Принуждение

Темное ночное небо, усыпанное белоснежными звездами, постепенно розовело на горизонте. Поначалу нежный свет, словно легкая ткань, был абсолютно незаметен, лишь спустя пятнадцать минут горизонт будто бы светился изнутри мягким, розово-рыжим цветом. На земле лежал чистый, девственно-белый снег, правда месяц шел весенний - март. Пригород зима и не думала покидать, уж так он ей полюбился своим нежным ветром, который постоянно надо насыщать морозной прохладой, долго тающими снегами, которые зима не присыпала новыми снежинками уже около десяти дней. И пусть небо было все таким же молочно-серым, с нежным цветным обрамлением по горизонту, настроение у людей, живших в этом месте, отнюдь не было хмурым. У каждого человека были свои обязанности, которые во что бы то не стало надо выполнить до полудня. Во-первых, надо приготовить завтрак для семьи, во-вторых посетить собрание, которое устраивается в 11 часов, по случаю приезда какой-то важной шишки, и, в конце концов, подготовиться к Масленнице и ежегодной ярмарке. Но такой распорядок касался абсолютно не всех людей, чтобы я выше не написала. Ведь в каждом поселке, в каждом пригороде живут те, кому нет разницы до того что надо сделать и успеть за этот день. Детей (а это именно те о ком я говорю ) оставляли всех до единого в самом большом доме в пригороде и больше о них не вспоминали вплоть до вечера. Боятся взрослым было нечего, т.к. самые младшие находились под присмотром старушек или стариков, а еды в том доме было ваше крыши. На самом деле это был даже не жилой дом, а скорее даже что-то типа детского садика. К 10 часам утра в доме набрались все, кого хотели сбыть с рук родители (обычно это были дети 5 - 11 лет). Пока в здании стоял веселый гул, через дверь тихо зашла девятилетняя девчушка и попыталась аккуратно присесть на пол, спрятавшись за высокий шкаф, набитый всяким разным хламом. Но сделать это незаметно у нее не получилось. Как только она расположилась на холодном кафельном полу, веселый детский лепет, смешанный с непонятным гулом прекратились. Разогнав малышню, на середину комнаты, которая считалась общей столовой, вышел мальчик, за спиной которого стояло около двух-трех ребят и четырех девчонок. На вид им всем было примерно одиннадцать лет, но тем не менее они были самыми старшими и крутыми среди всей этой "малышни", за исключением бабулек и дедулек, разумеется. Паренек еще ближе приблизился к девочке и наклонился, чтобы получше рассмотреть ее. Черные лохматые волосы, слишком большая голова для хрупкого тельца, белое худое лицо, водянистые глаза, опущенные вниз, слегка розоватые губы... эту малышку нельзя было назвать красавицей, да и ничего привлекательного в ней не было. Мальчик выпрямился и специально громко, чтобы все услышали, сказал: "Да, так и есть! Это та самая дочка ведьмы, о которой мы все так наслышаны!" Затем, он повернулся к девочке: -Как же тебя зовут, ведьмочка? - он взял в руку прядь ее волос и тут же убрал ее, будто обжегся. Это действие вызвало хохот в свите забияки и сам он начал смеяться громче и нахальнее всех. -Марфа, - тихо пролепетала она, взяв в руки прядь, которую только что отбросил мальчик. -Ну и имечко у нее - раздалось откуда-то сзади, - Марфуша, э-эй Марфушечка! - ребята повторно начали смеяться. Девочка поднялась с пола и постаралась обойти компанию, но у нее не получилось. Мальчики и девочки плотным кольцом окружили Марфу и таким образом она оказалась у стены. Ребята все еще смеялись. Главный задира во весь голос заорал: -Слышали, у бабушки Прасковьи недавно все свиньи и курицы подохли, может это ведьма со своей Марфушенькой их погубить решили? - сзади послышался недовольный гул, среди которого ясно можно было услышать: - тресни ее, Матвей, пусть знает как скотину нашу трогать. - А мальчик того и добивался. Он быстро подскочил к девочке и со всего размаху треснул ее по щеке. На белом личике отразилась боль, из глаз ее посыпались искры и по нежным щекам, на одной из которых остался красный след, потекли слезы. Не услышав удовлетворенного голоса толпы, Матвей ударил Марфу в живот ногой и заломил руку. Голова девятилетней девочки безжизненно зависла над полом, ноги подкосились и в итоге она не лежала на полу только благодаря тому, что мальчик крепко держал ее за руки. Но и это не продлилось долго. Он бросил тело малышки на пол, ткнул ногой ее голову и довольный ушел в глубь толпы. Марфа поднялась, оперевшись руками о стену и позвала Матвея. Когда он подошел, то не узнал ее. Из глаз ее все так же текли слезы, из губы сочилась кровь, обе щеки были красными, а глаза яростными и беспощадными. -Да как ты смеешь прикасаться ко мне? Как ты можешь издеваться надо мной? Что ты обо мне знаешь, ровно столько сколько обо мне придумал? Мы с мамой живем только тем, что всеми силами стараемся вылечить и защитить людей, это ты... - она запнулась - мразь, никак не можешь успокоить свою жажду крови... тогда знай! Я проклинаю весь твой поганый род до конца его существования. Ты обрек всю свою семью, да и самого себя на то, что вы будете подчиняться воле неодушевленного предмета и это никогда не закончится. Пока в венах людей не перестанет течь хоть малая капля твоей крови, они будут страдать и никто им помочь не сможет! - после этих слов Марфа сделала какой-то жест из рук, нарисовала на полу кровью знак и упала на него, принося жертву своему же проклятию.