Чистая сталь

      Марис стоял и задумчиво вертел в руках упаковку с «подарком», размышляя, вышвырнуть ли его сразу в мусорное ведро или подождать Шаррата. Показать и поинтересоваться, что это, собственно, значит. Потому что если сам «подарок», принесенный курьером в аккуратно запечатанной коробке без малейших опознавательных знаков, вопросов не вызывал, то вот приложенная к нему записка...       Вздохнув, Марис бросил глухо стукнувшую упаковку на стол, чуть не сшибив посуду.       Записка, на самом деле, тоже вопросов не вызывала, если так подумать. И предъявлять Шаррату хоть какие-то претензии он не имел никакого права. Нет, у него было право принимать решения в этом доме, но в подобной ситуации он мог решать только одно: утаить случившееся, вернуться к недоделанному ужину и уладить возможные проблемы самому или все-таки поделиться, обдумав их вдвоем. И, видят боги Леса, он бы предпочел первый вариант. Но тот мог обернуться неприятностями в самый неподходящий момент.       Что ж... Марис знал, на что шел, когда затевал все это.       А ведь начало больше напоминало анекдот о слишком настырном фанате. Марис и был этим фанатом, и только он один знал, чего ему стоило раздобыть форму техника «Черного дротика», а после — пролезть в ней мимо охраны, оказавшись на поле ровно в тот момент, когда репортеры активно фотографировали болид победителя, самого гонщика и выстроившуюся рядом с ним команду поддержки. И как-то не сразу до всех дошло, что в команде полагается быть семерым, а не восьмерым, и что одна светлоэльфийская рожа — лишняя... Марис к тому моменту получил то, о чем мечтал — фото, и даже не возражал, когда встрепенувшаяся наконец охрана повела его к выходу.       Ледяные мурашки побежали по спине, когда на плечо легла рука Шаррата, и он, улыбаясь, предложил поехать отмечать с ними, раз уж в команде пополнение. От белозубой улыбки на черном лице дроу подкашивались ноги, но... Марис согласился, причем весьма нахально. Как хватило смелости — сам не понял, как оказался после в баре, дорогом, как не всякий ресторан — тоже. Шутка затянулась настолько, что с утра, проснувшись с дикой головной болью, он даже не удивился, обнаружив себя в незнакомом гостиничном номере, залитую кровью подушку рядом и мирно спящего на ней Шаррата с изрядно разбитой рожей. Только отметил приятную усталость в теле, единственный намек на ночь, которой, к сожалению, совершенно не помнил. И когда Шаррат распахнул глаза, стоило шевельнуться, не нашел ничего лучше, чем предложить повторить на трезвую голову.       Нахальством, кажется, и зацепил. Потому что мало кто, обнаружив себя в постели с дроу, не предпочел бы тактическое отступление, полное радости за каким-то чудом уцелевшую шкуру. Особенно, если этим дроу был самый отчаянный профессиональный гонщик, о котором легенд ходило больше, чем о половине его коллег разом. Особенно, если ты каким-то образом умудрился набить ему морду.       Это тоже зацепило, Марис понял, когда узнал Шаррата получше.       С дроу вообще предпочитали не связываться. Светлые-то эльфы себе на уме, и, оскорбив их, никогда не угадаешь, откуда и как последует месть. На их темных сородичах и вовсе был слишком тонкий налет цивилизованности, в любой момент готовый испариться, а под ним таилась холодная матовая сталь, которую ни один дроу не постеснялся бы всадить обидчику в горло. Или по-тихому, в спину, как любили в их подземельях.       Именно поэтому дроу были завсегдатаями в тех местах, где могли дать выход своей агрессии и потребности в адреналине. Подпольные бои и магические дуэли, и все остальное, подобное этому... Гонки были, пожалуй, одним из немногих легальных выходов. Любительские в Сольване как раз не так давно легализовали, построив под них специальные треки, а что касалось профессиональных — для них нашли целый мир, Талос, состоящий из безжизненных острозубых гор и таких же бесплодных каменистых пустынь. Маги развернулись там на полную, строя трассы на любые вкусы. Ничто не мешало показать скорость болидов и быстроту реакции их пилотов.       Шаррат был одним из лучших. Самым сумасшедшим, как думалось Марису. Порой Шаррат проворачивал такие трюки, что, казалось, ему не выжить, но каждый раз мнимое безумие оказывалась идеально точным расчетом. Он ходил по грани — и обожал делать это в любой ситуации. И Марис стал для него еще одной такой гранью.       — Вечера, — тихо шелестнуло сзади.       Марис кивнул, обернувшись. Это не было приветствием — скорее просто вежливым «Я здесь», чтобы не сработали вбитые смертельными интригами в кровь множества поколений рефлексы. Те самые, из-за которых Марис никогда не приближался к Шаррату со спины без предупреждения.       Сейчас Шаррат стоял на пороге кухни и с интересом рассматривал лежащий среди мисок и вымытых овощей «подарок». Наконец он перевел взгляд на Мариса, приподняв рассеченную шрамом бровь. Уголок рта тоже приподнялся в предвкушающей ухмылке.       — Доставили с час назад. Вместе с этим, — Марис кинул ему записку, задумчиво глядя, как изменилось лицо Шаррата, стоило вчитался в ровные строки.       Предвкушение исчезло, уступив место сосредоточенности. Ну да, читать подобное явно было не так весело, как представлять, зачем им может пригодиться здоровенный, в две ладони длиной и килограмма два весом член из цельной стали. По крайней мере, надпись на упаковке гласила именно так: сталь и только сталь.       — Что-то еще было? — дочитав, уточнил Шаррат, осмотрев записку со всех сторон.       — Нет, да вроде и так все ясно, — Марис пожал плечами. — Не знаешь, кто это мог быть?       — Реглана, — сходу ответил Шаррат. — У нее были интересные предпочтения и любовь к металлу.       Ну да, кто бы сомневался. У дроу из-за жизни в подземельях и ограниченности ресурсов сложились весьма странные отношения между полами, и порой они переносились и на другие разумные виды. Так что Марис не стал уточнять или, тем более, ревновать. Глупо ревновать популярного гонщика к его прошлой пассии. Вместо этого он спросил:       — Это чем-нибудь грозит?       — Не думаю. Нас связывала только постель, и скорее всего ее просто возмутила отставка. Эльфийку она бы поняла: наследники, а так...       Что «так» было понятно и без слов. Вернее, в записке хватало ядовитых замечаний о том, как именно Марис привлек внимание и в каком именно состоянии находится его зад. По мнению неведомой ему Регланы, подарочек должен был проскочить туда незамеченным.       — Ясно, — забрав записку, Марис отправил ее в мусор, к упаковке, потянулся за «подарком»...       На запястье крепко сжались пальцы, не давая двинуть рукой. Они так и замерли посреди кухни, неловко и напряженно. Шаррат щурился, глядел прямо в глаза. По его собственным, с красноватыми радужками, прочесть что-то было нереально.       — Он тебе не нравится?       — Нет! — коротко рыкнул Марис, дернулся — и в следующий момент они покатились по полу, сцепившись и стараясь приложить один другого головой о каменную плитку.       В этом была вся прелесть отношений с Шарратом. Он брал свое силой, оставляя возможность равного ответа — и, получив по зубам, ответил тычком под ребра. Марис задохнулся и понял, что сегодня он проиграл, что Шаррат прижал его, вывернув руку, и...       Грань. Шаррат идеально чувствовал ту грань, которую нельзя было переступать без разрешения. О тех гранях, которые нельзя было переступать вовсе, и речи не шло. Сейчас же он терпеливо ждал, пока Марис раздышится, слизывал с разбитых губ кровь и даже не изменился в лице, когда под ним обмякли, без слов разрешая действовать дальше.       Ради этого невероятного чутья, ощущения опасности и одновременно полного понимания, Марис был готов на многое. Даже на слишком тесное знакомство с двумя ладонями чистой стали.       Для начала, правда, пришлось познакомиться с выдумкой Шаррата, который был охоч до странных поз. Марис только зашипел, проехавшись лопатками по стыкам плитки, когда его вздернули вниз головой, закидывая избавленные от штанов ноги на плечи. Упереться не вышло: руки Шаррат надежно придавил коленями. Было... неудобно и возбуждающе одновременно, Марис мог вывернуться, но предпочел затихнуть, наблюдая, как Шаррат потянулся за бутылкой масла, стоящей на столе. Маслом, вообще-то, нужно было заправить почти дорезанный салат, но и для других дел оно могло сойти.       Зашуршала упаковка, блеснула сталь, но для начала Марис почувствовал, как в него втолкнули смазанные пальцы. Предусмотрительно: что бы там ни было в записке, подобным они занимались редко, обычно ограничиваясь руками. Поэтому он предпочел закрыть глаза и расслабиться, зная, что Шаррату в такие моменты нравится покорность. Да и перетерпеть первые минуты так было проще.       Когда кожи коснулся холодный металл, глаза широко распахнулись сами собой. Это было... как минимум необычно. Как максимум хотелось вильнуть всем телом, уходя от прикосновения. Марис дернулся, но тут же был прижат обратно, в наказание разом получив на полпальца и вскрикнув от неожиданности. Потом даже вышло перевести дух и немного привыкнуть к ощущению, а потом... Потом Шаррат разжал ладонь, лишь придерживая, и Марис совершил сразу несколько открытий: зачем его поставили в такую позу, и что два килограмма для такой вещи — это много. Очень много. Настолько, что даже помогать не надо, она действительно проваливается внутрь самостоятельно, мучительно медленно и неумолимо.       Тяжело и гладко. Наверное, так он мог описать происходящее. Шаррат раз за разом приподнимал, снова отпускал, приподнимал... Марис сбился со счету, вообще со всего сбился, шипя сквозь накрепко сжатые зубы: с каждым разом получалось принять все глубже и все мучительней. От возбуждения хотелось подвывать, но кроме этих мерных движений Шаррат не расщедрился ни на что. А ведь всего лишь сжать, нет, даже просто прикоснуться, провести по до боли налившейся плоти, хоть немного, хоть что-то!       Минуты текли за минутами, Марис прикусил губу, чтобы не начать умолять, мотал головой, пару раз так врезал пяткой по спине Шаррата, что потом там наверняка расплывутся синяки, почти незаметные на черной коже. Пытка уже давно разогревшимся металлом продолжалось. Масло почти впиталось, но сталь была достаточно гладкой, чтобы это практически не доставляло неудобств, лишь делая ощущения острее, ярче. Настолько ярче, что когда Шаррат все-таки приложил усилие, всего в пару резких движений, Мариса выгнуло дугой. Брызнуло на лицо, на грудь, он задохнулся, не веря, что наконец-то получил свое, даже не прикоснувшись, не понял, как оказался лежащим на полу, все с той же проклятой игрушкой, глубоко вогнанной в растянутый зад. Только и смог сфокусировать взгляд на выпрямившемся Шаррате, торопливо расстегивающем одежду.       Вот ему точно хватило пары движений, Марис почти позавидовал, глядя, как быстро тот кончил. Наверное, было от чего, стоило представить себя со стороны, лежащего вот так, забрызганного семенем...       Шевелиться не хотелось, даже затем, чтобы освободить свой зад от ненужных предметов. Хотя в целом Марис теперь не был настроен столь категорично. Возможно, в железках действительно было что-то притягательное. Примерно как в Шаррате.       — Знаешь, за такой подарок нужно отдариться, — наконец сказал он, когда Шаррат, отдышавшись, оправил одежду, откровенно любуясь картиной.       — Хм?       — Раз она так любит экзотику, стоит побаловать. Осталось найти камнереза и кусок пемзы подходящего размера, — Марису было слишком хорошо, чтобы язвить утонченно, но Шаррат все равно хрипловато рассмеялся, оценив шутку.