Зима

***

Снег падает под ноги. Снег падает и скрипит. В свете жёлтых фонарей, как мотыльки. Я, с одной стороны, люблю зиму. Зиму, в которой тепло, снег кружится перьями, и ещё не ушло ощущение таинственности всего вокруг, когда выскакиваешь во двор, а там все твои друзья, красноносые и со съехавшими шапками, возятся в снегу, а ты просто счастлив, радуешься чему-то, чего тебе пока что ещё не понять. А с другой стороны – терпеть зиму не могу. Терпеть не могу ту, в которой снег накатан резкими оттепелями и похолоданиями, ту, в которой луна косит на тебя оцепенелым взглядом, а ты, на промёрзшей остановке не веришь в чудо, чудо явления последнего троллейбуса. Останавливаюсь на мосту через небольшой ручеёк, слегка покрывшийся льдом. Вокруг никого, все давно спят. Там, откуда течёт ручеёк – в небо поднимается столб жёлтого дыма. Вдыхаю прохладный воздух декабря; скоро каникулы. Сейчас бы на крышу, заглянуть за лес, где пылают алым фонари на трубах ТЭЦ. Где можно запутаться в проводах, или того хуже, поскользнуться, и вниз, камнем, как неудачливая птица-самоубийца. Мне бы сейчас на ту крышу, где прошла моя ранняя юность, мне бы туда, в моё прошлое. Оглядываюсь назад. За мной остались глубокие следы. Их постепенно заметает снегом. Мне бы хоть кто-нибудь позвонил, хоть кто-нибудь, можно даже предложить кредит или услуги маникюрного салона – всё что угодно, сейчас я разрешаю. Только бы понять, что не остался единственным во вселенной. Где-то в паре сотен метров стучит колёсами поезд. На душе тоска, на часах примерно 5:06. Хочется завыть собакой, брошенной у порога хозяйского дома. Или завыть, или кинуться с моста в ручеёк. Тут лететь-то метра три от силы. Мысленно примеряюсь к перилам моста. Что-то мне настойчиво подсказывает, наверное, здравый смысл, что если я к ним прикоснусь, то вниз скорее всего полетят они, нежели я. Начинаю продумывать, что же ещё такого можно сделать на этом мосту. Постепенно задумываюсь о том, с чего это я вообще перешёл на такие размышления. Тем временем под ногами истоптан весь снег. Чувствую жуткую усталость, будто не спал уже неделю, а, впрочем, так и было. Воспалённый мозг подсказывает одно: «Ложись да спи. Прямо тут, в снегу, возле перил моста через ручеёк.» Мне не хочется вспоминать о грустном. Скажу только, что неделю я не спал вовсе не из-за неразделённой любви или же обиды на весь мир. И вот, я уже лежу в снегу. Он падает сверху вниз, в свете фонаря – как мотыльки летом. В «сугробе» тепло и очень даже мягко. Я вспоминаю о своём доме, о школьных годах… Ни об студенческом общежитии, боже упаси. Что же со мной стало? Я почти заснул, уверен, мне бы приснилось хоть что-то хорошее, если бы не низкий голос со стороны дороги для машин: - Эй, парень, у тебя всё хорошо? Я вскочил. Из темноты салона полицейской машины меня осматривали две пары глаз. Я уставился на них то ли со злостью, то ли с отчаяньем, то ли с недоумением, может быть со всем этим сразу, но их это совершенно не волновало и тот, что был ближе ко мне, переспросил: - У тебя всё нормально? Я почувствовал, как ноги приросли к асфальту, ныне покрытому снегом, а сердце попыталось выпрыгнуть через горло, но я закрыл рот рукавом куртки и плотно стиснул зубы. - Всё нормально, я спрашиваю? Он спрашивает, а я молчу. Выходит из машины. Я отступаю назад к самым перилам. Снег падает. Где-то не очень далеко, какие-то двести метров, стучит колёсами поезд. Голова кружится. Страх полиции во мне сидит с подросткового возраста. Фонарь светит над нами. Полицейский почти приблизился вплотную. - Что же мне делать, мозг? – шепчу самому себе. - Чего ты там бормочешь? – переспрашивает полицейский. Я вижу, как по рукаву куртки что-то течёт, складывается в каплю и капает красной краской на белый снег. - Ничего! – ору я, и, сам того не ожидая, срываюсь прочь по дороге в сторону жилых домов. Снег летит мне в лицо. Фонари мелькают один за одним. Я бегу всё дальше по тротуару, ломая снежинкам хребты. Мне так страшно и смешно одновременно. Кровь из носа затекает в приоткрытый от недостатка воздуха при беге рот. И мне так смешно, чёрт побери! Я слышу, как шины скрипят по снегу, как бело-синяя легковушка приближается ко мне. Я не хочу останавливаться, я хочу жить дальше, ради таких моментов, я хочу выбраться из этого болота, прямо сейчас, сесть на поезд и уехать. Очки запотели, поднимаю их наверх, но особо лучше не становится. Где-то чуть дальше, чем двести метров стучит поезд. Уцепиться бы за него, и махнуть туда, куда он едет, пусть даже, мне там совсем не понравится. Не хочу строить планов на жизнь, хочу бежать вслепую по подворотням и переулкам от полиции, бежать всю жизнь от смерти по другим мирам. Становится слишком жарко, я уже достаточно нахлебался своей крови. Снег падает. Сворачиваю перед одним домом в кусты. Ничего не видя, запинаюсь об ветки самих кустов и кем-то оставленные бутылки. Звенит, как мне кажется, зелёное стекло. Я останавливаюсь отдышаться. Полицейская машина совсем рядом. Сам удивляюсь, как так получилось, что я их обогнал. Хотя может быть, дело в том, что они давно на меня плюнули и продолжают наворачивать круги по району кирпичных муравейников. Поднимаюсь в полный рост и осматриваю окна первых этажей. На балконе, прямо передо мной, мелькает оранжевый светлячок сигареты. Ловлю на себе удивлённый взгляд. - Менты? – спрашивают. - Менты. – отвечаю. - Поднимайся, я только чайник поставил. – говорят. - А ты поедешь со мной завтра туда, куда поедет поезд? – спрашиваю. - Ага. – отвечают. Из темноты мне протягивают руку. Я вытираю рукавом кровь с лица. В темноте тушат сигарету об стену. Снег падает. Где-то вдоль дороги светят фонари. Из-за леса струится жёлтый дым завода. С одной стороны я люблю зиму, а с другой – ненавижу.