Дневники сумасшедшей

      Привет. Наверно банально так начинать мои мемуары (хах, кто-нибудь нормальный таким вообще занимается? думаю, что нет, но и я не отличаюсь какой-то обыденной нормальностью, поэтому решила завести дневник, как мне посоветовала подруга. Она говорит, что так станет легче жить. Поэтому, если вам скучно, можете читать до конца, но не надейтесь найти здесь что-то интересное, ведь моя жизнь — сплошное разочарование), но по-другому я не умею, поэтому не кидайтесь в меня тапками, если я еще жива. В общем, не буду много разглагольствовать. Я Черин и сейчас вешу около 78-79 кг. Почему я говорю про это? Потому что не могу справиться со своим весом. Вернее, со своей зависимостью от еды. Уже прошло лето. Целых три месяца, которые я с чистой совестью могла посвятить лишь себе, своему самосовершенствованию. Я, конечно, понимала, что будет непросто, но не настолько же. Отказываясь от чего-то, я лишь больше начинала к этому привязываться. Думаю, те, кто сидел на диете меня поймут. Так вот, это было самым тяжелым испытанием в моей жизни, если не учитывать насмешки, унижения и эти вечные шуточки со стороны моих одноклассников. Да и чего уж, вообще всех, кто находится в моем окружении. И что самое обидное — я не «нажрала» свои объемы, как говорили многие, наоборот, всегда старалась заниматься спортом, много ходить. Даже после школы, хоть путь неблизкий, прогуливалась до дома пешком. Все дело в том, что два года назад мне назначили неправильное лечение, и это привело к таким вот последствиям в виде 25 лишних кг. Ну, как вы уже могли понять, ничего у меня не вышло. И сейчас я хочу попробовать снова. Из моего горе-опыта, я могу лишь сказать, что нужно справиться не только с голодом, но и с рядом других препятствий, одним из которых является отверженность людьми или в моем понимании — это отсутствие интереса к вашей личности. И, если хотите преодолеть их, эти трудности, научитесь уважать себя, ценить, любить, холить и лелеять (только не доводите это до эгоизма, самовлюбленности и гордости), иначе никто и никогда не обратит на вас внимания. Сегодня я сделаю первый шаг навстречу к своей мечте, попытаюсь прислушаться к своим советам и чувствам. Я ведь все могу, а что будет дальше… Думаю все будет хорошо. Разве может быть сейчас что-то хуже для меня, чем смешки с задних парт и вечные издевки? Я так не думаю. — Черин, сколько тебя еще ждать? — закричала Минзи, ворвавшись в мою комнату. Это вот, как раз один из моих самых любимых людей — лучшая подруга. Если бы не она, у меня давно бы опустились руки. Та, кто всегда подбадривает не утешениями, а нехилым таким пинком под зад. Под мой пухлый зад. Она бывает жесткой в общении, колкой на слова, но никогда не позволит грустить. Это один из таких типов людей, которые лепят такие пощечины, от которых слезы или плохое настроение просто скрываются где-то внутри твоей тушки и ни за что, не при каких обстоятельствах, не вылазят наружу. Сначала меня дико это напрягало, я считала таких людей неправильными, грубыми. Думала, что обижать и ущемлять в каких-то действиях людей — это их прерогатива. А сейчас понимаю, что на самом деле, такая встряска в моей жизни максимально не помешала бы, — я съела твои кексы, а твоя мама и Харин уже уехали. И если ты не поторопишься, то мы опоздаем. Я кивнула девушке в знак благодарности и закрыла новую книжечку с золотистым переплетом и, закинув на плечо тяжеловатую сумку, направилась к двери. Остановившись у весов, я уж было поставила на них ногу, как была одернута подругой. — Через неделю. Не раньше, — она строго глянула на меня и потащила вниз, где я без лишних слов накинула на себя плащ, завязала на шее шарф, зашнуровала ботинки и вышла на улицу. Мы шли, разглядывая пожелтевшие от листьев дороги и сновавших туда-сюда прохожих, лица которых были тусклыми от начавшихся напряженных рабочих будней и из-за сереющих с каждым днем осенних улиц. Не знаю, кому как, а я обожаю осень. Это такое время, когда ты можешь заняться учебой в полную силу. Сидя за столом, ты не будешь думать лишь о том, как бы скорее выбежать на улицу, чтоб насладиться пушистыми снежинками, мирно падающими на твои щеки, как бывает зимой или как пробежаться по маленьким лужицам в то время, как твой тоненький шарфик развивается на ветру, как происходит весной. Хотя обычно такое бывает лишь в начале времени года, потому что, к примеру, в конце зимы тебе уже попросту хочется тепла, а из-за загрязненных машинами сугробов создается ощущение какой-то «замаранности», отчего нет никакого настроения и желания выходить на улицу, да и вообще что-либо делать. А весной… Там другое. Становится невыносимо жарко и хочется, чтоб поскорее наступило знойное лето. А осенью все одинаково: все окрашено в серо-оранжевые цвета, холодно и лишь иногда пойдет дождь. Тут ты волей-неволей останешься дома и сделаешь все, что от тебя требуется. В моем случае это учеба. Я ужасный трудоголик и перфекционист, не могу позволить себе плохо учиться и делаю всегда все, даже когда мне сложно или нет никакого желания. Да, мне бы хотелось расслабиться, прогулять пару-тройку уроков, но не получится. Так, иногда перекидываясь фразами с Минзи, мы дошли до своего автобуса, показали свои ученические кондуктору и сели на наше излюбленное место у окна. — Знаешь, Мин, мне так не хочется туда возвращаться, видеть все эти лица. Я, конечно, не человеконенавистница, однако они все заставляют относиться к ним с отвращением. Я не понимаю зачем быть такими жестокими. Мне тоже много чего не нравится, но ведь я не осуждаю каждый их порок, потому что… Ну не знаю, просто потому что не могу. Я не такая, — я приложила голову к окну и тяжело вздохнула, смотря на девушку. — Вот только не ной сейчас об этом, — она сложила ногу на ногу и одарила меня своим фирменным недовольным взглядом, — плати той же монетой и не трепли ни себе, ни мне нервы. Я улыбнулась, снова воспринимая эти слова как поддержку и стала смотреть в окно. Само оно было измазано какой-то серой грязью. Не знаю как это объяснить, но часто замечаю такое серое нечто на окнах и хочу отряхнуться. Видимо я еще и чистюля. Оказавшись на нашей остановке, мы быстро забежали в здание школы в надежде спрятаться от накрапывающего холодного дождика, хоть несколько капель все же попали мне под шарф, и я вся поежилась от холодка на шее. Ну вот и школа. Место, наполненное золотой молодежью, которая всеми правдами и неправдами старается вытеснить меня отсюда. Дело в том, что учась в своей, бюджетной школе, я была самым старательным и, не побоюсь этого слова, умным из всех учеников. Никто не мог составить мне должной конкуренции, поэтому директриса, будучи пораженной моими способностями, написала для меня хорошую рекомендацию. Так я и попала сюда, на свою беду. Стараясь быть дружелюбной и обходительной со всеми, я познала лишь то, что здешние аспиды¹ плюются ядом намного мощнее. Одним словом, нервы мне потрепали неплохо и единственного друга я нашла лишь в лице своей Мин. — Смотри куда идешь, толстушка, — хохотнул темноволосый парень, отстраняясь и выводя меня из дум. Это был Зико. Самое худшее из всех зол. Если остальные придурки из его зи-зоны² были просто отбитыми, то, ко всему этому, он был еще и моей слабостью. Эти самые пухлые губы из всех, какие я только могла видеть, эти черные, как смола глаза, в которые я канула еще тогда, когда впервые в них посмотрела, а руки… Такие сильные, жилистые, в которых хочется оказаться, которые хочется трогать и трогать. Да и вообще от всех его составляющих частей у меня подкашиваются и дрожат ноги. Все, что я могу, находясь в радиусе ста метров, так это глотать свои слюни, которые стремятся вырваться из моего рта, как при виде самого сладкого шоколада или сливочного пралине. Я просто боготворю его всей душой и сердцем. Пусть и такой, грубый, жесткий, но он стал для меня тем, кого я люблю больше всего на свете, — задавишь же. — Рот закрой, — окинув его взглядом, наполненным безразличием и ненавистью (боже, это стоило мне всей моей моральной подготовки), я отвернулась от него и, взяв за руку Мин, направилась в сторону раздевалки. Стараясь сдержаться и не завизжать от страха и внезапно нахлынувшего адреналина (а как же? нагрубить ему и не получить по лицу.). — Молодец, Рин, — подруга с нескрываемой гордостью похвалила меня и начала стягивать мою одежду, прекрасно понимая что я это сделать сейчас не в состоянии, да и в принципе вообще что-либо сделать. Казалось бы, всего два слова, а я уже не в силах себя контролировать. Нет, мне правда очень повезло сегодня. Хотя бы в том, что рядом с парнями не было их прилипчивых спутниц. Не знаю почему они все время ходили вместе, ведь как по мне эти лицемерные сучки (да, матом я тоже ругаюсь. не выходит из меня идеальной девочки-отличницы) не то, что их, даже своего существования не достойны. Аки «подарки в шоколаде», но это тебе не киндер сюрприз, детка. Стоит тебе только отвернуться, как тебя не только обольют всеми помоями мира, но еще и заставят их глотать, пока не захлебнешься. Именно на эту удочку я и попалась. Наивно полагая, что они дружелюбные, наживала себе врагов хотя бы оттого, что училась успешнее. Вернее только поэтому, ведь больше во мне не было никаких качеств, благодаря которым я могла бы потягаться с ними в «совершенстве». А вообще, мне и не нужно все это совершенство. Не нужна красота, худоба, сексуальность для того, чтобы быть привлекающей, если от этого кому-то будет плохо. — Твою мать, Черин, что с тобой сегодня? — Минзи потрясла меня за рукав моей рубашки, и только тогда я поняла, что мы уже сидим за партами, а подруга показывает мне что-то в своем телефоне, — что я только что сказала? кто это? Я посмотрела на фотографию, на которой была длинноногая девушка с длинными рыжими волосами и челкой, с необычной внешностью. По разрезу ее глаз нельзя было определенно сказать кореянка она, японка или китаянка, но та, несомненно была очень красива и стройна, да так, что любая красотка позавидовала бы. Я неоднозначно хмыкнула и тихо предположила: «модель?» —Да сама ты моде., — она осеклась, и мы вместе так громко засмеялись, что все пятьдесят глаз этой аудитории оказались устремлены на нас, а из моих глаз брызнули слезы, — ладно, это я, не подумав, ляпнула, не бери в голову. Нет, она младше нас на год и приехала не то из Голландии, не то из Таиланда, я все время их путаю. Короче, она поступила к нам в этом году и сейчас вечно с теми суками, Дженни и Джису. Мы пересекались с ней пару раз летом, и ей, как мне кажется, не нужно находиться с ними, научится еще чему от них. Это, кстати, Лиса, может слышала? —Нет, не слышала, но если хочешь, можем с ней познакомиться, — скорее вопросительно ответила я, прекрасно понимая, чему могут научить бедняжку те самые Дженни и Джису. Пусть те младше нас всего на год, но тем не менее, о них ходит дурная слава (это я к тому, что у некоторых из нас, в частности у меня, даже намека не было на, хотя бы поцелуй с парнем, не то, что это). Ну знаете, есть такие девочки-давалки, к ним такое и относится. —Я вас познакомлю, — подмигнула мне девушка, и прозвенел звонок. Мы замолчали, раскладывая на парту свои принадлежности и подготавливая себя к новому трудному дню. Вообще, в нашей группе все более-менее нормальные ученики. Конечно, их не назвать благочестивыми людьми, но и в отличие той же зи-зоны они могут считаться хотя бы… порядочными? ну хоть чуть-чуть, да. Та же Гаюн, с которой мы иногда разговариваем, в основном по учебе. Она очень умна, и иногда мне очень полезно бывает с ней посоветоваться, как и ей со мной. Но, несмотря на это, она жутко подлизывается к преподавателям и делает все лишь для своего блага, моментами даже унижая кого-то. Она очень самовлюбленная, льстивая и лицемерная, но умная и красивая. С последними качествами она далеко пойдет. Так, в своих размышлениях, редких переговорах с Мин, восприятием новых тем, я и не заметила, как настало время обеда. Мы с Мин как всегда прибежали в столовую и почти первые заняли очередь перед прилавком с едой. Достав деньги, Мин заявила о том, что с этого дня будет сама покупать мне еду, чтобы лично контролировать соблюдение моей диеты. —Спасибо, — я с облегчением выдохнула, отвернувшись от притягивающих к себе взгляды пончиков, стараясь не думать о их сладкой начинке, я стала напевать себе под нос любимую песню. Купив себе и мне легкие салаты и чай, Мин выбрала столик и мы присели за него, начиная трапезу. Обсуждая нашу преподавательницу, мы доели и собрались уж было отнести тарелки, как услышали душераздирающие крики девушки, а сразу за ними и другие. Обернувшись, я чуть ли не заревела от увиденного: на полу лежала девушка, а на ней сидели еще двое (Хена и Джихен — те самые сучки, о которых я говорила. Вернее самые главные из них) и били бедняжку по лицу, не жалея силы. Распознав в этой бедняжке ту самую новенькую Лису, мы сорвались с места и принялись расталкивать драку, находясь в полном шоке. Не обошлось конечно и без толпы зрителей, которые образовали собой круг и уже снимали все на свои телефоны, ценой в два моих дома. Все чего мне хотелось в этот момент — это разбить носы сучек и телефоны всех новоявленных репортеров. Ужасные люди, которые не то, чтобы хоть как-то помешать несправедливости, так еще и сделали из этого сенсацию. Освободив Лису от этих истеричек, мы конечно получили много гадких комментариев в свою сторону, но не обращая на них совершенно никакого внимания, подхватили младшую за руки и повели в медпункт, попутно вытирая ее горячие слезы с щек. —За что они тебя так? — грубо спросила Мин, рассматривая девушку. —Да ладно, разве ты не знаешь за что они могут? — я усмехнулась, поглаживая Лису по спине, чтобы немного успокоить, — из зависти. Увидели в ней конкурентку, вот и взбесились. Не понимая ничего из того, что произошло, сама Лиса, пребывая в шоке, беззвучно плакала, поправляя и отряхивая свою одежду. Глотая соленые свои слезы, она не могла ничего сказать, а мы, кажется, лишь давили на нее. Не произнося больше ни слова, мы вломились к медикам, и те, привыкшие уже ко всему, сразу поняли что и как, приступая к делу. Мы просидели так до звонка на новый урок, и я уже инстинктивно собралась побежать в класс, но подруга остановила меня грозным взглядом. —Спасибо вам большое, но не задерживайтесь из-за меня, пожалуйста— тихо произнесла пострадавшая, а я лишь помотала головой и вернулась на свое место. —Нет, мы дождемся тебя и проводим до твоей аудитории, — я погладила ее по руке, ободряюще улыбнувшись. —Какие уроки, Рин, ты с ума сошла? А если у нее сотрясение?! — я прислушалась к ней и согласно кивнула. —Все в порядке, я позвоню папе, он меня отвезет домой, — опередила и нас, и медиков, девушка, — можете идти. Пожалуйста. Я в растерянности уставилась на Минзи, и в ответ получила в ответ лишь кроткое: «иди, я подойду позже». Решив, что это самое верное решение, я попрощалась со всеми и со спокойной душой отправилась на уроки. Минзи, конечно, не вернулась больше так что весь день я провела в одиночестве, иногда лишь разговаривая с Гаюн. На глаза мне больше никто не попадался, да и сама я старалась меньше светиться и не привлекать внимания, не при каких обстоятельствах не покидая аудиторий. Так и прошел весь учебный день. Ну… Для всех, кроме меня и Юн, которая странным образом все вилась вокруг меня в последнее время. Ну неудивительно, в принципе: ей нужно было объяснить некоторые темы, которые та не до конца поняла. Делать все равно было пока что нечего, поэтому я по доброте душевной и неспособностью отказать ближнему, помогла девушке и, получив маленькую шоколадку в виде благодарности, распрощалась с ней. Толпа учеников постепенно рассасывалась, уезжая на своих каретах (по-другому я и назвать не могу то, на чем они ездят), а я все стояла у окна, посматривая то на выход из школы, то на свою шоколадку. В конце концов, взяв волю в кулак, я со злобной моськой выкинула ее в мусорное ведро и почувствовала себя немного счастливее и свободнее. Да что там, я подвиг сейчас сотворила. Жаль, что Мин нет рядом, я бы похвасталась. Вскоре я ушла на свои дополнительные занятия и просидела в самой душной, несмотря на нелетную погоду, аудитории до восьми часов вечера. Время пролетело так же быстро, как и закончились мои силы, а затем я со своей еще одной подругой — усталостью поплелась домой. Как всегда пешком, несмотря на спустившуюся на улицы густую и черную ночь. Боялась ли я ходить в такое время одна? Да нисколько. Обуславливая эту небоязнь своим весом (ну как, разве станут такую пухляшку насиловать?), я не слушала маму, которая всегда волновалась, и гуляла до дома, срезая по дворам и подворотням, в которых не всегда светили фонари. Плюсом ко всему, сегодня я не взяла свои наушники, понадеявшись на то, что пойду с подругой, поэтому могла расслышать каждый уличный звук, который мне не нравился. Не знаю отчего, просто больше я предпочитала слушать что-нибудь более музыкальное, чем тот же скрежет машинного мотора или шварканье обуви о гравий. Кстати об уличных звуках и шарканье обуви… Остановившись, я заподозрила что-то неладное. Услышав недалеко от себя какие-то писки и голоса. Подняв голову (ходила я всегда с опущенной), я устремила свой взгляд на свет, отходящий от фонаря. Прямо там, рядом с гаражами, стояла знакомая мне машина, а на ней сидела и хныкала девушка с завязанными руками, заклеенным то ли скотчем, то ли вообще закрытым какой-то тряпкой ртом и задранной юбкой — это все, что я могла разглядеть. Придя в себя, я сама чуть было не взвизгнула и, вовремя закрыв рот рукой, спряталась за стену здания, выглядывая так, чтоб не быть замеченной. Я металась в своей голове, не понимая что мне следует делать. С одной стороны надо бы вызвать полицию, а с другой… надо ли? Сжимая свои руки в кулаки, я покусывала губы практически до крови, понимая что машина больно уж знакома мне. Еще сегодня днем она стояла у нашей школы, но кто же ее хозяин? Внезапно фары загорелись, а меня ослепило. Спрятавшись полностью за стеной, я проморгалась, а когда снова высунулась, увидела, как высокий мужчина (ну или парень) скинул с автомобиля свою заложницу, и бедняжка упала на колени, наверняка раздирая свои колени в кровь. —Ты… Ты ужасен, Намджун, — от всхлипывний и выкриков жертвы, было уже понятно, что рот у нее освободился, — я верила тебе. как ты мог? — она срывалась на крик, закрывая руками рот, так же как и я. Намджун. Такой же друг Зико. О нем я знаю меньше всего: не очень выделяющийся, но тем не менее это не значит, что он меньший урод всей их компашки, а еще его девушка — Хена — та самая, кто избил Лису, видимо сейчас это и была она. В этот момент я почувствовала себя мстительницей, поэтому стерла ранее набранный номер спасения и включила диктофон. Не знаю, существует ли Бог, но если и существует, то, надеюсь, за это он уготовит мне отдельное место в аду, ведь то, что происходило с девушкой дальше (над ней надругались: избивали, таскали по земле, оскорбляли всеми возможными способами) я записала. Все, ровно до того момента, как ее оставили на дороге. Уже полностью раздетую, дрожащую и похоже без сознания. Как только машина уехала, я громко зарыдала. И больше я не помню ничего, кроме того, как вызвала скорую, а затем просто убежала домой, как ошпаренная. Оказавшись в своей комнате, я скинула с себя всю верхнюю одежду и залезла под одеяло, засыпая под собственные дикие рыдания.

***

1 — ядовитые змеи; 2 — героиня имеет ввиду то, что все люди в этой компании зомбированы влиянием Зико (как бы запрограммированы на плохие поступки).