Citizen Erased

Для меня давно не секрет, что тебе нравятся парни. Это случилось во время тура. Источник Хаоса. Все вокруг крушилось и ломалось. Все вокруг было словно из картона. Доверие между нами - тоже. Во время очередной пьянки ты сказал, что тебе уже хватит или что ты плохо себя чувствуешь, или что тебе надоело смотреть на наши не обделенные интеллектом лица. Возможно, ты сказал что-то другое. Я не помню. Я был пьян. А ты сказал это и ушел, чуть покачиваясь, но все же довольно уверенно держась на ногах. Ты ушел, хотя обычно надирался больше нас всех. Я был пьян и не обратил на это никакого внимания, мне было все равно. Я не думал о тебе, когда буквально выползал из бара, запинался о порожек, и мои ладони бороздили асфальт. Я не думал о тебе, когда пытался вспомнить, в какой стороне чертов отель. Я останавливал людей, пытался спросить дорогу, но они почему-то шарахались от меня и спешили по своим делам. Тогда я тоже о тебе не думал. Я не думал о тебе, когда блевал под каким-то кустом недалеко от дороги. Не думал, когда подходил к отелю, на который набрел, прямо скажем, случайно. Не думал, когда из нашего номера слышались подозрительные стоны, а дверная ручка под моими руками отказывалась поворачиваться. Я о тебе не думал. Той ночью мне было откровенно не до тебя. Я сидел под дверью и рассматривал потолок. Может быть, на нем мне чудились внеземные цивилизации. Может, это были звезды. Не помню. Я был пьян. Мне хотелось спать. Хотелось принять горизонтальное положение, зарыться лицом в подушку и с головой накрыться одеялом. Мне чертовски хотелось всего этого, но дверь в наш номер не открывалась. Я рассматривал потолок, и с какой-то аморфной, почти смешной грустью думал о том, что спуститься вниз и вызвать персонал мне, явно, не по силам. А потом в коридор вышел парень. Высокий, симпатичный, подтянутый. Он наклонился ко мне и потрепал по щеке, не обращая внимания на мои вялые попытки отвернуться. Он усмехался и что-то сюсюкал о том, как жаль, что я пришел так поздно, ведь эта ночь могла стать еще горячее. Он хихикнул на девчачий манер, поднялся на ноги, и, еще раз окинув меня каким-то странным взглядом, пошел вглубь по коридору. Мне было плевать. Я был пьян. А дверь в наш номер оказалась неожиданно открытой. Ты лежал на одной из односпальных кроватей. На той, что была разворочена. На той, что выглядела так, будто на ней прошел не один секс-марафон. Ты лежал на ней полностью обнаженный, тяжело дышал. Я слышал твое громкое с едва заметной хрипотцой дыхание. Картина у меня перед глазами подозрительно быстро прояснялась. Предметы приобретали четкость. Я видел твои разбросанные по комнате вещи. Видел твою футболку, кажется порванную. Видел следы спермы на темных простынях. И с пугающей ясностью осознавал, что именно имел ввиду тот парень, когда говорил, что ночь могла бы стать еще горячее. Меня рвало. Выворачивало раз за разом. Ты стоял рядом и осторожно придерживал меня за талию, так, будто боялся ко мне прикоснуться. Ты был в одних трусах. И, когда ты отворачивался за полотенцем, я успел заметить у тебя на пояснице остывающую белесую корочку. Тот парень. Он трахнул тебя. Он кончил на твою спину. Меня вывернуло в очередной раз. Следующим утром я с тобой не разговаривал. Я вообще молчал. Лежал с влажной прохладной тряпкой на лбу и медитировал на блики света, стелившиеся по стенам. Ты сидел напротив меня и теребил в руках часы. Я помню твой взгляд, испуганный и затравленный. Это было довольно забавно: ты прокручивал в голове сотни возможных вариантов моей реакции и не мог выбрать, какой хуже. Это было забавно и немного жестоко. Да, мне хотелось позлорадствовать. Да, я был обижен. Честно говоря, мне было плевать на твою ориентацию. Меня дико выводил тот факт, что ты мне об этом не сказал. Лучшие друзья. Знаем друг о друге все, даже самые грязные вещи, о которых не то, что говорить, а думать стыдно. До того дня, я считал, что у нас именно такие отношения. Тишину нарушал лишь звук улицы, проникающий сквозь приоткрытое окно. Мы молчали. Ты не знал, как ко мне подступиться. А я чувствовал в этом свое отмщение и не делал шага навстречу. Видеть тебя таким было непривычно. И не особо приятно. Я поднялся на ноги. Мне не хотелось оставаться в этом номере. Кроме того, не мешало узнать расписание. Узнать, как скоро нужно быть свежим, полным энергии и готовым к свершениям. Нужно было уйти из этой комнаты, пропитавшейся запахом ночи. Нужно было уйти от измученного тебя. «Не парься», - достаточно громко сказал я и закрыл за собой дверь. Я не хотел делать тебе еще больнее. Нам было по двадцать с хвостиком, и перед нами лежал весь мир. Той ночью я узнал, что тебе нравятся не только девчонки, но и парни. Через пару лет я узнал, что в твоей жизни есть парень, которого ты любишь. Почти все каникулы я проводил в Италии со своей девушкой. Вы – так близко, если держать в руках карту, и так далеко, если считать мили – в Англии. Тем летом все было немножко не так. Я сидел в гостиной. Наверху, в нашей с ней спальне, была моя девушка, Гайя. Я мог поручиться, что она видит десятый сон. Через несколько от нее комнат – ты. Через стену от тебя – Крис. Возможно, меня тянуло к тебе. Возможно, мне было просто скучно одному. Я поднимался по лестнице, ведя ладонью по перилам, и старался ни о чем не думать. Послей той ночи, той безумной пьяной ночи, наши отношения так и не стали прежними. Они зависли где-то над пропастью. Уже не лучшие друзья. Еще неизвестно, кто. Я шел к тебе и старался не думать о своих мотивах. Я стоял перед белой дверью в твою комнату и старался не думать, что представления не имею, о чем нам говорить. Сейчас. В 4 часа ночи. Или уже утра. Я почти стер между нами последнюю материальную преграду и только в этот момент прислушался. Я вновь слышал твои стоны. Твои тягучие сладкие стоны. Это было так прозаично. Я уперся лбом в светлое дерево и замер. Я слушал. Мне казалось, что так мы становимся ближе. Неужели, в Италии не нашлось девушки, которая с удовольствием прыгнула бы к тебе в постель? Или парня. Неужели, тебе не хотелось нормального, полноценного секса? Не важно. Это было не важно. Потому что в тот момент ты дрочил в небольшой комнате моего дома. Ты всегда выбирал именно ее. Мою комнату. Мне было не жалко. Но все это было совершенно не важно и летело к черту. Потому что ты дрочил на моей кровати, а я скользнул ладонью под резинку пижамных штанов и обхватил пальцами наитвердейший стояк. Будто бы Гайя не упражнялась на мне в гимнастике полтора часа назад, будто бы в моей постели никого не было, по меньшей мере, месяца три. Мне было плевать на реакцию тела. Было плевать, что у меня твердо и прочно стоит на парня. На тебя. Мне хотелось кончить. Мне было достаточно твоих стонов, чтобы кончить. Не доставало нескольких движений рукой. Ты тоже был на грани. Я это слышал. Я слышал надтреснутое «Мэтт», когда перед моими глазами возникла картина, как ты изгибаешься на влажных простынях и изливаешься себе на живот и даже грудь. Я слышал тихое, хриплое «Мэттью», когда ты пытался восстановить дыхание, а я до крови закусил губу и отчаянно пытался не нарушить тишину по эту сторону двери. «Беллз». Я почувствовал влагу в ладони, когда услышал это. Чертовы тонкие стены. «Ты меня хочешь», - сделал я вывод. Я сидел в гостиной на низком диванчике и потягивал вино из пузатого бокала. На часах - 5 часов ночи. То есть уже утра. Я думал о том, что ты хочешь меня, а я хочу поиграть. Я вспомнил все подколы Кирка, когда он хохотал и говорил, что ты смотришь на меня так, будто я – твоя безответная любовь. Вспомнил, как на твоих щеках появлялся едва заметный румянец в такие моменты. Вспомнил, как ты кидал на меня мимолетные проникновенные взгляды и тут же отворачивался. Я вспомнил все. И предположил: «Возможно, ты меня любишь». Мне хотелось поиграть. Прикосновения. Слишком долгие. Слишком часто. Слишком много. Взгляды. Намеки. Боже, а что я вытворял на сцене! Каждый концерт. И все только для тебя. А ты каждый раз был в своих узеньких брюках и не мог скрыть, как топорщится ширинка. Я играл с тобой. Слишком откровенно и слишком жестоко. Я играл, пока не понял, что влюблен. В парня. В некогда лучшего друга. В тебя. И теперь взгляда отвести от тебя не мог уже я. И теперь твой легкий румянец приходил ко мне во снах, после которых я шел под ледяной душ или прибегал к помощи правой руки. И теперь я трахал свою подружку и, кончая, думал только о том, чтобы не простонать твое имя. И теперь все время, двадцать четыре часа в сутки, я хотел, чтобы ты был рядом. Со мной. Моим. И теперь я хотел воплотить это в реальность. Эгоист Беллами. Я знал, что наши чувства взаимны. Я не видел преград. Ты принадлежишь мне. Я – тебе. Что может быть проще? Так мне казалось только в самом начале. Ты смотрел на меня бесконечно нежно. Всегда поддерживал. Всегда был рядом, если это было возможно. Ты любил меня, но не подпускал к себе. Порой я предлагал себя довольно откровенно: вот он я, бери! Но ты лишь ласкал меня своим безумно теплым взглядом и вновь делал вид, что ничего не происходит. Это бесило. Выводило из себя. И заставляло действовать. Я прижимал тебя к стене и терзал твои губы своими. Твои мягкие чувственные губы. Прямо в холле гостиницы. В тени широкой красной колонны. Я целовал тебя и терял голову, чувствуя твой ответ. Я целовал тебя и думал, что в моей жизни еще не было такого сладкого поцелуя. Ты цеплялся за мои плечи и прижимался все ближе, словно хотел, чтобы мы слились воедино. Я целовал тебя. А ты раскрывался навстречу: ласкал губы и облизывал небо, сплетал наши языки. Таким был наш первый поцелуй. Наш первый поцелуй, когда мы оба осознавали свои чувства. Первый и почти последний. Я был уверен, что уж теперь-то все точно должно наладиться, что ты в моих руках. А ты сказал: «Если это просочиться в прессу, у группы будет слишком много проблем». Сказал и улыбнулся. Положил голову мне на плечо. Это было в моей старой лондонской квартире. Мы сидели на полу и смотрели какой-то фильм. Наверное, это был триллер. Мне было все равно. Я не смотрел. Ты положил голову мне на плечо и позволил обнять. Я зарылся лицом в твои волосы, и мне стало плевать абсолютно на все, на группу в том числе. Мне было нужно, чтобы ты был рядом. И моим. Так мы провели вечер и ночь, изредка меняя диски и не выпуская друг друга из объятий. А на утро ты начал собираться. Мне казалось, что если отпущу тебя, то наша история закончится, так и не начавшись. Ты завязывал шнурки на кедах. «Я люблю тебя». Мне казалось, это тебя остановит. Ты выпрямился. Ты подошел ко мне, взял в ладони лицо и прижался своим лбом к моему. И просто сказал: «Я знаю. Я тебя тоже люблю». Мне казалось, что теперь все будет хорошо. Но ты отстранился. Ты пятился к двери, и мне казалось, что я вижу влагу на твоих ресницах. «Но так не должно быть», - ты как-то обреченно улыбнулся и нашарил за спиной ручку. Дверь открылась с тихим скрипом. Я сполз вниз по стене. На лестничной площадке все еще звучало эхо твоих торопливых шагов. Мы лгали всем и друг другу. Мы были одиноки, потому что нам был никто не нужен, кроме друг друга. Мы любили друг друга. А потом я встретил Кейт. Я знал, что тебе будет больно. Потому что я также знал, что мои чувства по-прежнему взаимны.