because you are near

— Ты безмозглая, задротка— плюется словами, словно змея ядом, Бакугоу. Его переносица покрылась мелкими морщинками от недовольства, а сердце безмятежно билось о крепкие ребра, и Катсуки проклинал его за это... за эту глупую, казалось бы беспричинную, слабость. — Ага,— тускло, совсем безэмоционально согласилась Мидория, искривив губы в горькой усмешке. Нижняя губа, более пухлая, разбитая и с запекшейся, в уголке рта, алой кровью, слегка побаливала, но она все равно натянуто улыбнулась. Его силуэт. Нет, сама фигура, стоящая перед ней на коленях, говорила ей о надежности, о присутствии, о скрытом за грубыми словами и резкими высказываниями волнении и нежности, которые выражались в аккуратных и бережных движения Кацуки. Он осторожно прикоснулся, пропитанной антибактериальным средством, ваткой ссадины на веснушчатой щеке, а Мидория болезненно пискнула от неприятного жжения перекиси. Она рефлекторно подняла руки, желая остановить эту неприятную процедуру, на что парень лишь рыкнул, свободной рукой отмахнув ее конечности от лица. По-другому никак, все это — необходимо.       На кухне, где они сидели ярко светила лампочка, девушка подняла взгляд к потолку и сощурила глаза от ослепительного света, ей было слишком неловко и в то же время безумно приятно. Но от прожигающей изнутри вины посмотреть прямо на Бакуго тогда казалось совсем нереальным. Стыдно и горестно. — Не вертись, дура!       Бакуго осторожно взял её за подбородок, заставляя Мидорию вернуть голову в изначальное положение.       Их взгляды встретились.       В её глазах —плескалась безмерная благодарность, а в его — смешиваясь поблескивали недоумение и опьяняющая нежность. Мидория дышала рвано, тяжело, и кожей чувствовала тепло его пальцев, а Бакуго тонул в бесконечной зелени её глаз, потому что был так близко, как казалось бы никогда не был. Изуку не выдержала первой— испугавшись отвела взгляд, чтобы не утопить Бакуго вместе с собой, она не могла позволить себе стать для него еще большей обузой.       Кацуки разочарованно и несдержанно выдохнул и продолжил обрабатывать ссадины и раны девушки, оставаясь в удушающей тишине. Ее избитые костяшки и дрожащие руки, он держал их и не отпускал, потому что чувствовал ломящую все тело боль от незнания. Она боролась, терпела и до сих пор ничего ему не сказала. — Прости,— тихо и беспомощно, в пустоту яркой комнаты, в очередной раз сказала Изуку, с жалостью и отвращением к самой себе. Кацуки это бесило. — Просто заткнись,— пробурчал он возмущенно-протестующе, потому что ей не за что было извиняться, потому что Бакуго не мог помочь ей так, как следует... он просто не знал, как это сделать.       Ее избивали и унижали, а Изуку горделиво молчала - считая что Кацуки это не должно касаться. Мидория конечно же ошиблась, потому что Бакуго уже давно касалось всё то, что было связано с этим веснушчатым недоразумением.       Он помогал с самого начала и до самого конца. Помогал потому что мог и хотел, а Мидория эгоистично держала рот на замке, так и не выдав истинных обидчиков. А потом взяла с него тошнотворное обещание, чтобы Кацуки не вмешивался. Бакуго правда не выяснял, знал, что эта дура тогда просто исчезнет, возьмет и испарится, перестанет доверять и сдвинется в сторону.       Подростки непосильно жестоки. Подростки любят причинять другим боль, им нравится самоутверждаться за счет других. Бакуго наблюдал такую картину с самого детства, сильные обижали слабых - это стало каноном жизни. Но сейчас он не мог закрыть на это глаза.       Старшая школа дала им понять— их дороги на том и разойдутся, он поступил в UA, а она куда пришлось. Но судьба имела на них общие планы и возможно поэтому, снова свела их. Бакуго был даже немного рад, что служил ей опорой.       Он закончил и аптечка щелкнула, закрывшись. — Спасибо, — это все, что Изуку смогла произнести, крепко сжав маленькие ручки в кулаки, усердно пытаясь скрыть дрожь в худых коленях. — Спасибо, — уже громче сказала она, когда кольцо рук сомкнулось у нее за спиной, а через ткань пыльной школьной блузки Мидория почувствовала горячее дыхание парня.       Он приводил мысли в норму. Бакуго крепко сжимал ее хрупкое тело, со всей ему свойственной нежностью, потому что сейчас его одолевал страх.       Да уж. Герой из него все-таки некудышный. *** — Отпусти меня, — ненавистно прошипела Мидория, какому-то очередному придурку в лицо, сморщившись от противного ощущения чужой руки на своем плече.       Парень с неестественно огромными ушами, оскалился с вызовом посмотрев в зеленые глаза. Он мог услышать загнанное биение ее сердца так, как казалось бы никто не мог— эта причуда была до смехотворного бесполезной, но даже факт ее существования давал ему право, считать себя лучше... Лучше беспричудной девчонки.       Толстые небрежные пальцы сжимали ткань ее пиджака с такой силой, что там явно должны были остаться следы от этих мерзких паклей.       В подворотне пахло сыростью и плесенью, большие высотки не давали лучам даже протиснуться, загородив солнце полностью, без остатка. Изуку спиной чувствовала холод кирпичной стены, а все ее тело пробирало мелкой дрожью. Глаза пристальные, наполненные отвратительной усмешкой, смешанной с беспричинной злобой, горели в темноте и у Мидории резко подскочил адреналин, кровь будоражило в жилах, а ноги сводило от желания убежать, оттолкнуть и скрыться. Ладони импульсивно сжимались, распаляя ее прихоть к действиям Шипящий гортанный крик она слышала недолго, ровно до того момента пока не скрылась за поворотом, так и не решившись повернуться. Все-таки стоило пнуть по колену сильнее.       Мидория ускорила бег, стоило ей услышать поток непрекращающегося мата позади, горло кололо от холодного воздуха, а ноги двигались по рефлексу, унося ее все ближе к собственному дому.       Ей не хотелось в очередной раз терпеть избиения со стороны какого-то ублюдка. Только потому что пинать беспричудную девчушку им казалось до безумия смешным. — Стой, сука! — крик разнесся по всей улице, непозволительно близко к Изуку. Ей стало страшно, её почти догнали. Изуку никогда не считала себя храброй или гордой, но проблемы, что наваливались на нее каждый раз, она решала собственными силами и амбициями. Возможность полагаться на других сделала бы ее не той, кем хотелось быть. А Мидории всегда хотелось стать равной Бакуго. Хотелось быть рядом с амбициозным соседским мальчишкой, чтобы шагать рядом и быть, быть как можно ближе! Но сейчас она позорно сбегала, просто потому что это было единственным выходом. Просто потому что на другое она была не способна.       Сердце сделало кульбит, стоило ей увидеть, как калитка у дома Кацуки распахнулась, и оттуда показалась пшеничная шевелюра. Изуку подорвалась на долю секунды, буквально упав в крепкие руки парня. — К-каччан?       Изуку посмотрела ему в глаза, и неустанная дрожь прошлась по ее позвоночнику, от увиденной ярости и ненависти в его взгляде.       Так вот... кто. — Не н-надо— скачущим голосом промямлила Мидория, когда Катсуки поставил ее на ноги, сделав уверенный шаг вперед прямо перед ушастым парнем, лицом к лицу. — Деку, ты — идиотка, — через плечо прошептал одними губами Бакуго, поворачиваясь обратно к противнику и скалясь, словно хищник. *** — Глупый, Каччан, — девушка хмурила брови, обеспокоенно посмотрев на посиневшую скулу и рассеченную бровь, куда ушастый придурок заехал совсем случайно, прежде чем остаться полностью без сознания. — Сама такая, — по-детски огрызнулся он, посиживая на скрипучем стуле, пока девушка со всей свойственной ей нежностью и аккуратностью приклеивала на его небольшие раны пластырь.       Бакуго чувствовал дикое удовлетворение, что наконец смог осуществить то, чего желал, с самых первых синяков и ссадин на хрупком девчачьем теле, после горьких слез и ее подпорченного личика. Он считал, что все, что он сделал было абсолютно правильным, даже когда он чувствовал запах опаленных волос и видел, как на коже ублюдка остаются небольшие ожоги, Катсуки совсем его не жалел.       — У тебя будут проблемы. — невесело протянула Мидория, - и все из-за меня.       — Никогда, слышишь, никогда больше не недооценивай меня, — у Мидории сердце неконтролируемо встрепенулось, от его серьезного голоса. Он привстал и подошел к ней вплотную и ей пришлось запрокинуть голову, потому что парень оказался выше её почти на голову.- теперь я буду рядом, всегда, и больше не дам в обиду, поняла?       Лицо Бакуго было непривычно умиротворенным, он заправил выпвшую прядь зеленных волос за ухо. -Ага, - неловко сказала она, и наконец поняла, что чтобы быть рядом с великим Кацуки Бакуго ей достаточно оставаться собой - хрупкой и беззащитной. — ты мой герой. Парень невесомо дотронулся до ее щеки медленно, словно боясь спугнуть, размазывая большим пальцем грязь из-за которой веснушки перестали быть такими отчетливыми и с облегчением улыбнулся. — Ты безмозглая дура, Деку — прошептал он, заметив как в ее глазах застыли непрошеные слезы. — Ага, абсолютно круглая дурочка, — она в который раз согласилась с Кацуки и дала волю собственным переполняющим ее тело чувствам - просто сомкнула свои руки у него за спиной и заплакала громко и горестно- как было свойственно слабым девочкам. Кацуки усмехнулся, пригладил непослушные кудряшки на голове Мидории, а затем осторожно приподняв ее лицо за подбородок, прильнул к таким мягким родным и желанным губам. И да, похоже он, тоже, тот еще круглый дурак...