I hate everything about you.

И вот опять, мы сидим в разных комнатах. Ненавижу этот его характер. Ненавижу его ухмылочку. Ненавижу его идеальные белые зубы. Ненавижу его губы. Ненавижу в нём абсолютно всё! Но я не представляю своей жизни без него. За что я люблю его? Что есть в нём такое, чего нет в остальных? Я не знаю. Я просто идиот. Мы – два идиота, которые ненавидят каждую мелочь друг в друге, и любят одновременно. - Прости… - прервал ход моих мыслей Гарри. – Я сказал много лишнего. Прости меня. - Обязательно, когда обрежешь свои кудри. - Что?! Я обрежу их только тогда, когда ты выбросишь все эти подтяжки и одежду в полоску из своего гардероба! – возражал кудрявый. - Ну, это значит только одно: я никогда не прощу тебя. – сказал я. Какой-то орган болезненно сжался внутри. - Томлинсон, перестань. Я люблю тебя. – эти слова на меня подействовали, но немного. - Ты знаешь, я тоже люблю тебя. – скучающей интонацией произнёс я. – Хватит истерить, давай лучше подстрижём тебя? - Да пошёл ты! – По-моему, он стал краснее помидора. - Не ори, у меня болит голова. - Так давай отрежем её! - Кудри. Помни о кудрях, идиот. Их себе отрезай, а не мне голову. - Ненавижу тебя! - Я хочу тебя. – Что? Это я сейчас сказал? Я посмотрел на лицо Гарри. Удивление застыло на нём на секунду, потом же пропало, и появилась ненавистная мне ухмылка. Да, я хочу его. Безумно хочу. Проснулся я с мыслью: «Я обрежу его кудри к чертям!» , так как у меня во рту были волосы этого барана. Я шлёпнул его по оголённому плечу, он поморщился, разлепил глаза, и, повернувшись, легонько коснулся губами моего носа. Я был не прав. Я безумно люблю его губы. Он заметил, что я о чём-то задумался, и потрепал меня за нос. - О чём ты думаешь? - Я люблю тебя, и все твои мелочи, которые делают тебя тобой. - И мои кудряшки? – Удивился он. - И твои кудряшки. – Улыбнулся я.