And if I only could, I'd make a deal with God, And I'd get him to swap our places, Be running up that road, Be running up that hill, Be running up that building. If I only could, oh…
Placebo — Running up that hill
Лондон
Скотленд-Ярд
10:02 17 сентября 2009 года
***
Планёрка у Форнера затянулась. У их отдела накопилось немало дел в открытом производстве без перспективы их передачи прокурору в ближайшее время, что вызывало раздражение у комиссара Стефенсона и, как следствие, головную боль у самого шефа. Как итог - нагоняи за «преступную бездеятельность» достались всем. И Майклу с ограблением инкассаторов и убийством пожилой пенсионерки, и Тому с избиением посетителя в подворотне бара и угоном машины, и им двоим с ритуальным убийством молодой девушки. И, конечно, ввиду резонансности дела им с Уизли досталось больше остальных. «Смерть во имя искусства» — пресса всю неделю смаковала этот случай во всех подробностях. От полиции ждали быстрых результатов, сам комиссар взял дело под личный контроль, только подвижек не было. Ни улик, ни свидетелей. Скромная выпускница Плимутского университета со степенью искусствоведа, переехавшая в столицу несколько лет назад в поисках лучшей жизни. Ей улыбнулась удача и она почти сразу устроилась в арт-галерею, что только набирала популярность, ассистенткой. Неплохая работа, милая съёмная студия в Уондсворде с видом на парк Кинг Джордж — её жизнь только начиналась. Пока кто-то не возомнил себя богом вправе распоряжаться чужими судьбами. Больше всего в своей работе Кэтрин не любила именно такие моменты осознания скоротечности и несправедливости жизни. Каждый раз, когда жертвой становились такие, как Анет Филипс, что-то внутри неё замирало и холодело. Она пошла в полицию, чтобы спасать людей и делать этот мир лучше. Как и её отец, бывший начальник полиции маленького городка Солтэш, в Корнуолле. Так и Гейб… Только, сколько бы они не старалась, лавина беззакония не утихала. На каждое раскрытое дело всегда находилось три новых, еще более гнусных в своей аморальности. Временами её работа напоминала борьбу с ветряными мельницами. Столь же бесплотные усилия, бесконечные в своем упрямстве. Вот и сейчас они возвращались ни с чем. Всё, что у них было, это несколько фотографий со странички погибшей, где виднелся только затылок одного и того же мужчины. Каждая была сделана со спины, будто человек на них не хотел открывать другим свое лицо. Ни подписи, ни имени. Ничего. Только обезличенное «любимый». «Нет, не любимый», — возразила сама себе. Безымянный подозреваемый, вот кем он был. Любящий человек давно бы объявился, тем более, когда о смерти девушки уже знает вся страна. Вскружил голову, убил и скрылся. — Есть идеи? — Ты по поводу того фото? — переспросил Рон, нахмурившись и останавливаясь посреди коридора. — Ни одной, но я хотел поговорить о другом. Тебе о чем-то говорит имя Томаса Уэйна? Или Майкла Шона? — Нет, кто это? — она действительно их слышала впервые. И что-то в голосе напарника подсказало ей, что это не просто случайные имена. — Не уверен, — произнес он и протянул ей тонкую картонную папку, — но их имена всплыли в деле детектива Уоллеса. В качестве подозреваемых. Сейчас в розыске. — Что? — она воскликнула слишком громко, отчего идущие по коридору сотрудники недовольно обернулись в ее сторону. Не то, чтобы её заботило их мнение в ту минуту, но посвящать в свои дела она не хотела, и намного тише добавила: — Тебе удалось получить копию? Как? — Главное, что оно у нас, остальное не важно. У нас. Её поразило, как легко и непринуждённо он это произнёс. Будто они были больше, чем просто вынужденными напарниками по долгу службы. Друзьями?.. Хотелось бы верить. Всю свою службу в полиции она старалась придерживаться исключительно деловых отношений с коллегами. Почему-то так казалось проще и правильней. Ничто не отвлекало от расследования и поимки преступника. И только Ге… старый друг был исключением. А потом появился Рональд Уизли и её привычная жизнь перевернулась с ног на голову. В ней появился повод снова просыпаться по утрам, если и не с улыбкой, то хотя бы с новыми силами и желанием что-то изменить. — Спасибо, — с чувством благодарности вымолвила она и открыла полученную папку. Нетерпеливо прошлась немигающим взглядом по сухим официальным строчкам. Затем ещё раз. И ещё раз. Чтобы осмыслить то, что и так было ясно с самого начала. Даже у внутренней службы, которая всегда знала чуть больше остальных, не было чёртовых ответов. — Сплошные догадки и предположения… — выдохнула она. И потёрла лоб левой рукой, словно спасаясь от неприятных мыслей. — С которыми можно работать, — Рон посмотрел на неё и в этом взгляде читалась решимость помочь ей в поисках столь важных для нее ответов. — Согласись, это лучше, чем ничего. Она снова заглянула в папку со скудной информацией. Что-то не давало ей покоя. Она еще раз прошлась по списку фамилий. И остановилась напротив одной из них. — Подожди, кажется, я знаю кто сможет что-то прояснить. — О ком ты? — Собирайся, по дороге расскажу, — Кэтрин захлопнула папку и направилась к их кабинету за курткой и оставленным значком. — В общем был в одном деле у нас…Лондон
оружейный магазин Джонса
12:25 17 сентября 2009 года
***
Нескладный и тучный владелец небольшого оружейного магазина успел покрыться испариной, пока отвечал на вопросы парочки детективов столичной полиции. И проголодаться. Мужчина с сожалением вспоминал своей пропущенный обед, а ведь его Сьюзи приготовила своё фирменное фрикасе из нежнейшей телятины… — Мистер Джонс, на вашем месте я бы всё же правдиво отвечал на вопросы, — прорычал мужчина, Уизли кажется, или как там его. — Вы же не хотите обвинений в препятствии правосудию? Вряд-ли это хорошо скажется на вашей лавочке. — Да сколько повторять, — устало сказал Джонс и нервно дернул манжет своей рубашки. — Мне ничего неизвестно о подобном. У меня всё законно, по лицензии, можете проверить… — Обязательно проверим, и уверен, найдём там немало нарушений. — Ничего вы там не найдёте! Повторяю, я законопослушный гражданин. Я буду жаловаться. У вас нет никакого права беспочвенно обвинять честного человека… — Честного, неужели? — отозвалась женщина, что пришла вместе с этим ненормальным. — Но нам нужна только информация, не вы. Дайте нам её, и мы уйдем. Где нам найти Томаса Уэйна и Майкла Шона? — Понятия не имею, о ком идет речь, — Бенджамин старался говорить как можно ровнее, чтобы ложь не бросалась в глаза. Он не собирался выдавать бобикам своих клиентов и терять отличный источник доходов. В конце концов он обещал свозить Сьюзи в Париж на Рождественские праздники. А ирландцы хорошо платили ему и за товар, и за молчание. — А если так, узнаете? — на столе перед ним легли две чёрно-белые фотографии, на которых было отлично видно лица упомянутых мужчин. — Нет, — снова повторил он, едва взглянув на фото. Женщина покачала головой. Затем наклонилась ближе, отчего Джонсу открылся отличный вид на небольшое, но притягательное декольте. И затем перехватив его взгляд, томно произнесла: — Вы даже не посмотрели на них, — и после её соблазнительный тон сменился резкостью: — Не лгите нам, мистер Джонс. Мы же не хотим, чтобы миссис Джонс узнала про близкие отношения своего горячо любимого мужа с его прелестной помощницей. Незаменимой во всех отношениях. «Сука». Откуда она вообще об этом узнала? Они же скрывались и были очень осторожны. «Нет, нельзя, чтобы об этом узнала Сьюзи». Иначе она пустит его по миру, он же оформил всё на её имя, чтобы избежать проблем с налоговой. — Вы блефуете, — выдавил из себя Бенджамин и облизнул пересохшие губы, — у вас ничего нет. — Уверены? — отозвался Уизли и оттолкнулся от витрины с гладкоствольными охотничьими ружьями, у которого стоял последние несколько минут. Затем он засунул руку во внутренний карман и, к огромному его удивление, достал оттуда небольшую стопку цветных фотографий. Нелицеприятные доказательства собственной измены оказались небрежно брошенными на металлический прилавок. Хорошего качества, с разных ракурсов, они, как дуэльная перчатка, издевательски кричали: «Ну, что ты на это скажешь?» По спине пробежал холодок. Бенджамин чувствовал себя крысой, загнанной в угол. Пренеприятнейшее чувство. По факту у него было только два выхода. Первый, продолжать играть в молчанку и поставить собственное благополучие на кон, в надежде, что Сьюзи поймёт и простить. Хотя кого он обманывал, никогда она ему не простит подобного, да и ещё подгадит как следует напоследок. И второй, дать правительственным шантажистам то, чего они хотят, и сохранить интрижку в тайне от благоверной. В одном случае он теряет уже нажитые им деньги и собственные яйца, во втором — часть будущей прибыли, ведь те двое частенько заходили к нему пополнить запасы. И то, и то было паршивым решением. Впрочем, Бенджамин считал себя практичным человеком. Бизнесменом. И пусть он подставлял своих клиентов, но, как говориться в их среде: «Ничего личного, это только бизнес». — Что вам нужно? — прошептал в итоге Джонс. И на лицах его незваных посетителей появилась едва заметные улыбки. Ублюдки. И это представители закона? Чем они лучше от них самих? Такие же шантажисты и беспринципные сволочи, готовые на все ради достижения своих целей. — Уэйн и Шон. Где их найти? — Но я правда этого не знаю! — Тогда, боюсь, мы зря тратим здесь время. Пойдем, Кэт, как раз успеем до обеда заехать к миссис Джонс на чай. Стоило детективу упомянуть его благоверную, как Джонс резко подскочил со своего места и принялся махать руками и восклицать: — Нет, подождите! Стойте, стойте, я не знаю, где они, но знаю того, кто может знать, — взмолился весь мокрый от пота и волнений торговец, — только не надо никуда ехать! — Вот так бы сразу, — довольно потер руками детектив. — Говори. Снова дышать полной грудью Джонс смог не раньше, чем его магазинчик наконец-то опустел. Пожалуй, сегодня он не станет дожидаться положенных пяти вечера и закроется пораньше. И рассчитает помощницу. Какое расточительство увольнять с работы девку с шикарной грудью четвертого размера… Чёртовы копы. Да и Сьюзи, была той еще ревнивой и мстительной ведьмой, даром, что католичка. Не приведи Боже, ещё оставила б его кастратом в неполные пятьдесят. Нет, так рисковать он точно не стал бы.Лондон
Галерея «L’eclipse»
16:44 17 сентября 2009 года
***
Счет за электричество был отложен практически сразу. Как и остальные, за воду, газ, интернет, телефон и другие бытовые расходы. С ними вопросов не было, все суммы в пределах ежемесячных норм. Чего нельзя было сказать о присланном счёте от клининговой компании. Запрошенная сумма заставляла невольно округлить глаза и сомневаться в собственном зрении. — Макс, что это? — переспросила Дафна, не отводя взгляда от листа белой бумаги в своих руках. Бухгалтер прокашлялся, прежде чем ответить чуть хриплым голосом: — Счёт за уборку третьего зала, — он ещё не до конца выздоровел от простуды, когда ей пришлось срочно вызвать его обратно на работу. — Я вижу, что за уборку. Откуда такие цифры? За новый ремонт? — Мисс Гринграсс, мы с ними давно сотрудничаем и… — И, по-твоему, долгое сотрудничество оправдывает такой грабеж? — девушка перевела взгляд на своего счетовода. Макс был неглупым парнем и нареканий на его работу у неё никогда не было. Почему же тогда сейчас он заставлял усомниться в своей разумности? Болезнь ли тому виной? — Почти двенадцать тысяч фунтов! Да за такие деньги можно небольшой дворец с подвала до чердака отбелить, не то, что небольшой зал. — Но ведь там же… это… разве можно очистить обычными… — мужчина замялся, будто смущаясь или, напротив, боясь произнести «кровь». Впрочем, подобные трудности испытывал не только он один. Все сотрудники старались держаться подальше от места преступления, насколько это было возможно в ограниченном пространстве галереи. Благо ей удалось предотвратить массовый побег кадров, пусть и ценой внеочередной премии и дополнительных днях к отпуску каждому. Лучше так, чем остаться без людей, когда им предстояло столько работы: рассылка выкупленных экспонатов их новым владельцам, подготовка новых и не только. Она и сама старалась все эти дни не подходить и не смотреть в сторону опечатанного полицией зала. Застарелая, въевшаяся в светлый паркет едва ли не намертво, кровь оставляла после себя пугающее зрелище даже для непосвящённых. Что ж тогда говорить о тех, кто видел больше, чем потемневшие брызги на стенах и разводы на полу. Хуже этих жутких пятен был только запах. Стойкий запах ржавчины с примесью приторной сладости, который не исчезал, сколько бы раз помещение не проветривалось. Он вновь возвращался, стоило потоку свежего воздуха иссякнуть. Возвращался и проецировал в головах присутствующих кадры похлеще фильмов ужасов. Ведь то были фильмы, страшные, но не реальные, надуманные, а здесь все было чертовски реально. Благо хоть копы наконец сняли запрет на уборку, наложенный ранее «дабы сохранить улики». Теперь засохшие следы простыми моющими средствами с дерева не уберутся. «Но и не такими же дорогими», — тут же возражала сама себе. Конечно, магия бы за раз убрала все следы и при том совершенно бесплатно. Только Дафна давно привыкла разграничивать волшебный мир и не волшебный. Так было намного меньше риска где-нибудь проколоться и вызвать массу ненужных проблем. Статут ещё никто не отменял, и за его соблюдением следили по-прежнему строго. — Дафна, могу предложить…? Слева раздался женский голос. Дафна моргнула несколько раз, прежде чем повернуться к сидящей на диване девушке Блейза. Она уже и забыла, что та зашла в кабинет буквально перед Максом и что они собирались обсудить её работу. В последнее время она стала сильно рассеянной. — Конечно, — кивнула Дафна с намеком на улыбку. Эмили казалась ей хорошим человеком с довольно неплохим резюме. Галереи Simon's и RavenRow в её послужном списке внушали доверие, что её помощь придется кстати. — У меня на примете есть одна небольшая фирма, я пользовалась их услугами на прежних местах работах, и берут относительно недорого. Могу позвонить и уточнить детали? — Спасибо, Эмили. И могу ещё попросить тебя проконтролировать пересылку выкупленных экспонатов? Боюсь, что не успею сама, а мы и так уже затянули больше, чем следовало бы. — Без проблем, могу хоть сейчас, они принимают заявки до шести, можем успеть оставить, если сойдёмся по цене, — кивнула Ревенж и поднялась на ноги. Звучная французская фамилия навевала воспоминания о Лестранджах. Особенно о крестном, Рабастане Лестрандже, которого она почти не знала. Его многолетнее заключение в Азкабане не оставило им и шанса стать семьей и долгое время её знание о нём ограничивалось лишь скудными сухими фактами: «Чистокровный из древнего Рода, слизеринец и Пожиратель Смерти из Ближнего Круга Темного Лорда, осуждённый за пытки Лонгботомов». Родители предпочитали и вовсе не вспоминать о крестном отце своего первенца. И только редкие встречи после освобождения из Азкабана немного приоткрыли занавесу тайны над его жизнью, но потерянные годы требовали больше, чем недолгие беседы на каникулах и пары писем в школу. А затем он погиб, и срастить образовавшуюся пропасть между ними уже было невозможно. — … Дафна? — Простите, — она снова ушла в себя, и ей это не нравилось. Очень не нравилось терять контроль над ситуацией и собой. — Макс, передашь список клиентов с номерами наших курьеров. И оформи Эмили в штат сегодняшним числом. Она возьмет на себя часть обязанностей… — в горле невольно возник ком, произнести имя погибшей сотрудницы оказалось непросто, — Анет. — Оформить…? — В штат? Удивленные голоса Эмили и Макса раздались практически в унисон. Почему-то для обоих новость оказалась неожиданной. — Да, Макс, сегодняшним числом. У нас много работы, нечего тянуть. Эмили, ты ведь не передумала? — Нет-нет, — поспешно возразила та и добавила: — Просто удивилась, что все так официально. — А ты ожидала теневое трудоустройство и зарплату в конвертах? — Дафна не смогла сдержаться от смешка. Макс также тихо рассмеялся, но старался скрыть смех за кашлем. Форма трудоустройства была вторым по популярности вопросом среди новых сотрудников, сразу после размера зарплаты. Почему-то многие считали, что в сфере искусства белые доходы были чем-то невозможным. Конечно, случаи бывали разными, но при столь высоких ценниках за экспонаты, наличие документального денежного следа являлось необходимостью, а не прихотью. И не только, чтобы не вызывать подозрения у налоговой. Страховые организации и судебные службы требовали доказательств в случае возникновения каких-либо спорных моментов. А иначе сиди с акциями потонувшего Титаника до второго пришествия, без возможности их компенсации. — Скорее да, — спустя небольшую заминку призналась она и добавила: — мои прежние работодатели предпочитали контрактные отношения. — Ну, у нас официальное оформление с ежемесячными банковскими выплатами. Правда после прошлогоднего кризиса оклады пришлось несколько урезать, да и мы пока ещё не Agnews, но шесть с половиной тысяч фунтов тоже звучат весьма внушительно. Что скажешь? — Я ведь уже согласилась, — улыбнулась Эмили, будто говоря, что деньги не самое главное, но и отрицать их важность тоже не могла, — но сумма, не скрою, конечно, приятная. А что касается Agnews, Tate's, Duke's и других крупных галерей, то все они когда-то были современными. Все еще только впереди, у тебя есть все шансы для этого! Ладно, я пойду позвоню, пока еще не поздно. — Ты права, — она качнула головой и, после ухода Ревенж, едва слышно повторила сказанные ею слова: — у меня есть все шансы для этого. Ее энтузиазм заражал. Ему хотелось следовать, впитывать в себя до последней крупицы. Что угодно лишь бы сбросить оцепенение и страх, что держали ее в своих нерушимых тисках с того самого рокового вечера. Ничего не помогало. Умиротворяющий бальзам, успокоительные настойки, анксиолитики и седативные препараты давали кратковременный эффект, да и то с побочкой в виде слабости и сонливости. Что было еще хуже. Сны, столь яркие каждую ночь, оставались такими же кошмарными. Вместо покоя они высасывали остатки ее жизненных сил. Сколько раз Гарольд предлагал обратиться к специалисту, когда они оба просыпались посреди ночи от ее криков и больше не могли уснуть. Она не могла уснуть. Боялась, что все снова повториться. Оно и повторялось. Каждую последующую ночь. И каждая из них становилась хуже предыдущей. Анет больше не была главным героем ее сновидений. Им стала она сама. Заложницей собственного подсознания. Его жертвой. Дафна глубоко вдохнула теплый воздух кондиционера, чтобы затем с шумом выдохнуть его из себя и спрятать лицо в ледяных руках. Она мерзла изнутри и ни нагретое помещение, ни теплая кофта с чашкой горячего кофе, что стояла рядом, не могли ее отогреть. — Снова плохо спали, — в ровном голосе Макса послышались нотки встревоженности. Он не спрашивал, констатировал очевидное. И это было паршиво. Если уж о ее состоянии заикался Макс, который в любое другое время воздерживался от подобных комментариев, выглядела она действительно неважно. Она опустила руки, улыбнулась и постаралась придать голосу легкости, которой на деле не чувствовала. — Пустяки, не обращай внимания, — она врала, и эта ложь была столь очевидной, что поверить в нее было невозможно. Не тогда, когда на тебя смотрят покрасневшие тусклые глаза с глубокими черными кругами под ними, в которых угасла прежняя горящая искра. — Займись, пожалуйста, оформлением Эмили. Она не справлялась, это было очевидно, но и последовать совету Блэка тоже не могла. Всю жизнь ее учили держать мысли под контролем, скрывать истинные чувства и не выдавать собственных страхов, и теперь пренебречь этими укоренившимися правилами означало все равно, что проявить слабость и передать другим власть над собственной жизнью. Довериться совершенно чужому человеку, потому что собственное тело предавало ее. Это было выше ее сил. — Как скажете, мисс Гринграс, — мужчина не стал настаивать, и Дафна была ему признательна за это. — Я позже занесу приказ на подпись. Что-нибудь еще? — Нет, спасибо, Макс. Стоило двери кабинета закрыться за ушедшим бухгалтером, как рука потянулась за лежащим на столе телефоном. Пальцы шустро набирали знакомый по памяти номер. Несколько гудков и на другом конце связи раздался приятный женский голос: «Да?» — Трейс, привет, это Дафна. Узнала? Тихое шуршание на фоне быстро сменилось беспокойным ответом: «Здравствуй, дорогая, конечно узнала. Что-то случилось?» — Почему сразу случилось? — Дафна невольно прикусила губу от попавшего в цель вопроса. «В последний раз мы общались почти год назад, и мой день рождения точно не сегодня. Да и вряд ли ты позвонила спросить, как мои дела. Так что, подруга, выкладывай, что случилось?» Секундное колебание, будто взвешивая все «за» и «против», и Дафна решилась. — Можем встретиться? Боюсь, это не телефонный разговор.Кингстон-апон-Темс
Графство Суррей
18:06 17 сентября 2009 года
***
Голос диктора вечерних теленовостей эхом разносился по гостиной, но никому не было до него дела. Кого вообще волновали очередные скандалы светской хроники или выступления принца Эндрю на благотворительном вечере по сбору средств на помощь всем нуждающимся? Пустая трата времени. Очередная чушь, только бы отвлечь людей от действительно важных новостей. Едва тронутый чай давно остыл и покрылся масляной пленкой. Но легкий аромат жасмина и бергамота продолжал щекотать обаяние. Успокаивающие в другое время, сейчас они вызывали только раздражение. Как и вся напускная гостеприимность Андромеды, что продолжала суетливо подносить то варенье, то печенье, то молоко или еще что-то. Будто она всеми силами старалась оттянуть время от и так не простого разговора. — Может занести парочку сэндвичей твоим ребятам? — женщина не успела присесть на диванчик, как снова подскочила и с обеспокоенным видом поспешила в сторону кухни. — Небось весь день сидят голодные… — Оставь в покое эти сэндвичи! — я не выдержал и резко поставил чашку на низкий столик. Та жалобно звякнула, и на тонком слое пленки образовались микротрещины. Поднявшись, я закатал рукава рубашки и направился следом, чтобы в следующее мгновение застыть на пороге в легком удивлении. Всегда просторная кухня превратилась в подобие теплицы или зимнего сада. Все свободные горизонтальные поверхности были уставлены кадками с зелеными побегами мяты, чабреца, розмарина и не только. Что еще за любовь к флоре? — Тебе нужно лучше заботиться о них, — отмахнулась Андромеда и потянулась за масленицей и хлебом, — того гляди и сбегут от такого сурового начальника. — Они получают достаточно, чтобы потерпеть, — возразил я, но всё же подошел ближе и достал небольшую деревянную доску с подвесного шкафчика. Не хотелось ссориться из-за мелочей. Так что, взяв наиболее острый из ножей и перехватив его поудобнее, я принялся методично нарезать поданную Андромедой шинку. Нарезанные ломтики тут же забирались ею и аккуратно выкладывались на смазанный маслом хлеб. После мясо сменилось помидорами. Метал с легкостью пронзал тонкую упругую кожицу с мякотью и сохранял влагу нетронутой. Хотя несколько прозрачных капель сока все-таки попали на кожу и вызвали легкую чесотку там, где соприкасались с незажившими царапинами. — Ты должна была сказать, — заметил я, когда продукты были нарезаны, а сэндвичи упакованы в бумагу. — И чтобы это изменило? — в голосе Меды прозвучала усталость. Сейчас она выглядела старше своих пятидесяти лет. Кто-либо другой ничего бы не заметил, но не я. Пусть и малозаметные, признаки тревожности все же были на лицо. Из всегда тщательно уложенной прически выбивалось несколько прядей, кое-где виднелись проблески седины, прежде тщательно скрываемых в короне каштановых волос, да и гордая прямая спина уже не казалась столь же несгибаемой. — Эдварду не пришлось бы самостоятельно с этим справляться. — Отношения других учеников все равно осталось бы тем же, — она присела на ближайший стул и стала бездумно перекладывать льняные салфетки. Она сворачивала их и затем снова расправляла. — Зато он был бы готов к подобному, Меда! — воскликнул я, кладя руки прямо на очередную салфетку. — Или, по-твоему, лучше слышать бесконечные перешептывания за собственной спиной и не знать их причину? И искать ее в себе? Я сам проходил через подобное, и знаю, что он чувствует. — И, по-твоему, ему нужно было сразу все выложить до поездки в школу? Он ребенок, Гарольд, он не смог бы понять, а тем более принять, почему его любимого крестного все считают убийцей! Я нахмурился, признавая справедливость этого мнения. Дети всегда делят мир на черное и белое. И только повзрослев учатся различать иные оттенки палитры. — Мало им было портить мне жизнь, когда я был с ними, они продолжают это делать и после моего ухода. Откуда вообще взялась эта чертовая статья? В доме меркнул свет, будто от вспышки энергии, и на мгновение комната погрузилась в темноту. Но никто из нас не обратил на это внимание. — За столько лет история должна была забыться. — Они и не вспоминали о ней до этой недели… — выдохнула Андромеда и перевела взгляд на меня. — Что мы будем делать? Наши взгляды пересеклись. В ее карих глазах штормовым ветром раскачивалась тревога. Никто из нас не хотел страданий Тедди. Не его вина, что большинство людей по своей природе были черствыми и неблагодарными тварями. — Не волнуйся, я разберусь с этим, — никто не имел права вредить моим близким, пусть даже словами, и уходить безнаказанно. — У тебя сохранился экземпляр газеты? — Д-да, где-то был здесь, сейчас… — Меда поднялась и отошла к окну, где высилась немалая стопка прочитанных газет. — Ты говорил с ним? Как он? На последнем вопросе ее голос дрогнул. Похоже, Эдвард так и не отправил бабушке письмо, как обещал. — Расстроен. Не каждый день узнаешь такие нелицеприятные новости о близком человеке… Кулак непроизвольно сжался. И ногти больно впились в плоть. Я закрыл глаз и опустил голову, заслонившись от мира завесой в виде волос. — Брось, — послышался голос Меды и шелест упавшей на стол газеты. В следующий момент я почувствовал, как мою руку накрыла ее теплая рука. — Гарольд, ты не убийца. Ты хороший человек, с которым просто случилось много плохого. Не давай ситуации и другим людям определять тебя, слышишь меня? Ты нужен Эдварду, как никто другой. Я рассмеялся, но отнюдь не радостным смехом. Добрая и понимающая Меда, как же она верила в меня и мою невиновность. Всегда. Да только газеты в кое-то веки, пусть и неосознанно, но написали правду. Я убийца. И эту правду не стереть с моих окровавленных рук. — Спасибо, Меда. Несколько минут спустя я покинул гостеприимный дом, где последние восемь лет жила гордая представительница Блэков со своим внуком. Оказавшись в машине, я вручил бумажный пакет с сэндвичами охраннику и достал с кармана телефон. Спустя один два коротких гудка в трубке послышался собранный голос помощника: «Слушаю». — Бросай все, через сорок минут жду тебя в башне, — проговорил я и сбросил вызов. Я расправил изрядно помятую газету и стал внимательно перечитывать злополучную статью. Автор, как идейный последователь, унаследовал все лучшее от Скитер. Мерзкая, клеветническая писанина в угоду министерскому курсу на очернение бывшего героя, где в красках расписывалась не только его жизнь и последующее изгнание, но и поименное перечисление всех его бывших друзей, а также членов семьи в лице Меды и Эдварда, первокурсника-рейвекловца. «На неприкосновенное покусились, ничего святого нет», — мысленно прошипел я, дойдя до состояния близкого к бешенству. — В офис и побыстрее. Артур Флик, и кто же подкинул тебе эту отличную идею для статьи?