Журавлики

Никогда не думал, что когда-нибудь встречу человека, чья воля к жизни сможет преодолеть ужасную болезнь — рак. Это был июль. На улице ужасно жарко. Асфальт плавился под ногами, повсюду душил машинный смог. Мне девятнадцать. Я встретил её в онкобольнице два года назад, когда сам попал с опухолью между лёгкими. Было больно смотреть на слёзы матери, когда мне только поставили диагноз. Опухоль размером с мою ладонь. Жутковато, не правда ли? Пушки, химеотерапия, выпадавшие волосы, кости, обтянутые кожей, ужасные вавки во рту, из-за которых было невозможно ни есть, ни пить. Я попросту умирал. Смотрел на мир пустыми глазами. Ничего не хотел, разве что побыстрее сгинуть. Моё тело скорее напоминало анатомическую модель, нежели живое. От прежнего меня не осталось и следа. Перед врачами сидел уже не жизнерадостный и полный энергии юноша, нет. Они видели перед собой доживающего свои последние дни старика. Я уже опустил руки, но она вернула меня к жизни. Юи. Так зовут то самое чудо. — Ты совсем плох, — услышал я сквозь полубред чей-то тихий голос. К сожалению, ответить ей я не мог. Сил во мне практически не осталось. Я был попросту прикован к больничной койке. Мою жизнь поддерживала лишь глюкоза, которую мне ежедневно вводили посредством капельницы. Я едва приоткрыл веки, чтобы взглянуть на того, кто ко мне обратился. Сквозь тонкие щёлочки я мало что мог разглядеть. Единственное, что мне стало ясным с первой секунды — это была девушка в чёрной бандане, под которой она прятала свою безволосую головку. В ответ ей я лишь что-то невнятно промычал. Такой была наша первая встреча. После она проводила всё время, сидя на моей кровати. Так уж случилось, что на момент моего поступления сюда мест в мужских палатах совсем не осталось, поэтому меня положили к девушкам. Хотя в этой белой, совсем безжизненной комнате она была совсем одна. Но я её ни разу не видел, так как она всё время была на всевозможных процедурах. Постепенно я смог открывать глаза полностью, вновь принявшись пристально изучать её внешность. В итоге она оказалась высокой, очень даже красивой девушкой с бледной кожей и голубыми глазами. Сама она тоже осунулась, но с уверенностью держалась на ногах. Она выхаживала меня день за днём, всё время шутила и подбадривала. Было странно, что к ней никто не приходил. Ни друзья, ни родители… Никого рядом с ней не было, а возле меня чуть ли не каждый день крутились либо близкие, либо знакомые, либо ещё кто-нибудь. Её сила воли день за днём вселяла в меня надежду на то, что всё будет хорошо, что я выкарабкаюсь из этой бездны, что моя жизнь станет такой, какой была прежде, что я снова смогу дышать полной грудью, а моё тело наполнится силой и энергией. Еще через неделю я смог разговаривать и потихоньку начал передвигаться по палате. Не без помощи этой девушки, конечно, но я садился, гулял по тёмным коридорам, наполненным запахом лекарств и хлорки. — Сколько тебе лет? — спросила она. — Девятнадцать, а тебе? — Семнадцать. — Какой у тебя диагноз? — спросил её я. — Опухоль в правом лёгком. А у тебя? — Её голос звучал непринуждённо, на лице сверкала улыбка. — Тимома, — так же непринуждённо ответил я. — Лежала одна девочка до тебя на твоей койке с таким же диагнозом. Только поздно обнаружили эту клятую опухоль. Её так и не удалось спасти. — Она перевела взгляд на потолок, болтая ножками-спичками в воздухе. — Что, всё было настолько серьёзно? — Четвёртая стадия… метастазы… — Она перевела свой взгляд на меня. — Действительно. А что это у тебя? — Я показал пальцем на её тумбочку, что стояла у кровати. — Журавлики. Хочешь, я научу тебя делать такие? — Она протянула мне белоснежный журавлик-оригами. — С радостью. А зачем тебе их так много? — Я принял её предложение, но во мне взыграло любопытство. — Если я сделаю тысячу журавликов, то смогу вылечиться и вернуться к своим друзьям. — А почему же они тебя не навещают? — Они ничего не знают. Я сказала им, что улетаю учиться за границу. Изредка присылаю им письма. Через маму, правда, но тем не менее. Она достала из тумбочки два белых листа бумаги и, вырезав из них квадраты, дала один из них мне. Затем она начала складывать его, объясняя мне шаг за шагом. Это было весьма увлекательно. Когда у меня что-то не получалось, она брала мои руки в свои и помогала сделать всё так, как надо. Так время летело быстрее. Мы оба шли на поправку. Через месяц нам обоим была назначена операция. За два дня до операции у нас обоих на кроватях лежало по пять сотен разноцветных оригами в виде журавликов. Мы делали их всё время. Наши родители только и успевали приносить бумагу. Мне казалось, что мы были счастливы, и мы даже стали друг другу ближе, чем просто друзья. Но мне так только казалось. Ночью я проснулся от того, что из окна ужасно тянуло. Декабрь, как-никак. Я посмотрел на её кровать. Она была заправлена, а на ней лежала тысяча журавликов. Её тапочек и куртки в этой комнате не оказалось. Окно распахнуто. На улице шел снег. До нового года оставалась неделя. Я моментально собрался и выскочил за пределы больницы. Прыгнуть с первого этажа не представляло для моей жизни никакой угрозы. Я бежал по освещенным улицам ночного города, сам не зная куда. Я не представлял, где же она может быть. Просто бессмысленный бег под белоснежными хлопьями снега меж сугробов и весёлых лиц. Я так отвык от шума городских улиц, от болтовни, которая льётся отовсюду. В душе было радостно и печально одновременно. Наконец мой бег увенчался успехом. Я наткнулся на неё в тот момент, когда она стояла в сувенирной лавке, которая работает круглосуточно. Как потом выяснилось, она покупала там кольцо. — Ты совсем с ума сошла? — не сдержался я и повысил голос. — Я хотела купить тебе подарок. — Она протянула мне колечко. — Дайте мне, пожалуйста, вот это второе колечко, — обратился я к продавщице, указав на оставшееся без пары украшение. — Да, конечно. Когда она отдала его мне, мы вышли на улицу. Я остановился, она тоже остановилась и с явным вопросом в глазах посмотрела на меня. — Что-то не так? Нам нужно идти. — Она потянула меня за рукав. — Я люблю тебя... — Я прижал её к себе. Больше не мог молчать. Я действительно полюбил её. Она всё это время была рядом со мной. Всегда такая весёлая, жизнерадостная… — Я тоже люблю тебя. — Я почувствовал, как она сжала на спине мою куртку своими тоненькими пальчиками. Мы стояли посреди улицы. Похоже, на нас никто не обращал внимание. — Я хочу быть с тобой всегда. — С этими словами я надел колечко ей на безымянный палец. — Я буду с тобой, что бы ни случилось. — Она надела мне кольцо на тот же палец. Так мы дали друг другу клятву всегда быть вместе, что бы ни случилось. Настал решающий день. Нас оперировали с разницей в несколько часов. Она была первая. Когда пришла медсестра, чтобы подготовить её к операции, она попросила снять кольцо. Никогда не видел, чтобы кто-то так яростно отбивался. Она наотрез отказалась это сделать. Врачам ничего не оставалось делать, кроме как позволить ей оставить это украшение. Ей поставили капельницу, чтобы очистить организм. Затем был наркоз. — Юи, — тихо произнесла она. — Что? — переспросил я. — Мы не успели познакомиться. Меня зовут Юи, — едва слышно сказала она. — Я — Кай. — Красивое имя. Всё же будет хорошо? Я впервые увидел, как она плачет, как по ссохшимся щекам катились солёные слёзы. Она уснула. — Всё будет хорошо, — ответил ей я, поцеловав её худенькую ручку. Дальше практически ничего не помню. Это не очень-то удивительно, ведь меня тоже подготовили к извлечению опухоли из моего тела. Очнулся уже в реанимации. И первое, что мне довелось увидеть — её заплаканное лицо. Она лежала на соседней кровати и смотрела на меня. Я улыбнулся. Даже здесь мы были вместе, как и обещали. Ещё через час нас обоих перевели в палату. Наши журавлики… они лежали на полу. Вся комната была украшена шарами и фотографиями. Это сделали наши родители и друзья. — Юи, какая же ты глупая! — накинулись на неё подруги. — Откуда вы узнали? — На её глаза навернулись слёзы. Ей ведь было приятно. — Расспрашивали твою маму. Она нам всё рассказала. Вот мы и решили устроить тебе сюрприз! — схватили её за щёки парни. В тот день от слёз не сдерживался никто. Это было ни к чему. Мы наконец избавились от этой гадости, что сидела внутри нас, и потихоньку возвращались к привычной жизни.

*   *   *

— Сколько их ещё? — Ещё две сотни. Юи подавала мне журавлики. Те самые, что мы делали с ней перед нашими операциями. Сегодня, на следующий день после нашей свадьбы, мы решили украсить ими потолок в знак того, что мы победили, что мы выжили и выполнили данные нами клятвы в тот заснеженный, наполненный радостью и грустью день.