Расскажи мне свою тайну

Солнце яркими, слепящими лучами ударило по глазам прогуливающегося в саду парня, заиграв шустрыми солнечными зайчиками в свисавшей на лоб челке. Легким движением руки Гилберт закрыл от света глаза, которые часто сравнивают с самим солнцем и его золотыми отблесками. Взор был направлен вглубь сада - на роскошную белую беседку, обрамленную молочными, розовыми и золотыми узорами вперемешку с чёрными пестрыми кружевами. «Она всегда стояла здесь?» Ворон, - как часто называли его друзья - всегда занятый работой и опекой над близкими, никогда не замечавший этой красоты, которая, казалось, окружала его со всех сторон, был приятно удивлён, детально рассматривая декорации сада. Он с детства не привык к подобному роду комфорта, так как приходилось довольствоваться тем, что предлагает улица. Что касается Винса, то он, по мнению Гила, приспособился к такой жизни довольно быстро. Ему нравилась эта работа, он был вполне доволен коллективом и совместными заданиями. Но, смотря на брата, Гилберт понимал, что во многом заблуждается на его счёт. Винсент умело скрывал собственные обиды глубоко в себе, запирая их на прочные замки, никому не доверяя ключи от них. За постоянной улыбкой - искренней или нет - скрывается сильная боль, разъедающая его изнутри, готовая выпустить наружу эмоции и раскрыть сокровенные тайны. В его, обычно ничего не выражавших глазах очень редко, лишь на долю секунды проскакивали намеки на грусть. Нет. Это не грусть. Это самый настоящий страх. Гилберт знал, что мало понимает брата, но то, что Винс боится доверять, он понимал прекрасно. В какой момент жизни Винсент понял, что проще положиться лишь на самого себя,  скрыв любые эмоции от посторонних глаз, Гил не знал. Но он уверен - младший брат несёт в себе бушующий с неистовой силой ураган обид, эмоций, страха, который в любой момент может обрушиться на него, причинив боль другим и ещё большую боль себе. Но чтобы не предпринимал ворон, он никогда не мог прорваться сквозь замки в сердце Винса, не мог высвободить его тайны, выслушать их и тем самым принести покой в его истерзанную за многие годы  душу. Брат не позволял это сделать. Солнечный день перестал казаться таким теплым, а уютный сад перестал казаться таким красивым, как раньше. Волнение никогда не покидало Гила, но, обострившись, накалило нервы до предела и парня прошибла первая волна страха. Как, быть может, тяжело Винсу справляться со всем в одиночестве. Как он может так легко и непринужденно улыбаться, смотря в глаза, и ничем себя не выдавать? Мысли пошли кругом. Гилберт схватился за грудную клетку, с силой оттянув рубашку: лёгкие горели, в то время как сердце прошибало и обжигало холодом. «Почему же он просто не может довериться?...» Чья-то тёплая рука, коснувшаяся плеча парня, прогнала больные мысли, оставив в душе чувство пустоты, а на лице выражение непонимания. Винсент смотрел в глаза брату с нескрываемой тревогой и беспокойством. Его глаза снова отражали страх. Гил отступил на шаг, чтобы привести свою голову в порядок, но не переставал в упор смотреть на брата все тем же непонимающим взглядом. - С тобой все хорошо?.... Одно мгновение. Сильные руки ворона легли на спину светловолосого, привлекая к себе, а голова легла на плече. Руки его дрожали, но даже сквозь дрожь он почувствовал крепкие - как в крепкие - объятия младшего брата. Спокойствие вновь вернулось и прояснило сознание. Гил поднял лицо и отстранился от все еще взволнованного Найтрея. - Винс, я хочу знать все, что происходит у тебя на душе, - выдержав  паузу, парень продолжил, - Я хочу помочь. Впервые за многие годы, Гил увидел обнаженную ласку и любовь во взгляде брата. Искреннюю, неподдельную, самую сильную - братскую любовь. - Ты узнаешь всё, когда придёт время. Я обещаю. Он увидел улыбку на лице Винса. Это была другая, отличающаяся от всех предыдущих, улыбка. Она была искренней. Она была настоящей.