Эта точно последняя

В мёртвой тишине комнаты разносится тихий, но различимый щелчок зажигалки. Чон подносит десятую за день сигарету из пачки «Marlboro» к сухим губам и затягивает. Едкий дым разносится по телу, убивая оставшиеся живые клетки. Парень выдыхает серый дым, который растворяется в тишине комнаты. В помещение совсем не попадает солнечный свет, плотная ткань чёрных штор не пропускает ни один солнечный луч. Единственный источник света в комнате — тлеющий кончик сигареты. Глаза Чонгука давно привыкли к полутьме, да и парню так удобнее.    Чон опирается спиной об изголовье кровати, а тело лежит на мятой грязной простыне и скомканным рядом одеялом. Прямо на кровати стоит заполненная окурками донельзя пепельница. Чонгук даже не знает, сколько сигарет он выкурил за это время. Чонгук даже не знает, сколько он здесь. Время летит незаметно, когда твой телефон лежит экраном вниз в другом конце комнаты. Было бы неплохо встать и посмотреть, сколько парень лежит здесь. Сутки? Может двое. Сложно понять какое время суток даже сейчас. Часы в комнате давно встали на 8:56.    Всё, что сделал Чонгук за последние пару суток — выкурил около трёх пачек «Marlboro». Говорят, счастливые люди не курят. Чтож, если не счастье, то лёгкие заполненные никотином, который рано или поздно сожрёт тебя изнутри. Чон даже и не думал шевелиться, разве что протянуть руку за новой сигаретой и зажечь пламя.        Чонгук знает, что каждая порция никотина приближает его к смерти. «Эта точно последняя» — думает Чонгук, но лишь потому, что верит в то, что умрёт.    Парень делает очередную затяжку. По горлу проходится жгучий горьковатый табачный дым. Парень выпускает дым из лёгких и наблюдает за прозрачным испаряющимся облаком смерти.    Звук поворачивающегося ключа в скважине заставил парня напрячь слух. Замок щёлкает, но на этот раз изнутри. Короткие неуверенные шаги разносятся по квартире. Из-за угла показывается до боли знакомая фигура, но в сердце почему-то ничего не ёкает и не заставляет поднять грустный взгляд на тень. Гук по-прежнему продолжает пялиться в стену напротив кровати.    — Чонгук…    -… — абсолютно никакой реакции. Нет, Чон не строит из себя обиженного и не игнорирует незваного гостя, просто не хочется сталкиваться взглядом с этими паршивыми глазами, которые уже однозначно полны «слёз сожаления».   — Чонгук, пожалуйста. Я прошу, не игнорируй меня, — доносится голос из темноты. Вот только и думать не надо — кто это. Всё и так ясно. Голос парня чуть дрожал.    — Ого! Ты здесь! — Гук впервые за несколько дней произносит пару слов. Голосовые связки напрягаются и не поддаются. Голос прокуренный и охрипший до невозможности.    — Прости. Это правда все, что я могу сказать тебе. Я прошу тебя простить меня. Я был просто зависим.    — Зависим? От меня? — Чон усмехается и закусывает нижнюю губу. Проходит несколько секунд и по подбородку начинает стекать струйка тёмной вишнёвой крови. Чон снова затягивает и наконец смотрит на парня.    Всё такой же, каким и был. Всё те же лживые глаза. Те же длинные пальцы на руках, та же бледная до ужаса кожа и синие вены. Лицо Юнги, точно так же, как и лицо Чонгука не выражает никаких эмоций. Вот только различие в том, что Мин их скрывает, а Гук не может показать эмоции, которых нет. Кроме разве что отвращения.    В помещении вновь тишина. Только нервные едва слышные вдохи Юнги прерывает раздумья Гука.    — Ты пришёл сюда только чтобы сказать, что был зависим от меня? Это всё?    Мин осторожно кивает головой в ответ. Взгляд парня скачет по комнате и не знает за что зацепиться. Страшно смотреть в глаза Чону. Стыдно смотреть в глаза, которые когда-то «любил» и сравнивал с горячим шоколадом.    — Всё это… Всё это правда было лишь игрой? Тебе действительно интересны только мои деньги и член?    Гук смотрит прямо в глаза Юнги. Тот мнётся пару секунд, но все же уверенно отвечает.    — Да. И я боюсь, тебе придётся смириться с этим. Да, я действительно шлюха. Да, я врал тебе. Да, я не испытывал к тебе ничего. Да, я нагло играл с твоими чувствами. Сейчас я нашёл себе человека лучше, чем ты. Такая вот я мразь. Уж извини.    Гук лишь издаёт лёгкий смешок и затягивает новую порцию яда в лёгкие. Больно понимать, что человек, который когда-то  говорил, что любит тебя, теперь стоит перед тобой и подтверждает все твои мысли. Единственный человек, с которым Чон хотел бы разделить всю жизнь. Побывать в каждом уголке света, целовать каждый день и желать сладких снов, укрывать, когда холодно и крепко обнимать. Смотреть с любовью в глаза, наполненные ответными чувствами.    — Ты хороший артист.    — Знаю. Не в первый раз играю.    Это не тот парень в которого влюбился Гук. Это не тот сладкий Мин Юнги. Это не он. Жизнь не могла сделать с ним это снова. Внутри все мешается и хочется просто застрелиться сейчас. К парню, который стоит в дверном проёме, Чонгук испытывает только ненависть и отвращение. Все люди мрази. Не стоило верить.    — А твой новый «папочка» целует тебя так же нежно, как я? — вдруг выдаёт Чон.    Мин теряется от такого вопроса.    — А обнимает, также крепко? А спокойной ночи желает? А целует в лобик с утра после того, как трахает тебя всю ночь напролёт?    Юнги весь сжался. Вопросы ставили в ступор. Не хотелось отвечать.    — Хах, так я и думал, — Гук отводит взгляд к стенке и бросает недокуренную наполовину сигарету в пепельницу, не потушив ту.    Чон приподнимается с кровати и встаёт на пол. Юнги делает шаг назад и испуганно смотрит на парня. Гук подходит совсем близко, вплотную.    — А трахает он тебя так же хорошо? — шепчет Чон.    — От тебя воняет сигаретами. Отойди.    — Раньше ты обожал этот запах. Говорил, что это… Возбуждает тебя?    — Я врал, ты знаешь это, — Юнги делает шаг назад и упирается спиной в стенку.    — Сомневаюсь, что здесь ты смог бы соврать мне, — Чонгук усмехается и заводит руки за спину парня, прижимая того к себе.    — Я не принадлежу тебе больше. Прекрати.    — Ну же. Не ломайся. Это наш последний секс. Должен же я в своей жизни осознанно трахнуть самую настоящую шлюху.    Мин пытается вырваться или наступить Чону на ногу. Юнги брыкается, пока не понимает, что Чон стянул с него половину одежды.    Чонгук хватает парня и несёт к кровати. Испачканный пеплом матрас прогибается по двумя молодыми людьми. Гук даже не пытается сделать Юнги приятно. Он всегда начинал с прелюдий. Чон кусал Мина, целовал, ласкал, но сейчас просто хотелось просто засадить ему так глубоко, чтобы тот застонал, как последняя сука.    Гук срывает остатки одежды с парня и расстёгивает свои джинсы. Чон входит резко и без подготовки.    — Прошло всего пару дней, а вы с этим чмошником уже успели потрахаться, — Чонгук толкается резко и во всю длину.    — Ты… Ты был з-здесь почти неделю, идиот, — Мин прикрывает глаза и цепляется за простынь ногтями.    — Тебя даже трахать после этого противно. Каждый толчок Гука грубый и наполненный ненавистью. Оказывается можно заниматься сексом не из любви, а из обратных чувств. Юнги нехотя стонет и старается обхватить худыми ножками крепкий торс Чонгука. Чону это определённо не нравится и тот переворачивает Юнги в коленно-локтевую.    Проходит время и Чон чувствует скорую разрядку. Парень прогибается в спине и кончает внутрь. Мин изливается следом прямо на простынь.    — Это был худший секс в моей жизни, — осуждающе говорит Чонгук, застёгивая джинсы.    — Каждый мой секс с тобой был худшим, — цедит Юнги сквозь зубы и на ощупь ищет свои боксёры.    Гук молча наблюдает за ним несколько секунд, после чего подходит к небольшой прикроватной тумбочке и что-то достаёт.     — Знаешь, ты настоящая шлюха, и я не хочу, чтобы кто-то страдал из-за тебя. Не хочу, чтобы кто-то ещё повёлся на «я останусь с тобой навсегда». У меня ещё есть что-то на месте сердца, в отличии от тебя, ублюдок.    — Ну да, я такой. И что ты с этим сделаешь? Просто смирись, Чонгук-и, я не твой Мин-давай-обниматься-и-целоваться-Юнги. Я шлюха. Ты не сможешь оградить меня от всех людей в мире.    — Могу.    Дуло пистолета смотрит прямо в черепную коробку Юнги. На лице Чонгука ни одной эмоции. Он убивает не своего мальчика, он убивает шлюху и подделку, которая испортит мир.    — Стой! Чонгук! Это же я, твой Юнги. Мы снова можем быть вместе!    — Ты не Юнги. Ты просто шлюха и обманщик. Ты сломал мою жизнь, ты сломал меня. Будет лучше, если я сделаю это. Я действительно тебя любил. Любил всем сердцем.    — Я ведь не смогу переубедить тебя, да? Когда я вступил в эту жизнь, я знал, что все закончится именно так - в каком- нибудь подвале или грязной хате Прощай, Чон Чонгук. Я ненавижу тебя.    — Прощай, Мин Юнги. Я люблю тебя.    Оглушительный выстрел и голое тело молодого парня камнем падает на кровать. Кровь пачкает серые от пепла простыни. Пустой взгляд застыл на аккуратном лице.    Чонгук медленно подходит к пепельнице, достаёт недокуренную сигарету и впускает дым в лёгкие, наслаждаясь горечью.    — Эта точно последняя.    Пуля пробивает череп насквозь, оставляя на стене капли алой крови, а бездыханное тело Чонгука падает рядом с Юнги на грязные от пепла и, теперь уже, крови простыни.