Всё позади

Над Диканькой уже несколько часов сгущались ночные тучи, не давая пробиться даже слабым лучам луны. Сверкали молнии, изредка раздавались раскаты грома, из-за чего с верхушек деревьев стаями срывались вороны. Над поместьем Данишевских бушевал настоящий ураган, который, казалось, вот-вот разрушит всё до последнего камешка. Из леса вышли Бомгарт и Вакула с Василиной. За ними, спотыкаясь, волочился Тесак. Писарь едва стоял на ногах — сказывалось количество выпитого. Не мудрено, что юноша уничтожил почти все запасы алкоголя в шинке, ведь он дрожал будто от горячки из-за мыслей о Бинхе. Тесак боялся за полицмейстера, предчувствовал неладное, и поэтому, несмотря на запреты, всё же решился отправиться к поместью Данишевских вместе с остальными. На душе было неспокойно, а сердце и вовсе ушло куда-то в пятки. Идти было всё труднее с каждым шагом, а плохие мысли так и лезли в голову. Не зря ведь Александр Христофорович не взял Тесака с собой, знал, что того первым убьют. Поэтому и соврал, что не доверяет, поэтому велел остаться. А сам он как же? Всадник ведь явно кто-то из Данишевских, здесь уже и любому мальцу ясно. Придя к поместью, Тесак огляделся по сторонам. Всё вокруг было окутано полумраком, среди которой было трудно что-либо разглядеть. — Ну, что ж, господа, — начал Бомгарт, но вспомнил о Василине, — вернее, господа и наша маленькая дама… с полной уверенностью, могу сказать, что здесь нет трупов, а значит, никто не пострадал… Внезапно из поместья раздался душераздирающий крик. Он длился несколько секунд и Тесак не смог не узнать голос Бинха. Тело пробило мелкой дрожью, а на глаза навернулись слёзы. Юноша ринулся ко входу: — Там Александр Христофорович!.. Ему нужна помощь!.. — Стой, куда собрался!..– его схватил Вакула, — Ты едва на ногах стоишь, дурак! Тебя там первым же убьют!.. — Я пойду, — подала голос Василина, — а вам лучше здесь остаться. — Ну, уж нет, не пущу! Видит Господь, не пущу, доню!.. — Я справлюсь, тять. Пожалуйста, пригляди за Тесаком. После этих слов девочка скрылась за дверями поместья, не дав отцу произнести и слова. Вакула пытался самостоятельно открыть двери, но они не поддавались, и кузнец сел на ступеньки, обратив взор к небу. Бомгарт достал флягу и сделал глоток, после чего прочистил горло и сказал: — Полагаю, нам не стоит вмешиваться… Тесак обречённо посмотрел на доктора, и опустился на ступеньки. — Надеюсь, Александр Христофорович жив, — юноша накрыл голову руками, — какой же я дурак… нужно было с ним идти… он ведь как дитя малое… нельзя его одного оставлять… — Да полно тебе, Тесак, — произнёс Вакула, — Александр Христофорович глава полиции, как никак. Уж он так точно может справиться сам… Раздался очередной раскат грома, что заставил Тесака вздрогнуть. С неба огромными холодными каплями полил дождь. Ветер разносил над землёй листья, то поднимая в самую высь, то смешивая с пожелтевшей травой и грязью. Голые ветви деревьев казались монстрами, что окружили поместье и всё выжидали момента напасть. Спустя несколько минут дождь закончился, а двери поместья внезапно распахнулись и вышла Василина. Тесак мигом подскочил и бросился к девочке: — Василина, что п-произошло?.. — Всё кончено, теперь все в безопасности…– улыбнулась девочка. Тесак, чуть не упав несколько раз, ринулся внутрь. — Александр Христофорович!..– увидев сидящего у стены Бинха, юноша мигом бросился к нему, — Александр Христофорович… что с вами?.. Эт-то… к-кровь, что ли?.. Юноша рухнул на колени перед полицмейстером, крепко обняв его: — Александр Христофорович… Сашенька… я так волновался… ты… ты цел?.. — Рука…– прошипел Бинх, приоткрыв глаза. Тесак взглянул на окровавленную рану на руке Александра Христофоровича. — Господи… кто же тебя так… Сняв с себя шарф, юноша перемотал им руку Бинха, а затем помог ему подняться. Полицмейстер тихо выл от боли, сцепив зубы. — Гоголь и Елизавета Андреевна… проведи их в чувство… Тесак кивнул и принялся приводить в сознание Николая Васильевича и Данишевскую. — Эх… какой пассаж, господа! — раздались хлопки ладоней и голос Гуро, который спустя мгновение вышел из-за лестницы. От такого Бинх опешил: — Вы… вы всё это время вот так спокойно стояли и смотрели?!.. — Ну, почему же… я думал, анализировал, наблюдал…– Гуро подошёл к лежащей на полу Марии, которая тщетно пыталась снять обруч с шеи, и поставил ногу ей на спину, сковав колдунье движения. — А вы, милочка, поедете со мной в столицу. Уж там мы найдём на вас управу. — Что же вы за человек такой?.. Ни чести, ни совести… — Сделаю вид, что не слышал этого. Но должен признать, вы мне помогли. И за это я могу вас щедро отблагодарить. У меня большие связи в столице, я могу сделать вас обер-полицмейстером. Только подумайте, Александр Христофорович. Вы вернётесь в Петербург, начнёте жизнь с чистого листа, более того, вы станете одним из самых влиятельных людей страны… Взгляд Бинха пал на саблю, лежавшую рядом. — Но-но-но, господин полицмейстер. Не советую этого делать, — Гуро достал револьвер, — у меня здесь ещё осталась одна пуля и я не хочу тратить её на вас. — Я…– перебил Бинх, — не хочу иметь ничего общего… с вами… убирайтесь отсюда… если ещё хоть раз вы окажетесь в Диканьке — даю слово, я вас убью. Рука не дрогнет, будьте уверены… — Ну, собственно, я так и предполагал, — со вздохом произнёс Гуро, — ну, что ж, валяйте. Продолжайте влачить своё жалкое существование в этой богом забытой деревушке, носитесь со своими комплексами, страхами, но… позвольте дать вам один единственный совет. На прощание. Гуро пристально посмотрел в глаза Бинха и произнёс, выделяя каждое слово: — Не дай вам бог когда-нибудь встать на моём пути. После этих слов Яков Петрович поспешил удалиться вместе с Марией. Тем временем, в себя пришли Гоголь и Елизавета. Позже к ним присоединились Алексей с Оксаной, что чудом выжили после изгнания Всадника. Спустя несколько минут все вышли на улицу, пытаясь осмыслить произошедшее. Доктор Бомгарт смог остановить кровь, струившуюся из раны Бинха, и даже нашёл какое-то обезболивающее, которое полицмейстер впоследствии и принял. — Вот и всё, дамы и господа. Надеюсь, вы понимаете, что всё, что вы здесь видели — совершенно секретно и разглашению не подлежит. А за нарушение сами знаете, что будет. Ну, что ж, скорейшего выздоровления раненым и хвала Всевышнему за то, что обошлось без погибших. Гуро окинул взглядом стоящих у поместья, и продолжил, переведя взор на Гоголя, крепко держащего за руку Оксану: — Николай Васильевич, полагаю, вы никогда не забудете эти чудные вечера… на хуторе близ Диканьки. Ответом Гуро было лишь молчание. — До встречи в Петербурге, — небрежно бросил Яков Петрович и скрылся в экипаже, что поспешно исчез в ночной тьме. — Теперь мы будем неразлучны, сокол мой, — улыбнулась Оксана и обняла Николая, — теперь-то я живая. — Я заберу тебя в Петербург, — Гоголь поцеловал её в лоб, — ты будешь счастлива, обещаю… — Что ж, раз всё так удачно завершилось, то завтра просим всех прийти на празднование, в нашем доме всем рады и места хватит для каждого, правда ведь, дорогая? — Алексей приобнял Лизу и улыбнулся. — Да, к тому же, повод весьма и весьма значимый, — с теплотой в голосе произнесла Данишевская. — Знаете, уж лучше, вы к нам, — засмеялся Бинх, — на главную площадь. Всё же, как-никак, всю Диканьку спасли, а значит и праздновать полагается всем селом. Тесак на такие слова Бинха лишь мягко улыбнулся и сильнее прижал Александра к себе: — Руку для начала вылечите, господин Бинх, а затем празднуйте, — юноша поцеловал полицмейстера в макушку. — Да, вот здесь я соглашусь с Тесаком, — поправил очки Бомгарт, — вам необходимо сейчас же зашить рану, так что, пойдёмте. — До завтра, господа, — произнёс Алексей, — ждите на главной площади, мы обязательно присоединимся к празднованию. На следующий день было самое настоящее народное гуляние. Все веселились, радовались жизни и вокруг царила тёплая атмосфера. До самого вечера не утихали песни и смех, а с первыми звёздами все разошлись по домам. — Саш…– Тесак прижал Бинха к себе и поцеловал в шею, убрав непослушные, малость поседевшие пряди, — я люблю тебя… Полицмейстер принялся рассматривать свою перебинтованную руку: — Надо же… а могло быть хуже… Тесак аккуратно взял ладонь Бинха в свою, и произнёс: — Ты жив, и это главное. Я очень тебя люблю… я так волновался… там, у поместья… а когда услышал твой крик… — Мне было очень больно… это был ад, мне казалось, что в руку вонзили раскалённое железо… — Тише, теперь всё позади… а насчёт боли… она скоро пройдёт, не волнуйся… Бинх посмотрел на юношу и улыбнулся, проведя здоровой ладонью по его щеке: — Ты такой хороший… Тесак подхватил полицмейстера на руки и аккуратно положил на кровать, снимая одежду с него и с себя самого. Затем навис над Александром, пристально глядя в горящие желанием изумрудные глаза. Юноша поцеловал его в губы, легонько покусывая их, и вскоре перешёл на шею и ключицы, оставляя на них багровые отметины. Из груди Бинха вырывались стоны, которые служили для писаря знаком того, что он всё делает правильно. По телу Александра бежали мурашки при малейшем прикосновении Тесака. — Я люблю тебя, Сашенька…– Митя прикусил мочку уха полицмейстера и провёл ладонью по внутренней стороне его бедра. Бинх вздрогнул и выгнулся, сладостно застонав. Сердце билось в жарком припадке, кислорода, по ощущениям, становилось в обрез, от чего дыхание сбивалось. Чувства внизу живота сменялись то щекотливым порханием бабочек, то тянущим тугим узлом. В комнате становилось жарко, а скрип кровати заглушался стонами, полными любви и удовлетворения. Движения Тесака были уверенными и размеренными, он прижимал Бинха к себе, изредка закрывая ему рот рукой, дабы своими стонами Александр не поднял на уши всю Диканьку. Придя к долгожданной разрядке, юноша обессиленно рухнул рядом с полицмейстером, который всё ещё витал где-то в мягких облаках. Оба тяжело дышали, и чувствовали, как ноет каждая клеточка тела, но были счастливы. Сердце каждого словно пробивало грудь, а на душе было легко, как никогда. Тесак сгрёб Бинха в охапку и прижал к груди. — Как хорошо, что всё позади… все убийства… всадники… экзорцисты…– тихо сказал Александр, проваливаясь в такой нужный ему сон. Митя поцеловал полицмейстера в лоб и укрыл их обоих одеялом, после чего и сам отдался безмятежному сну, где все проблемы, как и в реальности, остались позади.