12 ноября 2018 г. в 19:39
— Еще медленнее можешь? — Деймон нетерпеливо постукивает пальцами по стене — звук металла по металлу отдается в ушах громко, неприятно, но этого он и добивается.
Соуске болезненно морщится, кривит потрескавшиеся от многодневного пребывания в пустыне губы, но не смотрит на него.
— Прекрати, — просит сухо и раздраженно. — Ты мешаешь мне сосредоточиться.
Деймон шумно вздыхает, но подчиняется. Не по доброте душевной, отнюдь — просто Соуске ему еще нужен, и хоть он тот еще заносчивый ублюдок, он один из немногих контрабандистов, кто может достать столь необходимые ему препараты и снаряжение — и единственный, кто согласен работать с Рассветом.
Что и говорить, Деймону всегда везло на «плохие компании».
Его нынешняя так и вовсе вне закона, приравненная чуть ли не к террористам — хотя, если верить агитационным речам Пейна, они скорее за спасение мира. Своеобразными способами.
Деймону плевать на благородные цели, которыми эти ребята наверняка всего лишь прикрываются — но они дают ему возможность взрывать вещи в свое удовольствие и какую-никакую, но все же защиту от преследования Федерации.
— Держи, твои стимуляторы, — Соуске протягивает ему упаковку с десятком ампул, на недовольный взгляд говорит: — Все, что смог раздобыть, не вызвав подозрений. Это из свежих разработок Оазиса — мощнее эффект, опаснее последствия передозировки. Я бы не советовал употреблять больше одной ампулы раз в двое суток. Но — сам решай.
— Да-да, — Деймон пропускает его слова мимо ушей, поспешно заталкивая упаковку в сумку — меньше, чем он рассчитывал, но тоже сойдет. — Чем ты тут так занят?
— Работаю, — уклончиво отвечает Соуске, и он никогда не был особо разговорчив, так что его следующие слова для Деймона становятся неожиданностью: — Хочешь, покажу?
Деймон разводит руками — но кивает, мол, давай. Не то чтобы он торопился. Сэмми не назначала какого-то определенного времени, мир не рухнет, если он задержится.
Соуске берет со стола какую-то металлическую коробочку, отдаленно напоминающую голопроектор — весьма грубо сделанный, надо сказать — и переключает что-то на приборной панели, гася в помещении свет. Деймон недоуменно смотрит на него, но ничего не говорит — пусть сначала покажет.
Через пару минут тихого раздраженного бормотания — не получается у него, что ли? — Соуске наконец справляется со своим изобретением. Световой индикатор моргает пару раз — и Деймон замирает.
Это и впрямь проектор — и он показывает звезды, множество звезд и планет; кажется, что всю галактику — а может, так и есть. На какую-то секунду Деймону кажется, что он сам оказался в бескрайней темноте космоса, движется сквозь нее; что он может прикоснуться к одной из ближайших к нему звезд — но пальцы проходят через голограмму, и наваждение спадает.
И все же — это… красиво.
Деймон никогда не подумал бы, что Соуске способен создать что-то подобное. По правде говоря, он вообще не считал его за человека, способного оценить красоту чего бы то ни было.
— Что думаешь? — голос Соуске звучит самую малость нервозно — если не знать его так долго, как Деймон, то и не заметишь.
Деймон притворяется, что раздумывает, довольно долго, прикусив кончик языка.
На самом деле — рассматривает звезды в немом восхищении.
— Здесь не хватает взрыва какой-нибудь сверхновой, — словно невзначай говорит.
И тут же — одна из дальних звезд вспыхивает ярко-ярко, почти ослепляя — и эта иллюзия почти реальна; Деймон, онемев, смотрит и все еще не верит своим глазам.
Соуске усмехается; отключает проектор и вновь врубает свет.
— Вот теперь почти идеально, м, — Деймон моргает, привыкая к нормальному освещению — а перед глазами все еще взрывающаяся звезда, в последнем миге своего существования прекраснее, чем когда-либо.
— Рад, что ты оценил, — Соуске почти любовно поглаживает гладкую металлическую поверхность. — Я на него больше месяца потратил. Пока еще нужные детали достал, пока настроил отображение…
— И зачем тебе эта прелесть? — интересуется Деймон. — Будешь включать вместо ночника?
Взгляд, который бросает на него Соуске — откровенно раздраженный и чуть смущенный отчего-то.
— Я не для себя делал. Это… для Флай.
Деймон присвистывает; но, если честно, не так уж и удивлен. Эта история — для посвященных, конечно — сродни старым мелодрамам, тянущимся на сотни серий. С каждым появлением Соуске на главной базе все делают ставки — убьет его Норт за попытки подкатить к любимой дочурке или нет.
Пока с завидным постоянством выигрывает Деймон, ставящий на то, что попытается, но не догонит.
— Аккуратнее, — советует он все-таки. — Будешь тянуть руки к малолеткам — рискуешь их лишиться, м.
Соуске хмыкает.
— А ты по опыту говоришь? — и кивает на его собственный протез.
Деймон раздраженно фыркает — вот и за это он Соуске тоже терпеть не может.
— Это был несчастный случай, — конечно, не такой уж несчастный, не такой уж и случай — просто он немного не рассчитал мощность взрыва и время, за которое следовало убраться подальше. Но это того стоило — о, да.
Он мечтательно зажмуривается, вспоминая. В Федерации его надолго запомнили после такого.
Соуске закатывает глаза, но тут же вновь принимает серьезный вид.
— Как скажешь. А теперь будь так добр убраться подальше — скоро ко мне должны прийти другие клиенты. Поверь, ты не хочешь их видеть.
Деймон кивает — он не горит желанием узнавать, что это за клиенты такие. Вероятно, кто-то из Федерации — или местных бандитов. Соуске плевать, с кем сотрудничать, он не гнушается любой работенки, лишь бы платили — но это, пожалуй, хорошая черта. По крайней мере, от него всегда знаешь, чего ждать, и свою работу он выполняет на высшем уровне.
Он натягивает шлем, обновляет внутренние настройки на всякий случай и, не прощаясь, выскальзывает из убежища контрабандиста.
Солнце, как и всегда, светит ярко, на тревожно-синем небе ни облака, а песок проседает под подошвами тяжелых ботинок. Прекрасная погода для очередной безумной затеи, думает Деймон, направляясь к машине. Окидывает взглядом окрестности — теней пока не видно, и это радует. Может, нашли себе легкую добычу в виде какого-то не в меру храброго идиота, решившего высунуться за пределы стен, или пристали к каким-то бандитам.
Главное — не к нему.
Деймон садится за руль и быстро отбивает сообщение Саманте — «уже еду, жди».
Он не знает, чего именно она хочет, но у него почему-то чувство, что это будет довольно… интересно.
— Ох, Деймон! — Саманта спешит ему навстречу, стоит только тяжелым стальным дверям почти неслышно закрыться за его спиной.
Выглядит она чем-то взволнованной — глаза лихорадочно блестят, светло-розовые волосы выбились из обычно гладкой прически, и для нее, все время собранной и спокойной, это что-то новое.
— Привет, Сэмми, — говорит Деймон, снимает шлем, встряхивает головой, с наслаждением вдыхая.
У Сэмми вообще жилье довольно уютное — наслаждается благами цивилизации, хоть это и всего лишь комната при исследовательской лаборатории. Деймон был бы не прочь поселиться в таком месте, но ему приходится довольствоваться редкими ночевками на базе и частыми — в лагерях, постоянно опасаясь, что генераторы накроются и силовое поле, защищающее от солнца и радиации, отключится.
Что поделать, выбирать в его ситуации не приходится.
— Так о чем ты хотела поговорить? — спрашивает он.
— Сейчас, иди сюда, — торопливо говорит Саманта, тянет его за руку. — У меня мало времени, доктор Сенджу может что-то заподозрить, если я задержусь надолго, так что я постараюсь объяснить побыстрее.
Деймон послушно следует за ней.
Саманта — одна из лучших врачей-кибернетиков, занимает неплохую должность в Федерации и сотрудничает с Рассветом из-за каких-то своих убеждений. Деймон работает на Рассвет, потому что ему больше некуда деваться.
В какой-то мере он завидует Сэмми и не стесняется признаваться в этом себе; в конце концов, ее жизнь явно лучше и безопасней.
Зато его — куда интереснее, и это что-то да значит.
— Эта лаборатория была заброшена несколько месяцев назад, — говорит Саманта, показывает на точку на карте — тут же раскрывается полупрозрачная трехмерная модель частично разрушенного здания. — Вернее, все сотрудники были убиты или бесследно исчезли. Федерация оставила попытки туда пробиться — аномальная зона, тени там так и кишат, сбегаются со всей округи. У нас не так много людей, чтобы рисковать ими ради неизвестных данных… — Саманта качает головой. — Я согласна с этой точкой зрения. Но Пейн… он думает, что там что-то важное, и он не хочет, чтобы это попало в руки Федерации.
Деймон задумчиво хмурится. Аномальная зона, погибший или пропавший без вести персонал — звучит не слишком воодушевляюще, особенно если учесть ее слова о том, что даже Федерация с ее ресурсами сочла эту затею безнадежной. С другой стороны… бояться Деймон давно уже разучился, а отступать не привык.
— Если я найду что-то интересное, м, — нарочито небрежно спрашивает он, — я же смогу взорвать там все к чертям?
Саманта качает головой, притворно хмурясь — но видно, что сдерживает улыбку.
— Конечно, Дей, — он чуть кривится, но не поправляет ее — в конце концов, с Сэмми они так давно знакомы, что ей позволены некоторые вольности. — Главное — информация, какие-то разработки… что угодно, я даже не знаю, что там может быть.
— Только как мне туда пробраться? Я, конечно, крут, — Деймон усмехается, — но если там реально толпы теней, боюсь, в одиночку я не справлюсь. Или ты снарядишь мне в помощь отряд элитных бойцов Федерации?
Саманта фыркает, складывая руки на груди. Ну да, на такое было бы глупо рассчитывать — но, наверное, у нее есть какой-то план. Может, она знает о каком-то тайном входе или предложит отвлекающий маневр, чтобы твари не мешали его прогулке по заброшенному зданию.
Но она его удивляет.
— Нет. Помогать тебе будет один… человек, — она чуть медлит, — но, уверяю, он стоит целой армии.
— Да неужели? — Деймон скептически смотрит на нее. — Ну и кто же это такой?
— Первый. — Саманта делает еще одну паузу, но, заметив его непонимающий взгляд, тяжело вздыхает. — Деймон, неужели ты совсем не знаешь, с кем работаешь?
— Просвети меня, — предлагает он.
— Ты помнишь, что мутанты бывают разных типов, — снова вздохнув, начинает она. — Незначительные мутации вроде необычного цвета волос или глаз — как у меня — вовсе не классифицируют. Остальные мутанты делятся на три категории. В настоящее время известно девять мутантов третьей, сильнейшей категории — с одной из них ты хорошо знаком.
— Что… — Деймон замирает, понимая. — Флай.
— Да, — кивает Саманта. — Она — Седьмая. Их всех называли исключительно по номерам. Меня не допускали к ним близко, так что я не знаю о них так уж много… тем не менее. Я помогла Первому бежать из научного центра два года назад. Он отказался присоединяться к Рассвету, но иногда связывается со мной, так что для этого задания я попросила его помочь.
— И он так просто согласился.
Деймон не уверен, что вообще думает насчет всего этого — он, конечно, не презирает мутантов, подобно некоторым; но все же не готов доверять кому-то из них так легко. Флай — исключение лишь потому, что ее он знал еще с детства, и даже она далеко не безобидна. Стоит только посмотреть, как она отрывает головы противникам… хотя это у них с Нортом семейное. Деймона передергивает — самое то, о чем стоит думать, отрывание голов. Мерзко и ни капли не эстетично. Жаль, что Флай не ценит красоту и эффективность взрывов.
— Не просто, конечно, — Сэмми прикрывает глаза, трет лоб, и только сейчас Деймон замечает, какой усталый у нее вид — будто она несколько дней не спала. — Но все-таки он мне благодарен, так что… будем считать это возвращением долга.
— И когда отправляться? — Деймон меняет тему, переходя сразу к главному.
— Завтра, — Сэмми снова смотрит на него. — На место встречи я пойду с тобой — без меня Первый не станет даже говорить. А потом… потом вы отправитесь дальше.
Деймон медленно кивает.
— Знаешь, вся эта затея звучит как самоубийство. — Он ловит взволнованный взгляд Саманты и широко ухмыляется. — Мне нравится.
Этот «Первый» определенно заставил их побегать — ну, поездить, если точнее. Все же — Деймон раздражен. Безопасность превыше всего, но они несколько часов наматывали круги по пустыне, следуя туманным указаниям мнительного мутанта, и только потом он наконец выдал им свои координаты.
— У него есть причины проявлять осторожность, — говорит Саманта, когда Деймон не сдерживается, высказывая накипевшее недовольство.
С этим можно согласиться, но Деймону настолько осточертели эти догонялки, так тошно от бьющего в глаза солнца, что ему хочется хоть на ком-то выпустить пар.
Благо, на середине пути они натыкаются на стайку теней, которые несутся со всех лап, словно испугавшись чего-то — кого-то? — и Деймон с непередаваемым наслаждением подрывает их метко брошенной гранатой, игнорируя укоризненный взгляд Сэмми.
Да, да, риск привлечь внимание — других теней, если они ошиваются поблизости, или людей — опять же, если они тут есть.
Ему, честно говоря, плевать.
Первый стоит к ним спиной — на нем неказистые серо-коричневые тряпки, едва ли напоминающие нормальную одежду, ни намека на броню — даже пары защитных щитков нет, хотя вообще-то, чтобы выжить за пределами силового поля, нужна полноценная броня; не говоря уже о тенях.
Он словно даже не замечает их приближения — а у Деймона все слова почему-то застревают в горле, когда он видит разбросанные по песку тела солдат в форме Федерации. Броня смята и покорежена, как консервные банки — а крови столько, что песок кажется красным.
Точно как короткие волосы Первого — неестественный, слишком яркий цвет, один из косвенных признаков мутанта.
Деймона пробирает неприятным холодком, и он смотрит на Саманту — за шлемом выражения лица не разглядеть, но ему кажется, что она тоже нервничает.
Ну, зато, если этот тип так силен — задание будет легким.
— Покажите лица, — говорит вдруг Первый — низким и ровным голосом, не спеша сам делать того же.
Саманта пожимает плечами, шепчет тихо:
— У него пунктик. Не спорь.
И сама первой снимает шлем; Деймон, помедлив, следует ее примеру.
Жар на секунду оглушает — Деймон закрывает глаза, делает глубокий вдох, прежде чем снова их открыть. Даже под защитой силового поля он предпочитает не находиться без шлема лишний раз — солнце, кажется, проникает даже через прозрачный переливающийся барьер, опаляет, сжигает.
На базе Рассвета силовое поле мощнее, как и в мелких поселениях, где ему доводилось бывать. Но выбирать не приходится, да и вообще — для временных аванпостов лучшего не делают, и того хватит.
Первый поворачивается к ним, и Деймон застывает на месте, когда видит его лицо. В нем есть что-то такое, что сразу выдает — не человек, даже если не знать. Бледная кожа, темные круги под глазами — и сами глаза, льдисто-голубые, без зрачков и совершенно безразличные. Деймон не хочет смотреть в эти глаза — особенно когда в них мелькает тень узнавания — и смотрит вместо этого на шрам на его лбу.
Грубые, неровные линии старых порезов, составляющие какой-то иероглиф — в языках Деймон никогда не был силен, особенно с учетом того, что уже очень давно все говорили лишь на одном языке.
— Са… манта, — говорит Первый, и Деймон невольно отмечает странную заминку — как будто он забыл ее имя и с трудом вспомнил. — И…
Его светлые глаза скользят по Деймону — словно оценивающе, с интересом, и в то же время — равнодушно.
Деймон кривится, но ничего не говорит.
— Дейдара, — решает наконец Первый.
Надо же, совсем немного ошибся. Деймон ухмыляется:
— Не угадал, м. Деймон, — и протягивает механическую ладонь, игнорируя непривычно долгий отклик протеза, только думает мимолетно — вот же некстати, но на это задание, наверное, хватит. А еще думает, что надо казаться дружелюбным, чтобы завоевать его расположение. Или вроде того. По крайней мере, выводить его из себя Деймону точно не хочется.
Первый смотрит на его руку пару секунд — и обращается к Саманте, напрочь проигнорировав этот жест.
— Ты хотела встретиться. Что тебе нужно?
— Нам нужна твоя помощь, — торопливо начинает она.
Объясняет, долго и путано; Первый не выражает никакой заинтересованности в ее словах, будто и вовсе не слушает.
Деймон не то чтобы злится сейчас, но — чертовски неприятно, когда тебя игнорируют. Впрочем, может, оно и к лучшему. Этот мутант явно не слишком адекватен… и опасен, да. Не стоит обманываться и забывать об этом.
Саманта уже идет по второму кругу, заметно нервничая, и Первый поднимает ладонь, заставляя ее замолчать. Наконец-то.
— Я помогу, — говорит сухо. — Потому что должен тебе.
Сэмми выдыхает с облегчением, и Деймон думает, что на самом деле она, может, и не была так уверена, что Первый согласится, когда убеждала в этом его. Но — кажется, удача на их стороне сегодня.
— Спасибо, — она устало улыбается, — ты не представляешь, как много это значит —
— Неважно, — Первый снова поднимает руку.
Деймону на какое-то мгновение кажется, что в его глазах мелькает золотой отблеск — но когда он приглядывается, уже ничего такого не видит. Странно. Солнце, наверное. Или просто померещилось.
— Ты. — Первый поворачивается к нему, уставившись своим жутким взглядом прямо в упор. — Знаешь дорогу?
— Да, Сэмми скинула координаты, — Деймон не успевает закончить, как его самым бесцеремонным образом обрывают.
— Тогда идем.
Деймон оглядывается на Саманту, но она только улыбается, будто стараясь приободрить. Не работает. Вот совсем никак.
Но он вздыхает, натягивает шлем, щелкая застежками, и спешит вслед за ненормальным Первым.
Да, это будет весело.
Когда они оказываются у границы силового поля, до Деймона наконец доходит:
— Ты без брони, — он красноречиво окидывает Первого взглядом.
— Да, — равнодушно кивает тот.
— Ты вообще в курсе, что солнце тебя к хренам спалит, даже если к радиации у тебя иммунитет? — уточняет Деймон.
Первый дергает углом рта как-то странно и нервно, но не отвечает. Только делает шаг, проходит через барьер, прежде чем Деймон успевает остановить его —
И ничего не случается.
Он просто стоит на открытом пространстве, под лучами солнца, что сжигают все живое за исключением теней; и не корчится от боли, на коже не проступают ожоги — как будто он по-прежнему в безопасной зоне.
Или как будто солнце вдруг стало безопасным.
Деймон, не в силах вымолвить ни слова, шагает к нему.
— Тебе лучше не повторять, — безразлично говорит Первый.
Деймон хмыкает — но не слишком весело, не скрывает шока.
— Как… это вообще возможно?
— Абсолютная защита, — Первый не смотрит на него, размеренным шагом идет вперед. — Песок охраняет меня.
Судя по плотно сжатым губам, разъяснять дальше он ничего не собирается. Что ж, не очень-то и хотелось. Деймон просто спросит потом у Сэмми. Хотя наверняка это просто очень странная… и очень полезная мутация.
Деймон предпочитает не задумываться, почему песок кружится вокруг ног Первого, словно ластясь к нему.
Долгий путь в молчании начинает действовать на нервы, но Деймон слабо представляет, о чем с ним говорить, и потому продолжает молчать, втайне надеясь, что Первый решит начать диалог сам.
И он оправдывает ожидания.
— Саманта сказала, что ты тоже работаешь на Рассвет.
— Ага, — кивает Деймон. — Вроде того.
— Вы называетесь «Рассвет»… — вполголоса повторяет Первый. — Но эмблема у тебя на броне — красное облако. Почему?
Деймон невольно касается знака на груди, пожимает плечами; по правде, он никогда и не задумывался. Броню ему выдали, он и не жаловался — качественная и крепкая, чего еще желать.
На самом деле он не считает себя членом Рассвета — ему плевать на их цели, он не чувствует с ними какой-то общности, единения — это лишь взаимовыгодное сотрудничество. Уж точно он никогда не задумывался, почему своим символом они выбрали именно дурацкие красные облака.
Хотя…
— Вроде Пейн говорил что-то про облака, окрашенные в алый. Во время рассвета. Он помешан на символизме. — Да и просто помешан, если совсем честно. Взять хотя бы его теорию о мистическом происхождении теней — смех, вот серьезно.
Первый кивает.
— Людям нужно верить во что-то материальное. Одной… идеи недостаточно.
— Да какая идея, — Деймон досадливо морщится. — По-моему, Пейн просто сумасшедший. Норт — такой же изгой вне закона, как я, которому некуда деваться. Флай — мутант, ну, тут ты сам понимаешь. Остальные… либо придурки-идеалисты вроде Сэмми, либо преступники, либо гонятся за наживой.
— Ты не очень-то им предан, — замечает Первый.
Деймон мотает головой.
— Вообще нисколько, м. Но если я сунусь в один из городов Федерации, меня пристрелят, едва заметив, так что особо вариантов не остается. Я хотя бы с голоду не помираю… и занимаюсь любимым делом.
— Взрываешь все подряд. — Может, Деймону это просто кажется — но в голосе Первого звучит насмешка.
— Ты не понимаешь всю красоту взрывов, м, — уверенно заявляет он.
— Может быть, — Первый отворачивается. — А может, как раз наоборот.
— Подожди-ка, — спохватывается вдруг Деймон. — Откуда ты знаешь? Саманта меня с потрохами сдала, м? — и он усмехается.
Первый чуть качает головой. Смотрит на него — и от этого взгляда по телу проходит дрожь. Так смотрит снайпер на свою цель, хищник на жертву — и странное осознание возникает — не сбежать, не спрятаться.
А бежать и некуда.
— Я знаю о тебе больше, чем ты сам, Дейдара.
— Бога ради, — тянет Деймон, стараясь изо всех сил сохранить прежний беззаботный тон, хотя внутри все почему-то переворачивается. — Мое имя не такое уж и сложное, м. Дей-мон. Если проблемы с памятью — зови меня Дей, так уж и быть.
Первый неопределенно хмыкает, но больше ничего не говорит.
И лучше уж тишина, хоть сколько неловкая, чем все эти безумные бредни.
— Эй, они убегают! — не сдерживает удивленного возгласа Деймон.
Тени, едва готовившиеся напасть, действительно отползают назад, щерят длинные тонкие зубы, роняют вязкую слюну на песок — и так похожи на трусливых собак, что едва удается не засмеяться.
Обычно-то это они внушают невольный страх, заставляя нервно хвататься за оружие, оглядываться по сторонам — что, если выскочит из-за камня очередная тварь? Поодиночке тени не представляют большой угрозы, если у тебя есть парочка гранат, пистолет или хотя бы нож, но будь их уже хотя бы штук пять-шесть — и тебе придется несладко.
Деймон их ненавидит — как и все, наверное — и обожает убивать.
Но сейчас, кажется, обойдется без драки.
Деймон начинает понимать, почему Сэмми послала Первого с ним. Личный отпугиватель теней, как же мило с ее стороны.
— Они чувствуют силу, — спокойно говорит Первый. — Боятся меня. Не зря.
И с этим — легко взмахивает рукой, и песок вдруг поднимается вверх плотной массой, окутывает тварей — и, следуя за пальцами Первого, сжавшимися в кулак, сдавливает их, размалывая кости и плоть с неприятным влажным хрустом.
В глазах Первого — удовлетворение, почти звериная жажда крови и что-то похожее на сожаление; но последнее — такое невнятное, едва заметное, что Деймон не уверен, что ему не показалось.
В любом случае, он не собирается копаться в его мыслях. Поводит плечами, сбрасывая внезапно охватившее напряжение — не страх, вовсе нет — и говорит наигранно весело:
— Вот это впечатляет, м.
— Благодарю, — странным тоном отзывается Первый.
Почему-то Деймону кажется, что он слышит в его голосе разочарование.
— Дейдара, — говорит Первый, — стой.
Деймон не знает, почему подчиняется — но послушно замирает, огрызается только:
— Я тебе сотый раз уже говорю, меня Деймон зовут, м!
— Ты так думаешь, — лицо Первого вроде бы не меняется — но Деймону кажется, что тонкие бледные губы на мгновение изгибаются в кривой ухмылке.
Он закатывает глаза, хоть этот придурок и не увидит его лица за шлемом; машет рукой, решив забить на весь абсурд происходящего.
Он ведь мутант — мало ли, что у него там в мозгах поломалось. Не стоит придавать этому много значения.
Хотя вот Флай, пусть Деймон и редко с ней общается подолгу, вполне нормальная. Но, может, она исключение. Кто их вообще знает.
— Так, м… почему остановились? — спрашивает он.
Первый поднимает раскрытую ладонь, словно говоря ему заткнуться — и опять, по непонятной причине, Деймон подчиняется.
— Слушай, — говорит Первый.
Деймон непонимающе озирается, но слушает.
Тихо.
Даже ветра нет — впрочем, он тут вообще редко бывает. А так… ничего подозрительного.
— Не слышу ничего, — бурчит он в ответ на выжидающий взгляд Первого.
— Потому что не слушаешь. — Он молчит какое-то время, глядя вперед, прежде чем продолжить: — Опасность.
Деймон нервно сжимает и разжимает пальцы — механические уже привычно реагируют с запозданием, и он думает, что надо бы все-таки обратиться с этим к Сэмми. Но — потом.
Манера Первого говорить обрывисто, отдельными словами невыносимо раздражает.
— Какая опасность-то? Объясни, м, — требует он.
Первый, все с тем же безразличным видом, кладет ладонь на его шлем — на место рта, почти безошибочно угадывая. Деймон замолкает скорее от неожиданности — понятно, что насильно заткнуть его таким способом не удастся.
— Мне не нравится этот кусок металла, — сообщает Первый. — Мешает коммуникации.
— Если я сниму шлем, придурок, мои мозги вскипят раньше, чем сгорят кожа и мышцы, — Деймон отталкивает его руку — но Первый умудряется перехватить его запястье, сжав с такой силой, что даже через броню, кажется, чувствуется давление. Деймон почти уверен, что когда отпустит — на стали останутся следы его пальцев. И откуда только такая хватка — пальцы тонкие, и сама рука тоже — худая, с отчетливо проступающими под кожей костями и просвечивающими синеватыми венами; а поди ж ты, вцепился — не отодрать.
Покрутив последнее слово на языке, Деймон издает немного нервный смешок, и в глазах Первого на секунду мелькает недоумение.
— Безрассудный, — говорит он. — Всегда такой. Не зли меня, Дейдара. Я не люблю повторять дважды.
— Какое совпадение, м, я тоже, — усмехается Деймон. — Но ты так и не запомнил мое имя.
— Потому что оно не твое, — Первый серьезно смотрит на него, хмурится — над переносицей появляется заметная складка. Странно смотрится, без бровей-то, думает Деймон.
Да и сам он странный.
Это Деймон вроде бы понял еще в первые минуты знакомства, но чем дальше, тем больше чертовых странностей делает и говорит Первый; причем так, что порой сложно назвать его психом. Такое чувство, что он знает больше, чем выдает — больше, чем Деймон, или Саманта, или кто-либо еще могут предположить.
Это не касается его стремления называть его этим непонятным, чужим именем, конечно.
Что еще за Дейдара — звучит вообще как девчачье что-то.
— Так, ладно, пусти, — Деймон дергает рукой, и Первый с явной неохотой отпускает, только задерживает тонкие пальцы на ладони на пару секунд.
Когда он отводит руку, Деймон видит переливающуюся голографическую метку на внутренней стороне запястья, и не сдерживает любопытства:
— Что это?
— Хм? — Первый прослеживает его взгляд и равнодушно поворачивает руку, позволяя рассмотреть рисунок.
Странная морда явно разъяренного зверя и единица под ней. У Флай похожая — только с семеркой, вспоминает Деймон. Интересно. Что, этих мутантов клеймили так? Или эти метки значат что-то еще?
— Это… — он щурится, вглядываясь. — Енот?
Странное ощущение царапает изнутри, как будто он забыл что-то важное и силится вспомнить — но не выходит, как ни пытайся. Деймон хмурится — да вроде он не видел никогда именно этой метки. Или видел? Признаться, в лекции Пейна он никогда не вслушивался, но тот мог что-то упоминать… или Флай… или Сэмми… да кто угодно, в самом деле, хоть тот же Соуске — у него столько всякого хлама «с историей», и иногда он даже рассказывал занятные детали о своих находках.
— Да, — отвечает Первый. Исчерпывающий ответ, чтоб его.
— Больше ничего не скажешь?
Первый пожимает плечами.
— Зачем? Вспомни сам.
— С чего ты вообще взял, что я… — начинает Деймон, но Первый вновь отворачивается, не удостаивая его и взглядом, быстро двигается к уже виднеющемуся вдалеке зданию — Деймону не остается ничего иного, кроме как поспешить за ним.
Ничего, думает он, ты у меня так просто не отделаешься. Я заставлю тебя все объяснить.
Когда они подходят к заброшенной, опустевшей лаборатории вплотную, что-то заставляет их остановиться, не сговариваясь.
Это даже не звук — что-то неуловимое, на грани сознания, неприятное и вымораживающее до костей; близко к страху, но все же не совсем, и это непонятное что-то, как шелест песка в ночной пустыне, как движение ветра в пустых коридорах, словно предупреждает — не ходи.
— Слышишь? — совсем над ухом шепчет Первый, и Деймон думает почему-то, что его голос — слишком похож на этот не-звук.
Как будто это он его предупреждает.
— Да, — кивает Деймон.
Они все равно идут.
Вперед, через выбитые двери, по грязному полу в следах крови — совсем старых и посвежее.
Через длинные коридоры, освещенные мигающим аварийным светом — скоро погаснет, энергия на исходе; а за ними из темных углов — Деймон просто это знает — смотрят тени, смотрят, царапают когтями металл, но приблизиться не решаются.
Первый — он чем-то пугает их, и ничего удивительного, потому что пугает он всех — но тени-то не боятся даже армий и боевых машин.
Может, думает Деймон, и эта мысль ускользает, не давая ухватить и обдумать как следует, Первый — он как тени, но сильнее, и они это чувствуют. Может, они не боятся даже — он свой, и они позволяют ему пройти.
Их первая остановка — комната охраны с еще работающими мониторами — но надолго резервного генератора явно не хватит.
У дальней стены — несколько почти полностью разложившихся тел, и Деймон сейчас как никогда благодарен за то, что шлем не пропускает запахов; а вот Первый брезгливо морщится, повыше натягивает ткань, закрывая лицо.
— Неженка, — насмешливо говорит Деймон, хоть и не уверен, как отреагировал бы сам.
Первый оставляет его слова без внимания, и Деймон, пожав плечами, проходит к мониторам. На камерах может быть что-то интересное — хотя… вряд ли есть что-то интересное в том, как тени пожирают людей заживо. Он видел это столько раз, что уже потерял счет.
Впрочем, эти трупы в комнате, насколько можно судить, выглядят не сильно поврежденными именно внешним воздействием. Даже не обглодали толком. Невкусные, что ли — Деймон мрачно усмехается и возвращается к камерам.
Первым делом смотрит записи в этой комнате — отматывает на три с лишним месяца назад, как упоминала Сэмми. Как и ожидалось. Он сжимает губы, с отвращением глядя, как волна — иначе и не скажешь — теней набрасывается на загнанных в угол охранников, грызет и рвет на части — звук он предусмотрительно отключает.
Первый за его спиной смотрит неожиданно внимательно. Почти так, будто бы наслаждается зрелищем.
Деймон раздраженно постукивает пальцами по ближайшему к нему монитору.
На большинстве остальных камер записи не сохранились или повреждены настолько, что вместо изображения видно лишь помехи. Несколько камер в коридорах засняли еще кровавые пиршества теней, которые Деймон прокручивает в ускоренном режиме.
— Подожди. — Первый касается его плеча, и Деймон невольно вздрагивает.
— Что? — бросает, злясь на собственную реакцию.
— Отмотай назад. Там человек, — Первый указывает пальцем на монитор и тут же теряет интерес к происходящему.
Ну да, наверное, его не слишком это волнует. Подсказал — и ладно, вот его посильный вклад. Деймон медленно выдыхает, следует совету.
Действительно — человек. Лица не разглядеть, только светлые почти до белизны волосы. И отсутствие одежды. Сплошные странности, безрадостно усмехается Деймон.
Еще одна странность добавляется, когда он видит, как человек идет по коридорам мимо пожирающих персонал тварей — и они не трогают его; больше того, бросают свою добычу, разбегаются в разные стороны.
Точно так же, как от Первого.
Деймон бросает на него короткий взгляд, но он смотрит по-прежнему безразлично, словно к нему это никакого отношения не имеет.
Ладно. Об этом можно поговорить потом.
Человек заходит в какую-то комнату — на этой камере его больше не видно, и Деймон, ругаясь себе под нос, пытается найти, какая камера могла снимать то помещение — и надеется, что там вообще была камера. И что запись сохранилась.
Нужная камера находится спустя полчаса поисков, и Деймон с победным возгласом включает видео, игнорируя явственно слышное хмыканье Первого.
— Убей меня, — нет, все-таки запись слегка повреждена, и голос человека звучит искаженно, с помехами — и, должно быть, только поэтому при его звуке становится как-то неприятно. — Эй!
Он хватает охранника, который держит пистолет у его лба, за руку, сжимает и повторяет:
— Убей меня!
Охранник пытается вырвать руку, говорит нервно и сбивчиво «я не шучу, я выстрелю», но почему-то не спешит — а парень срывается уже на крик:
— Они не хотят меня убить! Почему? Ты! Убей меня! — и вцепляется в пальцы охранника, — блядь, просто убей меня, убей меня, убей!
Звук выстрела почти оглушает даже с записи.
Деймон смотрит, как охранник отступает на шаг, продолжая сжимать пистолет — а парень стоит на месте. Камера снимает так, что видно отлично — выстрел в упор разнес его затылок в хлам, и все равно он не спешит падать замертво.
Поднимает руку — медленно-медленно, проводит ладонью по затылку, долго смотрит на кровь — и истерически смеется.
— Я же сказал тебе убить меня! — Деймон не успевает и моргнуть, как он вдруг рывком преодолевает дистанцию между собой и охранником, впечатывает его спиной в стену, — сука, я сказал тебе — убить — меня!
— Н-но… что…
С неприятным хрустом он сворачивает охраннику шею; бросает тело на пол и отходит медленно, шатаясь. Оседает на колени и смеется снова.
— Блядь… почему… Я тоже хочу умереть! Слышишь? — он вскидывает голову, смотрит прямо в камеру, и Деймон лишь усилием воли заставляет себя остаться на месте — просто случайность, этот псих даже не знал, что там камера. — Я хочу умереть! Убей меня! Пожалуйста… — он снова смеется, и это действительно безумный смех; Деймон прикусывает губу, продолжая наблюдать. — Убей меня, убей меня, убей меня —
Он повторяет это, не останавливаясь, и Деймон чувствует, как у него начинает кружиться голова.
В распахнутую дверь заглядывают тени, но тут же торопятся сбежать, словно один вид этого парня вводит их в ужас.
— Тени к нему не подходят, — вполголоса замечает Деймон, — как и к тебе.
Первый не отвечает — только смотрит странно, словно изучает или чего-то ждет. Деймону на какой-то миг кажется, что его пустые глаза светятся, но потом до него доходит, что это лишь отсвет экрана. Его передергивает, но он заставляет себя успокоиться — и снова смотрит на монитор.
В ускоренной перемотке — неизвестный человек сидит на полу, вцепившись в волосы и что-то повторяя, еще около месяца, и Деймон думает со смесью удивления и страха — как он прожил-то без еды и воды? Но с другой стороны, он не умер, когда ему прострелили голову… Чертовы мутанты.
Потом — он уходит; и постепенно комнату наполняют тени, бродят по ней, как будто что-то ищут, по непонятной причине игнорируют труп охранника; но спустя время уходят и они.
Два месяца комната пустует.
Деймон выключает запись. Больше они явно ничего интересного не увидят.
— Интересное зрелище, — наконец подает голос Первый.
— Ты знаешь его? — спрашивает Деймон.
Первый качает головой, и это весь его ответ. Немногословность… раздражает. Нервирует. И Деймон чувствует, что здесь что-то неладно.
— Ладно, м, — он поворачивается обратно, склоняется над клавиатурой, перебрасывает запись себе — Сэмми или Пейну точно понравится, они любят разбираться в загадках этого долбанутого мира. — Поищем еще что-то интересное?
— Здесь ничего нет, — Первый почти неслышно шагает, оказываясь к нему вплотную, и Деймон невольно вскидывается. — Не бойся, — сейчас Первый звучит слегка насмешливо. — Я больше не твой враг.
Это, на самом деле, вообще не успокаивает. Деймон заталкивает невнятное предчувствие поглубже и выпрямляется.
— Предпочту убедиться сам, м, — он жестом обводит комнату. — Да хоть этот странный мутант. Вдруг он все еще здесь? Даже если нет — можно найти еще что-то.
Первый тихо, явно скептически хмыкает, но Деймон не обращает внимания, выходя в коридор.
Первый в долю секунды догоняет, идет рядом — и хоть от его присутствия все еще слегка нервно, Деймон отчасти благодарен; хотя бы потому, что так оставшиеся тени его точно не тронут.
И как всегда, Первый оказывается прав.
Мутант, судя по всему, исчез с концами; почему-то Деймон уверен, что это не последний раз, когда они о нем слышат. Странное предчувствие — но объяснимое. Кто-то вроде него обязательно где-нибудь еще всплывет, и беспокоиться о нем явно пока не стоит.
В помещениях, где занимались собственно исследованиями, их ждут лишь совершенно непригодные для дальнейшего использования образцы. На всякий случай Деймон скачивает информацию с пары уцелевших компьютеров, но внутренне сомневается, что это то, что нужно Саманте.
Что ж, раз уж ничего полезного они не отыскали — это место взлетит на воздух. Деймон радостно усмехается, достает взрывчатку — аккуратно и медленно закрепляет прямо на секционном столе. Немного символизма не повредит — Пейн бы одобрил. Или нет. Деймон понятия не имеет, что происходит у этого парня в голове — но это и неважно.
— Все-таки взорвешь, — неожиданно говорит Первый.
Деймон вздрагивает. Ну вот опять. Как у него получается — вроде бы он здесь, но о его присутствии ты напрочь забываешь, едва ли инфаркт не схватывая каждый раз, когда он вновь подает голос.
— Да, — справившись с секундным ступором, отвечает Деймон. — Сэмми разрешила, м, не бойся, — он смеется, и Первый, на удивление, приподнимает уголки губ в намеке на ответную улыбку.
Надо же, они почти что неплохая команда.
— Ну что, пройдемся по тому же маршруту? — предлагает Деймон, вскидывает на плечо сумку со взрывчаткой. — Я даже дам тебе… зарядить пару комнат. Если будешь хорошо себя вести, м.
Первый почему-то качает головой.
— Все такой же дурак.
Больше не говорит ничего — но он не обижен, это Деймон видит. Тут что-то другое.
И, наверное, не время это выяснять — тем более что Первый все-таки лишает его удовольствия самому установить взрывчатку в комнате охраны и в коридоре первого этажа, который кишит тенями.
Странный, противоречивый — так заключает Деймон.
Но, может, это не так уж плохо; по крайней мере, не скучно.
— Хочешь сделать это сам, м? — Деймон подмигивает, протягивая ему детонатор.
— Раньше тебе не нужны были эти игрушки, — почти с презрением смотрит Первый на его руку. — Ты стал слабее, чем я помню.
Деймон пропускает его слова мимо ушей, привычно уже игнорируя — пусть несет бред, это даже немного забавляет.
— Не хочешь — как хочешь, многое теряешь, м. А сейчас… — он ухмыляется, смотрит на базу, настраивая приближение, — будет фейерверк. Смотри внимательно!
Он щелкает детонатором — и за секунду до взрыва слышит, как одновременно с ним Первый говорит:
— Кац.
А это-то ты откуда знаешь, нервно думает Деймон — но не спрашивает, сейчас — не до этого.
Сейчас — взрыв, даже издали видные яркие всполохи — и пламя, ярко-рыжее, неостановимое. И, наверное, воображение — но Деймон почти слышит беспомощный и яростный визг теней, мечущихся по зданию в поисках выхода и не находящих его. Потому что везде — огонь, везде — смерть; и на месте того, что умрет, родится что-то новое.
Чтобы потом однажды тоже умереть — и, Деймон надеется, так же красиво.
Никакие звезды и галактики романтика Соуске не идут в сравнение с этим — и даже его имитация взрыва далекой сверхновой совсем не то, даже близко не подходит к взрыву настоящему, созданному им.
По одному его слову — и огонь поглощает все.
И Первый стоит рядом с ним, так же завороженно наблюдая; и Деймону хочется отчего-то повернуться к нему и спросить:
Это ли не искусство?
— Сними шлем, — говорит вдруг Первый.
Деймон недоуменно вздергивает бровь — но снова делает, как он просит, и снова не понимает, почему. Есть что-то в его голосе — что не позволяет не подчиниться, и это странно, балансирует на грани безумия.
Интересно, может ли безумие быть заразно? В таком случае Деймон не удивится, если окажется, что он тоже сошел с ума.
— Ну и? — выжидающе смотрит на него.
Первый молчит и подходит ближе, совсем вплотную.
А потом — все происходит слишком быстро, чтобы понять.
Первый целует его — жестко, полусомкнутыми губами, а зарево огня позади окрашивает все в оранжево-красный.
Это как красивый и бессмысленный кадр для трейлера — если бы фильмы еще кто-то снимал.
В этом поцелуе нет нежности и не чувствуется страсти, только требовательная настойчивость и почему-то — Деймон не уверен, но это кажется подходящим — давняя, въевшаяся злость.
Он отвечает неловко и с запозданием, не понимая сам — зачем, но Первому и не нужно отдачи, кажется. Это что-то одностороннее, яростное, чтобы выплеснуть чувства, скопившиеся внутри — непонятные Деймону, искренние — живые.
Почему-то так и рвется нервный смех, сдерживать который удается с трудом.
Первый отстраняется спустя еще несколько мгновений, прикусив его губу напоследок; смотрит долго и внимательно, и Деймона вновь пробирает дрожь от взгляда этих пустых светлых глаз, обведенных черным.
— Это не прощание, Дейдара, — говорит он.
Почему-то в этот раз Деймон не поправляет его.
Первый разворачивается, взмахнув потрепанным серым плащом, и неспешно идет к границе силового поля.
Ступает за него — и Деймон на секунду забывает дышать, хоть и видел это раньше.
Яркое солнце, выжигающее все вокруг, его словно игнорирует — без брони, без щитов, с непокрытой головой, Первый шагает медленно, будто напоказ, и безжалостные лучи не причиняют ему вреда.
Да, думает Деймон и касается пальцами губ, размазывая выступившую кровь, это не прощание.
Когда он вновь поднимает взгляд, Первого уже нет.
Только солнце и песок, странно завихряющийся у самой земли.