Один верный способ убрать неловкость

Ким Джиу ужасно волнуется. Ким Джиу всего через час предстоит сниматься в своём собственном клипе по её сольной песне, где она — она одна! — будет прекрасной в своей главной роли. А дополнительным поводом для волнения служит то небольшое обстоятельство, что клип будет совсем не об абстрактной влюблённости. Напротив, её клип, к которому уже написан сценарий и подобран реквизит к локациям, будет снят о её влюблённости в другого члена группы. Совсем, совсем не в мальчика, что было бы для индустрии привычным, пусть и всё равно порядком рискованным — она же едва совершеннолетняя! — а в девочку. Такую же девочку, как она сама — в Ха Суён. В Ив. Чу в клипе влюбляется в Ив и не может этому противостоять — да и не хочет. Как, по правде сказать, и в реальной жизни. Ха Суён хорошо об этом осведомлена. И, как и в клипе, никак не реагирует, за исключением очень редких, но таких метких дразнилок, от которых Джиу становится тепло, и она чувствует, как становится влажной там, где приличной девочке совсем не полагается. Порой, правда, Суён заигрывается и влажно становится совсем не слегка. Тогда Джиу краснеет и, если она в общежитии, идёт в душ. А вот если Суён заходит слишком далеко — тогда Джиу остаётся только краснеть и поменьше двигаться. И сейчас Суён, судя по её взгляду, готова перейти в её ипостась Ив. Ив-сердцеедка, как хотелось бы её прозвать скромняжке-Чу, но сейчас Джиу слишком волнуется из-за съёмок — слишком для того, чтобы волноваться из-за проделок Ха Суён. И первой, как назло, по плану надо снимать сцену, где они — Чу и Ив — вместе. Вместе празднуют Рождество, вместе проводят время... Вместе — или, если совсем уж уточнять — друг друга угощают фруктами. Ив лишь смеется, а вот Чу заливается краской до кончиков ушей и совсем не знает, как будет в этом сниматься. Джиу в панике. Джиу затравленно оглядывается на постепенно собирающийся штат операторов, осветителей, звукотехников и остальных работников, снова краснеет до самых корней волос и тонким голосом пискнув, куда же это она, убегает в туалет. Хотя бы умыться — а макияж всё равно ещё не сделали. Чу уже так близка к истерике, что совсем не замечает, как в просторный туалет на студии, дверь в который она забыла закрыть, заходит Ив. Джиу на раздавшийся щелчок замка поднимает от раковины голову, смотрит в зеркало и видит за своей спиной насмешливый взгляд той, в чьи глаза хотелось бы сейчас смотреть меньше всего на свете — и гораздо больше, чем хотелось бы жить дальше. В глазах Суён пляшут бесы. Джиу до боли стискивает пальцами раковину. Сама Джиу, понимая, что Ив зашла сюда совсем не просто так, сжимается. По спине пробегает целый ворох мурашек, заставляя её передёрнуть плечами. А дальше на них опускаются кажущиеся хрупкими и тонкими сильные и властные руки Суён. Касания Ив обжигают. А она лишь улыбается — и, прижимая давлением рук Чу к раковине, ведёт ладони вниз, пересчитывая каждую косточку, каждую впадинку, останавливаясь лишь на поясе. Джиу и сама не понимает, как оказывается вовлечённой в очередную игру Суён. Ощущать себя игрушкой в чужих руках было бы неприятным — если бы только это не была Она. Ив неожиданно жарко прижимается к спине Чу, охватывая её руками. Горячий шёпот вырывающимся дыханием совсем близко к уху обжигает: — Моя маленькая Чу волнуется, правда? Джиу шумно сглатывает. — Давай я тебе помогу справиться с волнением, моя сладкая Джиу. Последнее, что хорошо помнит Чу — это то, как Ив практически отдирает её от раковины и упирает спиной в холодную стену. Дальше Ив простым, ненаигранным движением прижимается к ней вплотную и, привстав на носочки, скользнув по её телу своим, запрокинув ей рукой голову, целует в губы сверху вниз. У Чу перехватывает дыхание. Ив и раньше её целовала — пусть и считанные разы, но никогда ещё это не было так горячо. Впрочем, Ив совсем не собирается останавливаться. Своей левой рукой она таким же простым, словно привычным, движением, касается бедра Чу и ведёт ладонь вверх, пока не достигает ягодицы. Джиу чувствует, как сжимается ладонь Ив. Чу хочется закричать, но нет ни сил, ни желания. Желание у неё сейчас одно — чтобы Ив не прекращала эту игру, где ей отведена роль марионетки. Сбившееся дыхание Чу ловит сама Ив, почти вплотную прижавшаяся к ней лицом, внимательно глядящая ей в глаза. — У нас ведь есть несколько минут на то, чтобы собраться перед съёмками, ты так не считаешь, малышка Джиу? Ив горячо шепчет, в то же время пальцами левой руки поддевая резинку трусиков Чу, а правую прижимая к её рту. Чу даже не успевает понять, когда рука Суён оказывается под тканью трусиков, потому что всю её сводит от накатывающих горячих волн по всему телу. — Ты же не будешь кричать, правда? Побудь хорошей девочкой, Чу. А хорошие девочки не повышают голоса. Джиу кажется, что будь у неё желание что-то ответить — она бы не смогла, даже дышать получается с трудом. А потом на сведённое от напряжения горло опускается ладонь Ив. Через секунду Суён достигает своей цели под юбкой Чу. От прикосновений к клитору Чу хрипло выдыхает и непроизвольно пытается согнуться. Но Ив удерживает руку на её шее, вжимает обратно в стену, и Чу словно каменеет, так сильно напрягается всё её тело. Суён лишь усмехается и, проведя ладонью вниз, вводит свои пальцы внутрь. Чу кажется, что прямо сейчас она сгорит от желания, от прикосновений, от дикого, животного возбуждения. Она царапает ногтями гладкую плитку за своей спиной, но больше ничего сделать не может. Только слегка раздвинуть ноги в ответ на бесстыдные и лишающие воли касания. Ив, кажется, только этого и ожидала, чтобы ускорить движения ладони вверх и вниз, иногда касаясь пальцами входа во влагалище и слегка проникая внутрь. Чу хватает совсем ненадолго. Через какие-то мгновения, показавшиеся ей тысячелетием, по её телу пробегают одна за другой волны наслаждения, сотрясая её, кровь словно закипает, а челюсти сжимаются так, что сустав слегка хрустит, на что ей сейчас совершенно наплевать. Суён убирает руку, всю влажную от Чу, и облизывает пальцы. — Моя маленькая Чу такая лакомая, — шепчет она. А потом целует её. Джиу чувствует свой вкус на губах Ив и просто не может себе представить, что ей делать дальше. Дурман постепенно отпускает голову, и Чу заливается краской от смущения. Ив делает два шага в сторону. Небрежно поправляет сбившуюся одежду и споласкивает в раковине руку. — Приводи себя в порядок, сладкая. И пойдём снимать самый-самый лучший клип на свете. Чу медленно сползает вниз по стене под щелчок дверного замка.