий хвост Зимнего, потянул от себя и заглянул ему в темные глаза. — Полежи минуту без движения, дай взрослым дядям поговорить. — А можно потом нормально поцеловать взрослого дядю? — спросил Зимний, облизнув приоткрытые губы. — Если второй никого из нас не убьет. — Стиви? — взмолился Зимний, бросив взгляд на Стива. Тот в ответ кивнул, и Зимний лег Броку под бок, жарко дыша ему в шею, что совсем не помогало удержать хладнокровие. — Что еще за истощение? — спросил Брок, запуская пятерню в копну тяжелых гладких волос Зимнего и распуская его хвост. — У меня бывали дни и с худшим распорядком дня, ничего, живой. Металлическая ладонь сжалась на груди, Зимний вздохнул, подставляясь под руку, и у Брока в самом деле остановился мозг. — Врач сказал, что состояние усугубилось отсутствием крепкой связи с соулмейтами, — сказал Стив. — Ты знал, что незакрепленная связь может убить? — Вроде как это слухи, — пробормотал Брок. — Оказывается, нет, — вздохнул Стив и наградил его взглядом из серии «Капитан Америка не одобряет». — Брок, ты проспал два дня. В этот раз повезло, но больше такому случиться мы не позволим. — Мы? — переспросил Брок. Зимний приподнял голову и наградил его смертельно серьезным взглядом. — Мы. Стив прикусил мякоть большого пальца — точно поверх метки, царапая кожу зубами, надавливая резцами нижней челюсти где нужно, заставляя вздрогнуть от кончиков пальцев на ногах до макушки. Брок переводил взгляд от одного супера к другому, пытаясь удержать в голове хоть какое-то подобие мысли, но потом встряхнулся и, вывернувшись из рук Стива, крепко ухватил его за подбородок. — Так, детки, — прорычал он и сильнее сжал кулак в волосах Зимнего, заставив его немного откинуть голову назад. — Не хотите ли объяснить, когда вы успели так сдружиться? Много времени на это потребовалось? — Целых два дня, — пробормотал Зимний и замер, приоткрыв рот. — Не слишком ли мало для вас двоих? — спросил Брок. — Трах из жалости обычно никакой. — Командир, ты забываешь думать головой, — сказал Зимний. — Неужели не видишь изменений? Брок прищурился, глядя на него, и перевел взгляд на Стива. — Мы соулмейты, — уверенно произнес тот. — Мы с Баки. Еще до... всего, до войны были ими, с подростковых лет. — Пиздец везение, — подметил Брок, мысленно прикинул, где у Баки Барнса могла быть метка и что с ней случилось, раз у Зимнего ни он, ни Роллинз, ни толпа техников не увидели ничего подозрительного. Он провел ногтями по скальпу Зимнего. — Левая рука? — Да, — ответил за того Стив, и даже в полутьме Брок увидел, как он разом покраснел до корней волос. — Ладонь. — И куда же она прилетела? — спросил Брок. Зимний завозился на нем, хмыкнул, решительно протянул левую руку вниз, к бедрам Стива, завел кисть ему за спину и сделал что-то, отчего кэп тихо-тихо вымученно охнул. Брок оскалился и перехватил шальной, но осмысленный, живой взгляд Барнса. — Мы познакомились, когда нам было по тринадцать, — выдохнул тот. — Шел я из школы, никого не трогал, а тут из-за угла вывалился мелкий драчун, огребающий от хулиганов — и прямо мне в руки. Руку. За что я тогда ухватился, за то ты уже успел полапать его. Только за другую половину. Не доверяя своим медленным мозгам, Брок немного повернулся, отпустил подбородок Стива, переместил руку ему за зад с правой стороны и, столкнувшись с металлическими пальцами, ощутимо сжал. Его тут же окатило жаром, дыхание сперло в груди. Стив охнул и уперся лбом в плечо Брока, привставая на коленях и напрягая ягодицы; Барнс дернулся, притираясь к бедру, и коротко простонал. Брок зашипел, стиснул зубы и зажмурился, перебирая пальцы в волосах Барнса, в попытке восстановить дыхание. — Я два дня не чистил зубы и не жрал, — сказал Брок, тяжело сглотнув. — Так что вы как хотите, а я откладываю развеселые потрахушки. Барнс, слезай с меня! — Ну командир, — заскулил Барнс. — Душ, ужин, а уже потом секс на кровати, а не на диване, который на хрен развалится под нами. Брысь! Роджерс, тебя это тоже касается! — Брок отвесил Стиву шлепок по заду, и тот вскинулся, чуть ли не сверкая в темноте глазищами. — Двигайся! Стив поднялся на ноги, подвинулся, освобождая место, и вгрызся поцелуем в Барнса, подвинувшегося на диване так, чтобы Брок смог встать. Глядя на то, как два супера голодно целуются, будто пытаются сожрать друг друга, Брок встал в месте, где даже мысленно не собирался до того, как поест. Он с рыком шлепнул Стива по заднице, отчего тот разорвал поцелуй, ахнул и забрался к Барнсу на колени, обнимая за шею и прижимаясь к телу. Брок отвернулся и быстро покинул гостиную, напоследок спросив: — Где полотенце можно взять? — Там в ванной... в шкафу... любое, — кое-как ответил Стив между поцелуями. — На полке зубная щетка. В ванной Брок запер дверь — на всякий случай — и скинул мягкие пижамные штаны, которых у него отродясь не водилось и размер которых явно отличался от его на пару-тройку, больше подходя Роджерсу, белую футболку — тоже из запасов супера, если можно было судить по ее размеру, и белье, которое принадлежало ему. Сунувшись под горячую, почти обжигающую воду, Брок выдохнул сквозь стиснутые зубы и тряхнул немного головой, ощупал ее и фыркнул: ну охереть как повезло, ничего не скажешь! Жил себе, жил, мотал себе нервы, никого этим не трогал, и его никто не дрючил, а теперь, получается, все, баста, добегался. — Ебаная Вселенная, — проворчал Брок, смывая шампунь и отплевываясь. Учуяв запах то ли клубники, то ли малины из флакона с гелем для душа, он в недоумении почесал щетинистую щеку и перевел внимание на другой флакон, более легкий по весу, щелкнул крышкой и вздохнул. Яблоко. — Фруктовая фея какая-то, а не здоровый мужик… — проворчал Брок, плеснув себе в ладонь немного геля. Жар под кожей все еще мутил сознание, подобно океану, плескался внутри, и в голове из-за него сладко гудело от легкой эйфории, а тело ныло от неутоленной жажды, стойкого голода по чужим прикосновениям, по тягучему удовольствию. Брок ополоснулся, прижался лбом к стенке душевой кабины, сцепил зубы и, протянув руку к переключателю, резко поменял температуру воды, окатывая себя чуть ли не арктическим льдом, больно жалящим подставленные плечи, руки и спину. Брок зашипел, крепко жмурясь, но цели достиг: пыл внутри поутих и дал мозгу заработать так, как нужно. Стуча зубами, Брок вырубил напор воды и вылез из кабины, быстро обтерся полотенцем, бегло оглядел полку над раковиной и под зеркалом, где приютились безопасная бритва, пачка сменных кассет для нее, лосьон после бритья, пена для бритья, стакан с тюбиком зубной пасты и тремя простыми зубными щетками, различающимися только по цвету, одна из которых оказалась запечатана. Брок вскрыл упаковку, смочил щетку теплой водой из-под крана, выдавил на головку горошину пасты и сунул ее в рот, другой рукой вытирая запотевшее зеркало. Дверная ручка дернулась, как будто кто-то настырный пытался войти в комнату, затем раздался настойчивый стук в дверь. Брок сплюнул и крикнул через плечо: — Если у вас не пожар, то брысь! — Ты там слишком долго, — донесся извиняющийся голос Стива. — Запутался в царских флакончиках, — ответил Брок. — Не торопи меня, кэп, иди лучше поцелуй свою принцессу. Он вернулся к чистке зубов, опираясь рукой на раковину, прополоскал рот и убрал зубную щетку к остальным, влез в белье и брюки, прежде чем в дверь опять постучали. — Личное пространство! — крикнул Брок, натягивая футболку. — Кто-нибудь в этой квартире знает о ебаном личном пространстве? Он открыл дверь и пискнуть не успел, как Барнс облапил его, металлической рукой притягивая к себе за талию, а живой подхватывая под затылок, запрокидывая ему голову. Теплые губы прижались к его, жестко раздвинули их, и в рот Брока скользнул наглый язык. Брок вспыхнул за долю секунды, буквально ощущая, как внутри полыхнул огонь, жар всколыхнулся, пошел рябью, вызывая большую волну, и захлестнул его с головой. Руки, застывшие в воздухе, дернулись и потянулись к Барнсу, пальцы вцепились в мягкую ткань футболки и скрутили ее в кулаках, притягивая ближе; нитки на швах затрещали, жалобно застонали, пока Брок задыхался, вгрызаясь поцелуем в неподатливый рот соулмейта и теряя голову от мысли, что ему достались сразу два горячих мужика. Брок стиснул в руках задницу Барнса, и тот натурально зарычал ему в губы, его металлическая рука зажужжала сервоприводами, резко сместилась ниже и прижала его пахом к чужому стояку. Выдохнув стон сквозь зубы, Брок разорвал поцелуй, вдавил большие пальцы в бедра поплывшего Барнса и чуть сипло приказал: — Сначала ужин, Золушка. Из глубины квартиры донесся стук тарелок. Брок ухватился пальцами за завязки на штанах Барнса и повел его за собой на кухню, ориентируясь на звук. Роджерс перемешивал салат, когда они появились на пороге комнаты, и оторвался от своего занятия, облизнул губы, бросив на обоих тяжелый взгляд, и прочистил горло, отворачиваясь. — Давайте поедим, — предложил он. У Брока заурчало в животе; Барнс на это хохотнул, Стив смущенно улыбнулся и почесал затылок, махнул рукой, приглашая к столу. Отказываться было бы глупо: жрать хотелось смертельно. В центр стола встала лазанья, вынутая из духовки, и Брок впился в нее сначала взглядом, а после и зубами, с довольным стоном закатывая глаза. Ели молча, быстро расправляясь с едой, однако не успел Брок поставить тарелку в раковину, как на бедра к нему скользнули чужие руки — теплая живая и прохладная металлическая — и прижали его задом к паху Барнса. Он потянул Брока назад, вынуждая его пятиться, ощущая, как твердеет прижатый к его ягодицам ствол, и задумка стала ясна, когда перед Броком возник Стив, неуверенно заглядывающий ему в глаза. — Можно? — спросил Роджерс, протягивая руку к лицу Брока. Тот облизал сухие губы. — Валяй. Этот поцелуй кардинально отличался от того, что Брок получил от Барнса, он был полон осторожной, трепетной нежности, совсем не такой, как на диване в гостиной, но вело от него довольно-таки ощутимо. Брок сжал пальцами загривок Стива и притянул его ближе, прихватывая зубами сочную нижнюю губу и углубляя поцелуй. Суперы зажали его с обеих сторон, тиская, притираясь, так что Брок захрипел в губы Стива, цепляясь за его волосы и за бедро Барнса, дрожа от возбуждения и зуда под кожей. Барнс изогнулся, склонил голову, пихнул Стива в щеку носом и втянул Брока в жадный поцелуй, заставляя потянуться следом, повернуть и приподнять голову, открывая горло, чем тут же воспользовался Роджерс, тычась влажными мягкими губами ему за ухом. Брок с трудом оторвался от губ Барнса и, крепче сжав пальцы в волосах Стива, оттянул его голову подальше от своей шеи. — В постель, — распорядился Брок, любуясь алыми пятнами на щеках Стива, и напоследок звучно чмокнул его в губы, прежде чем оттолкнуть его назад и зыркнуть на Барнса, все еще пытающегося завладеть его ртом. — В кого ты такой настырный? Пять минут потерпеть не можешь? — Не могу, — отозвался Барнс и глубоко его поцеловал, развернул к себе лицом и подхватил под бедра, отрывая от пола, тесно прижимая к себе. Брок ухватился за твердые плечи, крепко сжимая коленями бока тяжело дышащего Барнса, зашагавшего прочь из кухни, и закрыл глаза. Рухнув на кровать в спальне, он порадовался, что она двуспальная и точно сможет вместить их троих, а потом Барнс придавил его к матрацу, бесцеремонно задрал на нем футболку до подмышек и накрыл ртом правый сосок, касаясь его кончиком языка, Брок поманил к себе Стива, в нерешительности застывшего у постели и поцеловал его, яростно посасывая язык, заставляя дышать чаще — и сознание потонуло в похоти. Они сдирали одежду друг с друга и с необъяснимым упорством старались перелапать открывавшуюся голую кожу, как будто все трое не были связаны метками и жаждали этого больше всего на свете. Стив в конце концов распростерся на спине, тяжело дыша, залившись краской до груди и зацеловав Брока, оседлавшего его бедра, до такой степени, что болели губы, а перед глазами мелькали черные точки; Барнс, упершись рукой в матрац рядом с головой Роджерса, жался к спине Брока, трясь об него грудью, и кусал открытую кожу на его шее, оставляя ноющие засосы. — Блять, — выдохнул Брок и откинул голову на плечо Барнса, довольно заурчавшего и принявшегося вылизывать его шею. Мозги не работали совершенно, но кое-что все-таки удалось вспомнить. — Нам же нужно касаться метками... Возня, начавшаяся после этих слов, взбодрила Брока и даже успела порядком заебать до того, что он сполз с кровати и щелкнул Барнса, переплетшего ноги со Стивом, по носу. — Ты ложишься на спину вот сюда! — рявкнул Брок, указывая на свободное место на кровати, затем наградил Стива звонким шлепком прямо по темнеющему на светлой коже следу его собственной ладони, заставив того вскрикнуть. — А ты пойдешь наверх, и мы затискаем твою задницу. Живо-живо! Где здесь ебаная смазка? — Ее нет, — сказал Барнс, падая на спину, и уставился в потолок, старательно избегая испепеляющего взгляда Брока. — Забыли купить. Взгляд Брока перетек к Стиву, который неловко переступал с колена на колено, не зная, как ему расположиться, и краснел все сильнее и сильнее. — Заебись потрахались, — прорычал Брок и залез на постель, оседлал бедра Барнса, скользя по покрывалу, и приподнялся на коленях, потянувшись к Стиву, чтобы снова шлепнуть его по голому заду. — Перебрось ногу через голову Барнса так, чтобы он смог дотянуться до своей-твоей половины задницы левой рукой. Ага, вот так, молодец. Умница. Стив, кажется, готов был сгореть со стыда, одной рукой берясь за спинку кровати, стоя к Броку спиной, широко расставив ноги, между которыми уместились голова и левая рука Барнса. Металлические пальцы сжались на круглой ягодице и потянули вниз. Комнату огласил звук поцелуя, и Стив так вздрогнул, будто хотел отстраниться. И в самом деле, он дернулся назад, но тут его поймал Брок, впился пальцами в правую ягодицу и помял ее, наклоняясь вперед, оттянул в сторону и прижался открытым ртом к туго сомкнутой розовой дырке. Стив охнул, рванулся было вперед — и заскулил как от боли. Брок поцелуями спустился ниже и столкнулся губами с Барнсом. Бедра дернулись, и они оба вздохнули, притираясь друг к другу. Брок отстранился, взял правую ладонь Барнса в свою левую, сплюнул в нее и направил вниз, обвил ею их члены и со стоном толкнулся в кулак, до белизны под веками желая кончить. Подавшись вперед, склонившись ниже, он провел языком по расселине между ягодиц Стива, скользнул вниз и, столкнувшись с Барнсом, лизнул его нижнюю губу. Стив всхлипнул, когда они вдвоем принялись его вылизывать, соприкасаясь губами и языками; заскрипело изголовье кровати. Барнс лизнул Брока в губы, поцеловал его глубоко и жарко, отстранился и, немного приподняв Стива, взял у него в рот. Брок, работая кулаком и задыхаясь, сжал твердую ягодицу Стива, провел большим пальцем от копчика вниз, по расселине, легко потер нежную кожу, и Роджерс с дрожью в теле схватился обеими руками за многострадальную спинку кровати. Брока переполняло странное чувство, как будто его разрывало на части и в то же время склеивало, лепило заново; ладони горели, и жар пробирался внутрь, нарастая, отдавая настойчивым зудом под кожей. Но крепче всего остального за яйца его хватало удовольствие — острое, сильное, такое, что сознание мутилось. Брок вцепился в Стива и принялся толкаться в кулак, ощущая, как дрожит под ним и вскидывает бедра Барнс, чувствуя, как вот-вот, совсем скоро... Все на хер развалилось. Хотя, может, и не все, по крайней мере, Брок пережил этот оргазм. В отличие от изголовья, которое Стив попросту сломал голыми руками, усыпав кровать мелкими щепками и трухой. Лучше всех устроился Барнс, который лежал на спине и, судя по всему, отрубился. Брок, сжимающий его обмякшую ладонь и прижавшийся щекой к спине Стива, немного охренел, когда раздался громогласный храп. Стив зашевелился, медленно выпрямился, и они вместе с Броком завалились набок, падая на кровать. Брок, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел на Барнса и нимало не удивился, увидев, что он действительно спит. — Это такой комплимент или оскорбление? — прохрипел Брок и прочистил горло. Кожу на ладони и животе стягивало. — Черт, мне нужно в душ. Помешкав, Стив медленно сел и пристально взглянул на Брока; выражение его лица верно превращалось в маску Капитана Америки. — Не-а, — оскалился Брок, толкнул его на кровать и порывисто поцеловал, обхватив пальцами упрямый подбородок. — Роджерс, если ты собираешься прямо сейчас выяснять отношения, то я дам тебе по зубам. Мы только что потрахались, уймись. — Он прищурился и коснулся пальцами соска Стива, отчего тот тихо охнул и шире распахнул глаза. — Или тебе не понравилось? — Брок, — предупреждающе оборвал Стив и схватил его за руку. — Не понравилось? — настойчивее спросил Брок, потирая сосок, и понизил голос. — Или мало? В ответ Стив облизнул губы и сглотнул. По щекам его, только-только принявшим нормальный цвет, расползлись алые пятна. — Мало, — негромко ответил Стив и дернул Брока на себя. — Очень мало. Хватка на руке Брока ослабла, и тот, воспользовавшись моментом, подтолкнул Стива выше по кровати, скалясь и сжимая ладонями твердые ягодицы. — Ладно, здоровяк, покажу тебе настоящие звезды, — сказал он. — Только мозг не еби. — Язык, Брок, — упрекнул Стив. Брок теснее прижался к нему и коснулся губами розовеющего уха. — Засуну, куда попросишь, — прошептал Брок. Он легонько укусил мягкую теплую мочку, и Стив вздрогнул, задышал чаще, тяжелее. Брок скользнул ладонями по крепким бедрам и прошептал в самое ухо: — Проси. Стив впервые за вечер застонал.