Глава восемнадцатая Ненавижу
Мягкий свет просачивался сквозь окно в небольшую квартирку, освещая ее и показывая маленькие пылинки. Девушка лежала прямо под подоконником на односпальной кровати. Ее волосы золотым водопадом рассыпались по подушке. Брови были чуть нахмурены, губы плотно сжаты, а пушистые ресницы слегка подрагивали. По лбу катилась капелька пота. Ее лицо выражало не спокойствие. Возможно ей снился кошмар или неприятные воспоминания. Мотнув головой в сторону и издав что—то наподобие мычания, она приоткрыла рот. Дыхание участилось, из—за чего грудь начала часто вздыматься. С губ сорвался жалобный стон и голова повернулась в другую сторону. Волосы послушно следовали за ней, переливаясь под солнечными лучами. Брови еще сильнее нахмурились, а ресницы намокли и на свет появилась слезинка, которая почти сразу же скрылась в ткани подушки. Еще одно мычание и рваное дыхание. Поворот головой, слеза... Резко распахнув глаза, она наполнила легкие воздухом больше чем надо и села. Было ощущение, будто она тонула, и ей категорически не хватало кислорода, из—за чего выбравшись на сушу, девушка проглатывала воздух и кашляла, как и сейчас. Блондинка задыхалась в своем кашле, по ее щекам скатывались слезы, а спина напрочь промокла от холодного пота. Отдышавшись, она на дрожащих ногах побрела на кухню, чтобы налить воды. Горло горело, а во рту пересохло, поэтому она с жадностью осушила два стакана. Сев на стул, девушка облокотилась на руку и попыталась собраться. Сон в ее памяти был расплывчат и она изо всех сил пыталась ухватиться за ниточку, ведущую к нему. Ей казалось, будто она упускает что—то очень важное. Но все попытки провалились, и ее ночной кошмар исчез, оставляя после себя лишь неприятный осадок. Хартфилия измученно вздохнула и перевела свой взгляд на часы. 5:28 гласили они, из—за чего блондинка, прикрыв глаза, громко выдохнула. День обещал быть не самым лучшим. Это она знала уж наверняка. Воспоминания прошедшего дня так и лезли ей в голову, и какое—то тягучее вещество заполнило ее душу, отдаваясь мучительной тяжестью во всем теле. Размяв плечи, девушка налила себе бодрящий кофе, который по ее мнению должен был разрядить гнетущую тишину. Крепкий аромат горячего напитка распространился по маленькой квартирке и заклинательница жадно вдохнула его, заряжаясь энергией. Она любила сладкий молочный кофе, но сегодня решила отдать предпочтение темному и горькому напитку. По ее мнению он лучше справится со своей работой и поставит блондинку на ноги. Обхватив ладонями кружку, она сделала первый глоток и закрыла глаза от удовольствия, что стало медленно переполнять ее. Хартфилия пила по маленьким глоточкам, смакуя растворенные зерна. Подушечки пальцев обжигало, из—за чего они изредка подрагивали. Проглотив последний глоток, она медленно открыла глаза, а на лице появилась улыбка. Сейчас ее голову посетило множество идей, что называют вдохновением. Оно постучалось в маленькие дверцы мозга девушки и принесло с собой множество угощений, которые так хочется воплотить в реальность. Не упуская шанса, блондинка побежала к своему письменному столу, и достав свой роман, начала писать, пока мысль не покинула ее светлую макушку. Она не знает сколько просидела над своим творением, потеряла счет времени, окунаясь в писанину, в мир выдуманных собой персонажей. Она вместе с ними переживала все невзгоды и праздновала победы. Ее выражение лица то и дело менялось, словно она была одним из героев и сейчас находилась не здесь, а где—то далеко и в другом времени. Солнце уже было в зените, когда Хартфилия откинулась на спинку стула и устало взяв роман, бегло начала перечитывать свою рукопись. Удовлетворительно улыбнувшись, она прошла в ванную комнату и приняла прохладный душ. Заклинательница собралась и отправилась в гильдию. Ее беспокоили слова сказанные Полюшкой. Что это значило? Проклятие? Она первый раз о чем—то таком слышит. Когда ее успели проклясть? Где? А самое главное — кто? За своими раздумиями она и не заметила как добралась до здания гильдии Fairy tail. Толкнув массивные двери, впуская сквозняк, она скользнула к барной стойке. Поприветствовав Миру, девушка заказала коктейль и села за стол, вновь погружаясь в раздумья. Ей нужен был кто—то, кто мог бы рассказать ей про ее проклятие. Но такого мага к сожалению заклинательница не знала, из—за чего она громко выдохнула и легла на холодную поверхность стола. — Тебя что—то тревожит? — на блондинку упала тень от подошедшего человека и она подняла взгляд на миниатюрную синеволосую девушку, что мило улыбалась ей, но во взгляде четко читалось беспокойство. — Нет, все хорошо. Просто предчувствие плохое, — и Хартфилия не соврала, когда сказала это. Ее и правда с самого утра терзает шестое чувство, оповещая об опасности. МакГарден недоверчиво покосилась на подругу, но ничего не сказала, решив, что если что—то случится и вправду серьезное, то она обязательно поделится этим с ней. Присев на соседний стул, она спросила то, чего бы блондинка слышать не хотела: — Сходила к Нацу? — пробежав по гильдии обреченным взглядом, ища путь к отступлению, блондинка измученно выдохнула и поднялась со стола, садясь ровно. Но она не решилась поднять взгляд на подругу, поэтому спрятала глаза за челкой. — Нет... — не было смысла врать, да и заклинательница ненавидела лгунов, поэтому всегда была честна. Лицо мага слова исказилось в удивлении и она воскликнула: — Почему?! — поморщившись, Хартфилия смотрела куда угодно, но не на подругу. Ей совсем не хотелось рассказывать эту историю, что заметила синеволосая. Она умерила свой пыл и огорченно вздохнув, произнесла: — Можешь не рассказывать сейчас. Скажешь, когда сама будешь готова, — блондинка вскинула голову вверх, впиваясь взглядом в глаза МакГарден, отчего та невольно сглотнула. Схватив ладонь девушки, она нервно выпалила: — Нет! Я все расскажу! — удивившись самой себе, Хартфилия отпустила руку подруги и исподлобья взглянула на нее. Та же сконфуженно устроилась поудобней на стуле и выжидающе взглянула на блондинку, из—за чего она дернулась. — На самом деле, меня Полюшка не пустила к нему, — заклинательница на мгновение замолкла, ожидая реакции подруги. Маг слова сильно удивилась, но не стала перебивать, зная что сейчас услышит ответ на свой вопрос. — Я спросила у нее причину, такого поведения. Она сказала мне, что я проклята, но детали не удалось выяснить, потому что после этих слов, я потеряла сознание, — Хартфилия не стала вдаваться в подробности, решив обойтись без них. И так все было понятно. Взглянув в глаза собеседницы, она увидела в них страх, но не за себя, а за подругу. МакГарден обеспокоенно оглядела заклинательницу, ища хоть какие—то в ней отклонения, но ничего не найдя, перевела свой взгляд в ее глаза. — Ты хорошо себя чувствуешь? Может болит где? Метки на теле какие—нибудь находила? Или шрамы? Что—нибудь необычное может происходило? Было такое, что ощущала будто магия покинула тебя? Или же будто в тебя вселился кто—то? — вопросы так и вылетали из уст миниатюрной девушки и продолжали бы и дальше, если бы она не увидела глаза подруги, переполненные страхом и шоком. Осознав, что один из ее вопросов попал в яблочко, она подбежала к блондинке и начала трясти ее за плечи. — Что из мной сказанного, так шокировало тебя? — но и она потеряла дар речи, когда золотые волосы спали с ее плеча и открылся обзор на шею, где красовалась какая—то метка, отдаленно напоминающая волка. — Что это? — дрожащим голосом, спросила МакГарден и отпрянула назад. Люси дотронулась до места, где находилась метка и ее рука дрогнула, после чего она накрыла рисунок ладонью. — Я не знаю... — одними губами произнесла девушка. Ее сердце разрывалось от боли и неверия. Она просто не хотела верить, что ее мог проклясть тот, кому она отдала свое хрупкое сердце. Ему и так многое пришлось пережить, начиная от потери близкого для нее человека и заканчивая... Чем? Тем что тот самый человек еще и проклял ее на прощание? Как воспоминание о себе? Или маленький подарочек? Хотелось завыть и проткнуть себя ножом. Теперь и смысла жить не было. Единственное, что удерживало ее до этого в этом мире — жертва Оками. Но ведь получается, что он умер не из—за нее. Он хотел ее страданий? Зачем нужно было тогда говорить все те добрые слова о вечной любви? Зачем клясться в верности? Значит все это было ложью? Именно поэтому она и ненавидела лгунов. Они бросают пыль в глаза, затуманивают твой разум, а после вонзают нож в спину. И как можно после этого верить людям? Ведь никогда нет гарантии, что этот человек не обманет тебя. По щеке девушки скатилась слеза. Она сжала ткань в районе сердца. Чувство, словно в тебя вонзили миллионы стрел. Внутри все медленно начало покрываться льдом. Огонь вновь начал потухать, оставляя лишь угольки, что медленно становились пеплом, который в скором времени раздует ветер. Множество ледяных стен начали расти в ее душе, отгораживая от внешнего мира. Все чувства были прочно закрыты в холодной и сырой темнице. Боль стала отступать, все слезы разом высохли. Глаза потухли, покрываясь тонкой коркой льда. Хватка ослабла и рука безжизненно упала. Медленно подняв голову кверху, она встретилась взглядом с Леви. Та была взволнованна и обеспокоена. По спине прошелся табун мурашек, когда она увидела ледяные глаза подруги и даже не заметила, как Хартфилия встала со своего места и медленным шагам покинула гильдию...***
Люси не знала куда идет. Она ни о чем не думала, лишь шла прямо по дороге. Ей было все равно, когда ее задевали случайные прохожие плечом, из—за чего она теряла равновесие. Она не обращала внимание на возмущенные возгласы и ей было наплевать, когда она зашла в неизвестные для нее окрестности. Она лишь шла вперед, охваченная пустотой, ведомая невидимыми силами. Она и не заметила как день сменился ночью и лишь луна теперь была ее проводником. Все погрузилось в какой—то непроглядный туман, из которого блондинка не могла вылезти. Из него просто не было выхода и она продолжала идти в пустоту, призрачно надеясь наткнуться на дверь. Вынырнуть ей из этого хаоса помог какой—то прохожий, когда Хартфилия чуть не свалилась в реку. Он оказался в нужном месте, в нужное время, и вовремя подхватив девушку, начал обругивать ее. Красивый молодой парень, высокий, накаченный, с черными густыми волосами и приятным на слух голосом. Его янтарные глаза пронзили заклинательницу и они послужили маяком для нее, с помощью которого она возвратилась в настоящий мир. Не выдержав, слезы сами покатились по ее щекам, а испуганный юноша начал успокаивать ее, гладя по спине. Сама не зная что нашло на нее, но словно что—то насильно вытянуло из ее уст печальную историю, что приключилась с ней и брюнет предложил переночевать ночь у него. Так Люси нашла нового друга, что не бросит ее в беде. Но этого она еще и сама не знала. На следующий день они познакомились лучше. Хартфилия узнала, что он является магом ветра и дождя, причем достаточно сильным. С помощью своих сил юноша способен на многое и как бы это глупо не звучало, между ними оказалось много чего общего. Родственные души. Начиная от одинаково любимых блюд, заканчивая тягой к писательству. Да, Аме, а именно так его звали, был писателем. И кстати, он был очень известен и Люсьене как—то выпадала честь прочесть его книги. Парень был еще тем романтиком, с огромнейшей фантазией и мечтой найти ту самую. Также он очень сильно ценил друзей и считал, что они самое ценное сокровище в этом мире. Парень уговорил Хартфилию вернуться и взглянуть на ситуацию здраво. «Ответ всегда у нас перед носом,» — сказал он, после чего щелкнул по кончику ее маленького шнобеля. Она согласилась с ним и предложила пойти с ней и вступить в ряды Fairy tail, ведь может он и не замечал, но в крови он истинная хвостатая фея. Договорившись, парочка в этот же день прибыли в гильдию, где нового члена приняли как родного. И Аме еще долго будет благодарить ее за то, что она привела его сюда, ведь именно здесь он встретил ту самую. Белоснежные, мягкие на вид волосы, что доходили до плеч, добрые голубые глазки, нежная улыбка и сама девушка была маленькой и беззащитной. Похожая на кошечку, хрупкая, но способная показать острые коготки. Принцесса, что Аме так долго искал. Парень с первого взгляда влюбился в Лисанну и она не осталась в сторонке. Видимо девушка также сильно и долго ждала своего принца на белом коне. — Ты в порядке? — к заклинательнице подошла МакГарден и положила руку на плечо. Ее встревоженный взгляд вперился в душу, не хотя покидать ее. — Нет, — вздохнув, ответила Хартфилия. Она раздумывала над тем, где могла бы найти ответ. Прямо перед ее носом, но осмотрев всю гильдию, девушка в какой раз обреченно выдохнула. — Что тебя беспокоит? — пусть Леви и знала ответ на свой вопрос, она все равно произнесла это, надеясь, что подруга выговорится и ей хоть чуть—чуть станет лучше. — Я ищу того, кто мог бы рассказать мне о моем проклятии. Аме сказал, что ответ всегда у нас перед носом, но я не могу ничего найти, — голос хрипел, и блондинка попросила воды у Миры. — Успокойся. Нужно мыслить здраво. Попробуй посмотреть под другим углом. Может ответ не перед носом, а за ним, — сказала Леви, а Хартфилия обернулась. Двери в гильдии были открыты. Дорога, дома, рынок, торговые лавки, деревья, трава, земля... Сверху: небо, солнце, облака, птицы... А в далеке... Бескрайнее море и линия горизонта, что отделяет воду от неба. Что—то щелкнуло в голове девушки и она не дождавшись стакана воды, бросилась вперед. — Куда ты?! — услышала она обеспокоенный крик Леви и радостно улыбаясь ответила: — На остров Тенрю!***
Добраться до острова не составило никакого труда. Самой сложной частью было — оплатить поездку. Девушка наскребла со дна карманов последние деньги и оторвав от сердца, отдала старому рыбаку. Тот в свою очередь долго не соглашался, говоря, что эта сумма слишком маленькая, но использовав свое обаяние и спросив еще раз, старик неохотно согласился. И так спустя достаточно долгое время, блондинка уже стояла босыми ногами на разгоряченном песке берега острова. Вдохнув полной грудью свежий воздух, что так полюбился заклинательнице, она покрепче ухватилась за сумку и пошла по давно заученной дороге. Их маленький домик находился глубоко в лесу, он был скрыт от посторонних глаз и даже согильдийцы не могли увидеть этого мини убежища. Открыв дверь, девушка выкрикнула: — Я дома! — а после бросилась в объятия родителей, что выбежали на крик. Они долго обнимались, после чего прошли на кухню, где Зереф начал первый: — Неужели соскучилась по родителям? — на этот вопрос темный маг получил тычок в бок от Мавис. По помещению раздались смешки. — Да, но приехала я не поэтому. У меня есть серьезный вопрос и ответ нельзя откладывать ни на день, — зеленоглазая и брюнет переглянулись, словно опасаясь чего—то, но отрицательно покачав головой, с облегчением выдохнули. Это действие насторожило Хартфилию и она продолжила. — Что за проклятие лежит на мне? — этот вопрос прозвучал словно ножницы, что разрезали спокойствие и умиротворение. Похоже самые страшные опасения родителей воплотились в реальность и сейчас они сидели, смотря на дочь неверящим взглядом. Словно пытаясь понять, это послышалось им или нет. Тишина давала на плечи каждого и темный маг нарушил ее первой: — Кто сказал это тебе? — он не стал уточнять что именно, все еще храня надежду, что все ему привиделось, что все это нелепая игра разума, который решил пощекотать нервишки своего обладателя. — Это не имеет значения. Ответьте. Кто проклял меня? Зачем? Что это за проклятие? И почему? — ее голос становился все тверже и громче, требовательней и упрямей. Было ясно, что без ответов девушка не уйдет. — Все это очень сложно... — прошептала Вермилион, которая все еще не верила в происходящее. На ее глаза накатились слезы и она из последних сил сдерживала их. Слабые удары колокола вновь стали появляться в сознании девушки, отчего она поморщилась. Ей нельзя снова упустить шанс узнать всю правду. Только не сейчас. — Что же сложного?! Ответьте! — она перешла на крик, звон усиливался с каждым мгновением. Ей нельзя медлить ни секунды. — Мы наложили на тебя это проклятие, — резко сказал Зереф. Хартфилия неверяще уставилась на него. До мозга еще не дошел смысл сказанных только что слов. Мавис повернулась к мужу и въелась в него взбешенным взглядом. Сейчас она была зла как никогда. Ее материнские инстинкты не позволяли делать больно своему ребенку, а сейчас ее сердце готово разорваться. — Зереф! — взбешенно прошипела женщина и бросилась на него с ударами. Темный маг терпел и ни один мускул на его лице не дрогнул, когда зеленоглазая пустила в него заклинание. Он неотрывно продолжал смотреть в глаза дочери, пытаясь прочитать в них хоть какие—то эмоции, но те были скрыты за тонким слоем льда. — Что ты сказал? — спросила она одними губами, но он с легкостью смог прочесть ее вопрос. Мавис заметила это и с криками вновь набросилась на мужа, используя заклинания более сильные. Он в свою очередь одной рукой активировал одно из своих заклятий, отчего женщину отбросило и она потеряла сознание. Хартфилия испуганно проследила за матерей и хотела бросится за ней, но мужчина схватил ее за подбородок, тем самым останавливая. — Тебе действительно нужно знать? — в его взгляде слышалась нескрываемая мольба, но девушка была настроена серьезно и ничто ее не остановит на этом пути к правде. — Да, — пусть ее голос дрогнул, все равно на то что в потаенных углах сознания, она все еще не хотела слышать правду, ей нужно было узнать ответ. Пора бы уже давно снять розовые очки и взглянуть на мир без них. — Не надо... — не бросая попыток отговорить мужа, прохрипела Вермилион. Зереф обернулся и взглянул на свою жену. Она была вся растрепанная, глаза заплаканные, губы плотно сжаты, платье разодрано, а из колена сочилась кровь. Он было двинулся к ней, но крепко сжав кулак отдернул себя. — Она должна знать. Рано или поздно это случиться, — сказал брюнет, женщина хотела еще что—то сказать, но темный маг погрузил ее в сон. После он обернулся к дочери, что взволнованно осмотрела тело матери. — С ней все хорошо, не волнуйся, — в ответ неуверенный кивок и что—то неприятное кольнуло в сердце мага. — Я все расскажу....***
...С каждым произнесенным новым словом Хартфилия жалела, что решила узнать правду. Она была слишком жестока. Девушка была еще не готова к ней. И когда рассказ отца подходил к концу, она почувствовала опустошенность. Словно что—то покину ее душу, стержень, что не давал ей сломаться до этого времени. Он с громким хрустом разломался и миллионы его осколков вонзились в сердце. Они врослись в него, становясь ледяными глыбами. Все до конца покрылось льдом, а в душе поселилась морозная пустыня. И ветер разнес по ней остатки теплого пепла, что хоть как—то грел ее до этого времени. Все вокруг потеряло смысл. Ее внутренний мир стал черно—белым, и она перестала воспринимать цвета. Девушка никак не отреагировала на то, что все стало серым. Все заполнилось множеством оттенков, но все они были однотонны. Заклинательница и не заметила как оказалась дома. Закрыв дверь, она медленно сползла по стенке вниз. Она схватила себя за волосы. Лицо исказилось, словно ей причиняли невероятно сильную боль. Блондинка хотела плакать, кричать, биться кулаками о стены, но ничего не могла. Ее слезы высохли, как и все внутри. Во рту стояла засуха. Внезапно в комнате словно исчез кислород. Стало невероятно сложно дышать. В панике девушка схватилась на воротник рубашки и оторвала верхние пуговицы. Она сжала ткань, давясь собственным кашлем. Взглядом затравленной кошки, заклинательница стала искать источник кислорода. Поднявшись на ноги, она бросилась к окну. Единственной мыслью в ее голове было: «Воздух!» Распахнув шторы и открыв окно, она высунулась головой наружу, стараясь заглотить как можно больше воздуха. Но ничего не помогало. Девушка также продолжала задыхаться. Упав на колени, заклинательница стала бить себя по груди. Но воздух не поступал в ее легкие. Вокруг все стало плыть, а она также продолжала кашлять. Ее рубашка уже давно валялась где—то на полу без пуговиц. Со временем в комнате стало темнеть, окутываясь во мрак. В испуге, Хартфилия потянулась к окну, но рука дрогнула и начала слабеть. Тело перестало слушаться, медленно оседая на пол. Кашель не прекращался, а помещение тонуло во мгле, затягивая ее с собой. Веки стали опускаться, а в голове появился все тот же звук колоколов. Единственным, что все еще ее удерживало — свет из окна. Но он был настолько слаб, что тоже начал исчезать в черном тумане. И лишь колокола она слышала. Тело полностью ослабло, и девушка упала, ударившись головой. Тонкая струйка крови стекла по виску. А рука была направлена к окну. Последней ее мыслью было: «Ненавижу.»