Недопитая пинта

Ирландия, Карлоу, 2018 год, канун Хэллоуина, сумерки

      Знакомьтесь - перед вами Эдвард Бреннан. Вон тот, что открывает шаткую калитку кладбища и идет в сторону захоронений. Уже темно, поэтому я помогу вам разглядеть его. Этому мужчине на вид около 35 лет, он одет в вельветовый костюм и шляпу под стать. Его походка меланхолична, он иногда останавливается и вглядывается в небо. Некрупная щетина, зеленые глаза, тонкие губы и аккуратно уложенные кудрявые рыжие волосы длиной до щек. Он красив? Тут уже вкусовщина. Как говориться: "Очень! Если, конечно, вам такие нравятся..." Итак, он освещает себе дорогу включенным фонариком на смартфоне, а в другой руке несет что-то завернутое в газету, на подобие тубуса. Пройдя чуть ли не до середины кладбища, Эдвард останавливается и долго рассматривает надгробие. Он садится рядом, прямо на землю, и в его лице читается явное пренебрежение. - Отвратительная могилка. Пожалели фунта, тфу, евро лишнего. Вот такая родня. Солнце окончательно зашло куда-то в сторону Нового Света. От земли запахло неприятным и мокрым.       Эдвард резко опустил глаза. Ему показалось? Нет, вот же. Почва у надгробного камня задрожала. Он встал. Шаг назад. Что за черт? Минута прошла в ожидании и оцепенении. Он положил телефон, чтобы света хватало, пока глаза не привыкнут, и снял шляпу. И вот случилось то, чего боится каждый проходящий через кладбище. Мы слышали об этом в ужастиках, видели в фильмах. Но никогда не сможем представить, как начинает холодно колоть при виде этого в метре от себя. Из земли показался палец. За ним и остальные. Грязные, в царапинах они раскапывали землю, прочищая хозяину путь наружу. Эдвард не мог пошевелиться, веки поднялись как никогда раньше, глаза топорщились, а кожа побледнела. Он и сам сейчас походил на трупа. Цепляясь локтем за плотную поверхность, тело приподнялось и взглянуло на неуверенного гостя. На лице трупа появилась ухмылка: - Эди! Приперся, засранец! Чего стоишь? Эдвард окончательно растерялся и стал нервно посматривать по сторонам. - Во дуреха! - продолжило тело, - Помогай давай. И правда. Мужчина помог вылезти телу из могилы, кое-как поставив того на ноги: - Стоишь? - Стою, родной. Ниже мне не упасть. Приятели обнялись. Теперь, когда тело целиком на поверхности и хоть немного очищено от грязи, я с уверенностью узнаю в нем сорвиголову Донала Коди. Длинные черные волосы, борода, парадный костюм, блестящие жизнью (как бы то ни было иронично) глаза, густые ресницы и брови, пухловатые красные губы, крепкий торс и даже сейчас такая спокойная осанка, наполненная самоуважением и готовностью выслушать. Он не был хорошим парнем. Но всегда был веселым и заводным. Не был честным, но проделки его не восхищали только тех, кого он обдурял. В целом - положительный персонаж, с которым все же никто не отпустит свою дочурку. Эдвард все еще настороженно собрал вещи и пошел с лучшим другом на ближайший холм, где они сели и по очереди глубоко вздохнули. Первым заговорил Донал: - Ты, наверное, не рад здесь быть? - А ты? Донал засмеялся. Они еще немного помолчали. Тишина сегодня особая. Ясное-ясное небо открывает сумасшедший вид на звезды, а луна пугает и завораживает своими размерами. - Дони, а ты там.. как? Ну, небо, гиена огненная, всё такое. - Нет, - Донал покачал головой, - Я просто был в той яме. Это и не важно. Как мой бар? Эдвард ответил не сразу. Он помял лицо, тяжело выдохнул и с извинением, или даже с жалостью посмотрел на друга: - Мы отредактировали меню. Понимаешь, грозились повысить аренду, если не учтем вкусы дневного трафика. Рядом сплошные офисы и крупные магазины, ... Донал оборвал его яростно стукнув себя по ноге: - Хреновы английские подонки! У нас бар, а не поле для гольфа, какое им вообще до нас дело?! Штанина стала влажной в месте удара. - О, Эди, ты взял с собой нож? Эдвард подал нож и взялся распаковывать странный тубус. - Ты меня просто спас, Эд, просто спас, - с этими словами умерший разрезал себе штанину. Кожа на месте удара лопнула и уже показалось несвежее мягкое мясо. Эдвард поморщился, но сдержался: - Я принес не только нож. Помнится, когда ты уходил на разборки, где Френк пристрелил тебя, - он запнулся и быстро собрался, - Ты сказал, чтоб мы придержали тебе твою недопитую пинту. Донал с детским восторгом смотрел на протянутую ему пинту пива, которая, конечно, уже жуть как выветрилась, но разве сейчас это могло иметь значение? С дрожью он взял ее и не сразу, а только после первого глотка, посмотрел в глаза старому и самому верному товарищу. - Спасибо.       Донал много спрашивал про похороны, кто где сидел, кто плакал, как его везли. Он пил медленно. Так медленно он никогда еще не пил. Эдварду уже не казалось странным, что он сидит с трупом на холме среди могил. Ему даже не показалось странным или пугающим, когда Донал зарылся пальцами в ране на ноге, достал кусок и причмокивая закусил. "Несвежим уже не отравится" - только и пролетело в голове Эди. - А она пришла? Эдвард грустно улыбнулся: - Нет. - Передай ей. - Что ты все еще ее любишь? - Ну да. Глупо. - Донал. Прошло 7 лет. Вы расстались в 30, она нашла моложе. Ты помнишь? Она плохая, ты хороший. Мы уже это все проходили. - Да, да, - он лениво отмахнулся и уставился в звезды.       Почти всю ночь они молча сидели рядом. Они знали друг-друга слишком хорошо, чтобы задавать вопрос за вопросом. Им просто было комфортно сидеть вот так вдвоем. На рыжие кудри уже стала опускаться роса. Скоро рассвет. Эд нервно сжал свою шляпу, вдохнул и повернулся: - Мне будет не хватать этого. Донал на этот раз не улыбался: - Мне тоже. Резким рывком он допил последние капли до ужаса выветрившегося Гиннесса и нехотя поднялся: - Проводишь? До могилы они шли молча. Уже дойдя, Донал крепко обнял друга. Эдварду меньше всего хотелось сейчас разжимать руки, не смотря на неприятный запах и влажность. - Прощай, - сказал Донал. - Прощай, - сказал Эдвард. - Иди, правда. Тебе не нужен штраф за вандализм. Эд развернулся и пошел к выходу. Уже в машине он вытер слезы и сильно стукнул по рулю. Крик утраты всегда больно и страшно слушать, никакими словами я не передам этот надрыв и безутешность.       Донал залез в могилу, проводив Эдварда взглядом. Он не кричал. Вторые его последние слова были: - Отвратительная могилка. Вот тебе и родня...       Наступило утро.