***
За столько лет совместного проживания в доме Рокэ Дику ни разу не удалось побывать в местной больнице. Видимо, всё когда-то случается в первый раз. Он так и не запомнил, как выглядел светлый коридор реанимации, в котором ему пришлось просидеть много часов кряду. Помнил кулер с водой, к которой не притронулся, и огромные настенные часы, время на которых тянулось удушающе неторопливо. В соседнем коридоре раздавался резкий голос Лионеля, который то допытывался до чего-то, то откровенно приказывал. Рокэ сказал звонить в скорую, а потом Лионелю или Валме. Ричард, нашедший в себе силы добраться до телефона, на всякий случай позвонил всем. Скорая, услышав имя Алвы, приехала, вероятно, в рекордные сроки, но Дикону всё в тот вечер казалось слишком медленным. Всю дорогу до больницы он сжимал в ладонях пальцы Рокэ и не думал, совсем не думал о том, что этой ночью Алва мог и… Всё стало немного лучше, когда приехал Лионель. Выслушав путаные объяснения Дика по телефону, он спросил только, куда повезли Рокэ, и, услышав ответ, сразу нажал на отбой. Через двадцать минут он был на месте и за последние два часа, кажется, успел поднять весь больничный и не только персонал. Они с Лионелем никогда не ладили, но сейчас Дикон даже чувствовал к нему что-то сродни благодарности. Он бы не знал, куда звонить и кого спрашивать, но Лионель, кажется, успешно справлялся с этой задачей и без него. Сам Ричард чувствовал, что физически не способен далеко отойти от палаты. В коридоре раздалась знакомая и уже наверняка осточертевшая многим телефонная трель. — Валме! Где тебя кошки носят? И зачем ты выключил телефон? Ричард вздрогнул. Он звонил Валме, как Рокэ и просил. После длинной череды гудков тот ответил неуместно жизнерадостно для таких обстоятельств, а, выслушав, порекомендовал звонить Лионелю и, не прощаясь, оборвал звонок. Зачем Рокэ понадобилось, чтобы Дик позвонил виконту Валме, для самого Ричарда так и осталось загадкой. Марсель Валме был человеком, чья политическая должность говорила, скорее, об очень влиятельных друзьях и хороших связях, чем о каких-то реальных талантах. — Что значит «сейчас»?! Ты говорил мне это два часа назад. … В каком ещё аэропорту? …Марсель, Леворукого ради, что ты забыл в Зегине?.. А, ты уже в Олларии. На крыльях, что ли, долетел? … Ладно, избавь меня от подробностей. Нет, не совсем избавь. Про Зегину потом. … Обследовали. Ну, доигрался наш бессмертный сорвиголова, словил себе инфаркт. Тут Ричард прислушался, безотчётно стиснув руки в кулаки. — Да, ишемическая болезнь сердца — почти сто процентов. Причём доведена до острой формы. … А чья ещё? Ты знаешь, никогда не поверю, что он не чувствовал никаких симптомов — «Чёрной крови» стакан и нет проблем. … Да, сейчас стабильное, но в ближайшее время нужна операция. Дикон закрыл лицо руками. А ведь он замечал, что Рокэ как-то странно часто дышал даже после небольшой прогулки, а после секса иногда очень сильно бледнел и сжимал челюсти, или оставался подолгу дома и мог несколько часов сидеть неподвижно с каким-то странным выражением лица и пить, пить, пить не переставая. Он должен был что-то сказать ещё тогда! Но как-то уж так повелось у них: Рокэ всегда знал, что делал. И уж тем более неловко было бы намекнуть на состояние здоровья, Дик-то думал, что это просто влияние возраста. Не хотелось его обидеть, когда наконец-то после стольких лет у них всё стало хорошо. И вот теперь он сидел возле реанимации. Ну ничего! Как только Рокэ выпишут, всё будет по-другому. Если выпишут… но Дик предпочитал не думать больше ни о каких вариантах. Разговор в коридоре уже несколько минут как прекратился. После упоминания операции Дик не слышал уже больше ничего. Нужно было, наверное, спросить Лионеля, но подходить к нему было страшновато. Старший Савиньяк и раньше казался пугающим в определенные моменты, но настолько злым Дикон видел его впервые. Он не повышал голоса, но резкие интонации и мрачное лицо с криво скошенной улыбкой сейчас очень напоминали Рокэ перед тем, как он доставал пистолет и пускал кому-то несильно везучему пулю в лоб. Телефон снова зазвонил, и Дик напряг слух, потому что в этот раз Лионель говорил на пару тонов ниже. — Ну что? — на другой стороне, очевидно, что-то долго втолковывали. — Нет, нельзя. Я знаю, что не самая лучшая, но перевозить его небезопасно, я уже спрашивал. Проще пригнать специалистов сюда. Ещё раз, какие фамилии? … Запомнил. Ничего, поработает и в выходной, раз хороший. Ты-то когда будешь? … Да не торопись уже, я всё сделаю. … Ну как знаешь. Тогда жду. Закончив разговор, Лионель набрал кого-то ещё, судя по разговору, своего помощника. Дик прикрыл глаза и вцепился в волосы. Ничего не нужно было спрашивать. И так было понятно, что Рокэ нужно оперировать, и Лионель делал для этого всё необходимое. Оставалось только ждать. Очень тихо Дикон зашептал полустершиеся из памяти молитвы. Только бы всё обошлось.***
Валме влетел в коридор через четверть часа, принеся с собой заполнившие больничный коридор запахи шадди и чего-то свежеиспеченного. Лионель обернулся на звук и быстрыми шагами сократил разделявшее расстояние. — Наконец-то. Я уже всё сделал, зачем ты пришёл? Валме лучезарно улыбнулся, как будто услышал теплейшие слова в своей жизни. — Чтобы принести тебе шадди, разумеется. Лионель с сомнением покосился на дымящийся бумажный стаканчик, приобретенный, очевидно, в ближайшем автомате, но всё же осторожно взял его двумя пальцами. — Где он сейчас? — улыбка непроизвольно спала с лица Марселя. — Готовят к операции. — Ты дозвонился до врачей, которых я тебе рекомендовал? — Да. Дюпре доставят с минуты на минуту, остальные уже здесь, будут ему ассистировать. — И когда начало? — Как только привезут Дюпре, можно будет сказать точно. Торопиться нужды нет, состояние Рокэ стабильное, пусть лучше как следует подготовятся. Марсель понимающе кивнул. Лионель умолк, застыв и так и не притронувшись к шадди. — Сядь уже, — Марсель усмехнулся и дёрнул Ли за полу пальто. — В ногах правды нет — Его Величество херни не скажет. Свободных скамеек не было, поэтому они пристроились к какому-то эру, который, бросив неуверенный взгляд на лица, то и дело мелькавшие в новостях, переместился в более спокойное место. Марсель вытянул ноги и тут же принялся расстёгивать пальто. Лионель только сейчас заметил, что тот весь мокрый от пота. Бежал, что ли? Ну нет, легче было бы заставить ызарга полететь. — Итак, всё, что могло быть сделано, уже сделано? Лионель пожал плечами, размышляя, стоит ли позвонить и узнать, где доктор, прямо сейчас, или подождать ещё пять минут. — Значит, теперь только ждать, — облегчённо вздохнул Марсель. — Как же я всё-таки вовремя. В ответ раздалось многозначительное хмыканье. — Ты ж, поди, ничего не ел? — Имеет ли отношение твой вопрос к запаху из твоей сумки? — Вполне прямое. — Это пирожки? — Это беляши. — Давай сюда. После непродолжительного шуршания бумажным пакетом министр внутренних дел совершенно некуртуазно вгрызся в сочившийся маслом беляш. Проходившая мимо медсестра покосилась на них, но не сказала ни слова. Не то чтобы кто-то был этому удивлён. — А где, кстати, Ричард? — Марсель заозирался по сторонам. Лионель, прожевав очередной кусок стремительно исчезавшего беляша, ответил: — Сидит прямо возле палаты. — И как он там? — Не имею ни малейшего понятия. Марсель взял второй стакан уже подостывшего шадди и бумажный пакет и тяжело поднялся. — Схожу посмотреть, подаёт ли он признаки жизни. Это туда по коридору? Восприняв молчание знаком согласия, Марсель зашагал в предполагаемом направлении реанимационной палаты. Ричард действительно нашёлся в том коридоре. Он всё так же неподвижно сидел и невидяще глядел в стенку перед собой. — Здравствуй, Ричард, — обозначив своё присутствие, Марсель опустился на лавку рядом с мальчишкой. «Мальчишке» было уже под тридцать, но по-другому воспринимать его у Марселя всё ещё не получалось. В конце концов, это наводило на не слишком приятные размышления о собственном возрасте. Ричард слабо дёрнулся и, подняв голову, тут же её опустил. — Эр Валме. Вы всё-таки приехали… — Летел на крыльях, — Марсель протянул бумажный стакан. — Шадди? — Нет, благодарю. — Внизу ещё можно взять кипяток. — Что с Рокэ? — пальцы Ричарда нервно сжали колени. — О, не переживай. Его будут оперировать лучшие врачи с лучшим оборудованием. После его ждёт не менее лучшая вип-палата с самым достойным для этой больницы персоналом. Окделл сжал побелевшие губы и произнёс неожиданно твёрдо: — С ним всё будет хорошо. — Ну, разумеется, с ним всё будет хорошо. Все заинтересованы в здоровье Его Величества… кроме разве что Его Величества. Ричард кивнул, так и не посмотрев на своего собеседника. — Так что пока от нас ничего не зависит, расслабься ненадолго, поешь и выпей шадди. У меня с собой великолепные беляши. Министр Савиньяк, по крайней мере, остался ими доволен. — Нет, спасибо, я не хочу. Марсель бросил усталый взгляд. — Впереди ещё целая ночь. Будет неприятно, если к её окончанию ты составишь Алве компанию. Ричард только упрямо замотал головой и закрыл голову руками, видимо, окончательно уходя в себя. Чувствуя себя бабушкой, принимавшей в гостях непутевого внука, Марсель потратил ещё несколько минут на увещевания и, махнув рукой, оставил коридор реанимационной палаты. К этому времени Лионель, уже расправившись с беляшом, чинно попивал шадди, беседуя с кем-то по телефону. Марсель, быстро уловив тему разговора, дождался его окончания и тут же осведомился: — Он приехал? — Приехал. Через полчаса обещают начать, Рокэ сейчас перевезут в операционную палату. Марсель кивнул и расположился рядом. — Если одного беляша было мало, чтобы удовлетворить твои аппетиты… — Мне хватило. А что Ричард? — Решил погибнуть смертью храбрых от голода и жажды, я не смог ему помешать. — Оставь его. Министры молча пили шадди и наблюдали за суетой больничного персонала. Из ближнего коридора раздалось тарахтение, и мимо пронеслись санитары с каталкой, на которой и за несколько метров угадывалась знакомая темноволосая шевелюра. За санитарами тенью проскочил Ричард. Валме и Савиньяк проводили их глазами и, не сговариваясь, разом выдохнули. — Ну теперь всё. Ждать три-четыре часа, ты говорил? Значит, где-то в четыре-пять утра они должны закончить. — Приблизительно. Если всё пройдёт гладко — да. — В общем, после пяти утра можно начинать волноваться. — Чтоб тебе кошки язык оторвали, Валме. Там лучшие врачи, какое волноваться. — Тебе будет грустно без моего языка. — Я как-нибудь переживу. — Но я ведь буду бесполезен как политик, ты не можешь этого допустить! — Это минус. Но не беспокойся, я найду, кем тебя заменить. — Как это бесчувственно с твоей стороны. — Кстати, об этом, — Лионель понизил голос. — Я что-то не припоминаю, чтобы Алва давал тебе отпуск. И служебной командировки у тебя тоже не намечалось. Марсель поморщился. — А я-то надеялся, что ты забудешь. Кто же знал, что именно в этот момент Рокэ решит осчастливить своим присутствием реанимацию. — Не сбивай меня с толку. Я пока ничего не говорил тебе предпринимать. Зачем ты туда поехал, и почему я узнаю об этом случайно? — Обстоятельства повернулись удачно, грех было бы упускать, — туманно протянул Марсель. — Не напускай такой угрожающий вид, я собирался рассказать тебе по возвращении. — Как чудесно. Впредь окажи любезность, оповещай меня о таких важных вещах заранее. Это ведь то, что я думаю? — Лионель, я вынужден напомнить, что всё-таки не являюсь твоим подчинённым лицом, — голос Валме приобрел неожиданно металлические нотки. — Я осознаю необходимость согласованных решений, однако не думай, что можешь меня отчитывать. Это пока дозволяется только моему папеньке. Ну и Его Величеству по настроению. Лионель нахмурился, но продолжать не стал. — Так всё идёт хорошо? — Пока да, — со значением улыбнулся Валме, и Лионель усмехнулся. — Когда нам ждать продвижений? — Всё пока довольно хрупко, но «сторона» явно заинтересована, так что можно скромно надеяться на успех. — Так когда? Валме вздохнул. — Дай мне три месяца. И много служебных командировок. — Хорошо. Зайдёшь ко мне на днях. — Рассказать всё в деталях? — Марсель рассмеялся. — Будет несколько неэтично. — Те детали, так уж и быть, можешь оставить при себе. Мне нужно… — Да-да, я тебя понял. Пожалуй, перенесём этот разговор. У тебя завтра ведь много дел? Лионель красноречиво вскинул бровь. — Согласен, риторический вопрос. Тогда, раз Рокэ уже погрузили на операционный стол — думаю, ты уже можешь ехать домой. — И оставить его? — Ты торчишь здесь уже несколько часов, и тебе рано вставать. Поезжай, я сам прослежу. Лионель на несколько секунд задумался, но всё же кивнул. — Ладно, — он поднялся и, схватившись за служебный портфель, притормозил. — Марсель. Если что-то всё-таки пойдёт не так, ты мне сразу… — Если что-то пойдёт не так, я выдерну Рокэ даже из Заката. А потом тут же тебе позвоню, — Марсель искренне широко улыбнулся, и Лионель почувствовал себя спокойнее. — Тогда удачи. — Мне? Ему? — Всем. Они пожали друг другу руки, и Лионель поспешил на выход.***
Следующие несколько часов Марсель провёл с присущим ему фамильным спокойствием, невесть как с комфортом умостившись на жёсткой больничной лавке с прямой стеной, заменившей ему спинку стула. На коленях был пристроен рабочий ноутбук, и, со всем возможным вниманием погрузившись в чтение отчётов, Марсель старательно избегал дурных мыслей и беглых взглядов на часы. К пяти утра он успел уже выпить то ли восьмой, то ли десятый стаканчик шадди из больничного автомата. Шадди был прескверным, но за неимением лучшего Марсель хотя бы так поддерживал голову в бодром состоянии. Некстати вспомнился давным-давно почивший премьер-министр Дорак. Тот тоже имел обыкновение засиживаться с документами до рассвета в ожидании дурных или благих вестей. Тоже пил много шадди и тоже жаловался на его вкус. Как много воды с тех пор утекло, а привычки министров со временем не менялись. Марсель задумался, пытаясь понять, откуда он знает такие подробности жизни премьера Сильвестра — и вспомнил: бессонная ночь, тяжкий разговор, вино и письмо, сентиментально написанное от руки. Вечер из прошлой жизни. Там, где была опасность, где политика ещё казалась приключением, где Рокэ воевал и смеялся с волчьей тоской в глазах, а Марсель, в душе робея, ещё не лез ему в душу, шутил и балагурил, и больше всего на свете мечтал стать его другом. «Кончилась эпоха». Задумавшись, Марсель непроизвольно набрал эти слова в ответе на отчёт. — Разрубленный змей, — вполголоса пробормотал виконт, раздражённо удаляя всю строчку. То был вечер, когда пришли вести о смерти Сильвестра, а с ними и окончание мирной эпохи, смятение в столице, скоропалительный отъезд Рокэ из Фельпа и одна из самых мутных ночей в жизни Марселя с ничем не объяснимым предчувствием конца. По спине невольно пробежал холодок от глупых мыслей о предзнаменованиях и параллелях, и Марсель, досадуя на себя, захлопнул ноутбук. Пять утра. Пора было начинать волноваться.***
В пять двадцать пять операция завершилась. Успешно. Марсель, не чувствуя под собой земли, допрашивал измотанного вконец доктора Дюпре. Ричард, раз за разом перебивавший вопросом «Можно ли сейчас увидеть эра Рокэ?», также не прибавил жизни доктора счастливых минут. Нет, нельзя. И сейчас нельзя. И через час тоже нельзя. Наконец, Марсель догадался отослать Ричарда проверить, в какую палату перевозят больного, и дело пошло быстрее. Выяснив всю информацию о последствиях операции, условиях, часах приёма и других важных мелочах, он, улыбаясь, осведомился, в какой форме ныне врачи принимали благодарность. Получив предсказуемо отрицательный ответ, Валме распрощался с доктором и тут же, ухмыляясь, отправил указание помощнику проследить, чтобы все принимавшие участие получили приличествующее вознаграждение. Последним заданием на это утро была короткая смс Лионелю: «Всё в порядке. Только что перевезли в вип-палату. Жить будет и даже долго». Ричарда Валме предсказуемо поймал возле палаты Алвы. — Так и думал, что найду тебя здесь. Ты ведь без машины? Пошли, отвезу тебя домой. Ричард Окделл, который не спал, не ел и, кажется, не пил всю ночь, упрямо помотал головой, неизвестно как ещё удерживавшей прямое положение на тонкой шее. Валме взглянул в эти тёмно-синие (отнюдь не из-за цвета радужки) глаза и ощутил внезапный прилив раздражения. Осознав, что продуктивно разговаривать с Ричардом возможно, только хотя бы на пару минут став Рокэ Алвой, Валме, больше не слушая возражений, потянул того к выходу, уже вполне по-валмоновски заговаривая зубы о том, что вообще полезно мыться по утрам и вечерам, что спать на лавочке в больнице дело, возможно, благородное, но совершенно бесполезное, что Алва проспит ещё минимум часов двенадцать и что лучше бы Ричарду в этот момент выглядеть готовым бодро и достойно прийти на помощь, чем свалиться немощной грудой у его ног… и ещё много всего в то утро говорил Марсель, уже сидя в машине и только сейчас за прошедшие часы вновь ощущая спокойствие.***
Возможность навестить Его Величество появилась только утром следующего дня и то только потому, что удерживать пыл «любви всей жизни» Рокэ Алвы у медсестры уже не оставалось никаких сил и терпения. Марсель появился к полудню с сеткой кэнналийских и марикьярских фруктов и хорошим настроением. Постучав и выждав пару вежливых секунд, он распахнул дверь с радостным «Ро-окэ! Где бы мы ещё встретились! Видишь, как инфаркт способствует сближению старых друзей?». Несколько бледный, но вполне живой Алва доброжелательно посоветовал Марселю такого же счастья быть временно прикованным к постели, раз он так соскучился. — А койка будет соседняя? — поинтересовался Марсель, сваливая фрукты на прикроватный столик. — Ничего не обещаю. Палата одиночная. Могу предложить коврик у двери или соседнюю палату. Марсель заверил, что непременно подумает над щедрым предложением, и придвинул себе второй стул. На первом сидел Ричард и, по-видимому, молча не одобрял тему для шуток. — Ну и как себя чувствует Его Величество? Алва устало воззрился на виконта, насколько позволял угол обзора. Врач запретил ему пока даже садиться, поэтому, весь облепленный проводами с электродами и катетером от автоматической капельницы, он сейчас и голову-то мог поднять лишь слегка. — Скверно, — наконец выразился Алва и прикрыл глаза. Сейчас он как никогда выглядел на свой возраст, и это могло бы быть печально, если бы совсем недавно они все и вовсе не боялись бы больше не увидеть его в мире живых. — Ну что ж, это временно. Я говорил с врачом, он полагает, что уже через две недели тебя можно будет отпустить домой. Под присмотром, конечно. — Я присмотрю, — серьёзно кивнул Ричард. — Чудесно, — безрадостно подытожил Алва то ли первое, то ли второе. Марсель помедлил, раздумывая, насколько разумно будет беседовать об этом при Ричарде, но всё же рискнул. — Тебе уже, кстати, звонил Лионель с обещанием дать тебе по шее, как только ты выпишешься? — Это мне уже пообещал Эмиль. И Рамон. Лионель был несколько сдержаннее. Собираешься присоединиться к очереди? — Ну, это как-то вульгарно и, по-видимому, уже неоригинально. — Можешь написать об этом сонет. — Обязательно напишу. Об одном короле, который так долго игнорировал симптомы ишемической болезни сердца, что довёл себя до инфаркта. Рокэ, в самом деле, если ты решил себя убить, для этого существуют более быстрые способы! — Я ведь уже говорил, что не собираюсь в ближайшее время умирать. — А я тебе по-прежнему не верю. Марсель чувствовал, что начинает закипать. Совсем как раньше, когда вглядывался в синие глаза и с испугом не находил там никакого желания жить. Только сейчас уже всё было иначе, но почему-то всё ещё было страшно. Рокэ, кажется, понял и замолчал. Ричард, уставший от непонятных намёков из той части жизни Алвы, которую он не застал, выдал: — Это моя вина. Я видел, что что-то не так, но… не уследил. Прости. — Это не твоя вина, — раздражённо отозвался Алва, скашивая глаза на Ричарда. — Я сам не хотел обращать на это внимание. — Ну и дурак! — в сердцах бросил Марсель. — Конечно, не хотел. Мы же лучше гордо будем ходить с ножом в спине, истекая кровью, словно ничего не происходит, и упадём замертво, чем признаем, что что-то не так и нам нужна помощь. Ты не меняешься. Алва опасно сощурился. — Ричард, посмотри, пожалуйста, в сетку с фруктами виконта Валме. Там есть папайя? Ричард моргнул от неожиданности, но всё же полез проверять, пытаясь вспомнить, как вообще выглядит эта папайя. — По-моему, нет. — По-моему? — с вежливым нажимом переспросил Рокэ. — Точно. Точно нет папайи. — Плохо. Я очень хочу папайи. Сделай милость, сходи за ней. Ричард, который, видимо, был рад услышать, что Рокэ вообще чего-то хочет, тут же вскочил и, пообещав вернуться в рекордные сроки, пулей вылетел из палаты. Марсель, проводив его заинтересованным взглядом, дождался, пока захлопнется дверь, и посмотрел на Алву ещё более заинтересованно. — Тебе не кажется, что это было слишком толсто? Он действительно поверил в твою внезапно проснувшуюся любовь к папайе или это было какое-то инсайдерское кодовое слово? — Ричард — неглупый мальчик… Марсель посмотрел с некоторым сомнением. — … но сейчас слишком на эмоциях, — спокойно продолжил Рокэ и без всякого перехода добавил. — Как только я смогу самостоятельно подняться с кровати, я дам тебе в глаз. Я не шучу. Марсель улыбнулся. — Договорились. В таком случае я обещаю вернуть тебе эту любезность. — Справедливо. Но у тебя ни шанса. — Может быть. Хотя ты будешь ослаблен после операции — это, по крайней мере, даст мне фору. — Даже не надейся. — Это всё, что ты хотел обсудить, прогнав бедного Ричарда в странствие за папайей, или есть что-то ещё? — Есть, — Рокэ зашевелился, вызвав в Марселе недобрые подозрения… которые подкрепились, когда Алва невозмутимо выдрал из вены катетер. Он уже потянулся и к электроду, но Марсель успел перехватить его руку. Подавляя желание крепко выругаться, он ограничился только следующим: — Позволь осведомиться, ты какого Леворукого, мать его, творишь?! — Мне нужно в туалет, а без помощи я не дойду. Так что ты мне поможешь, — с каменным лицом пояснил Рокэ, пытаясь сбросить чужую хватку. — Рокэ… — едва сдерживался Марсель. — Ты порой заставляешь меня сомневаться в твоей адекватности. Тебе же врач ясно сказал: не вставать. Марсель уже совсем не нежно удерживал запястья короля Талига. Пока, с учётом текущего состояния Алвы, Марселю это вполне удавалось. — Это всё, конечно, прекрасно. Но как, по-твоему, мне справляться с подобными… нюансами? — Ну, даже не знаю. Посредством судна, возможно, и вызова твоей личной, замечу, медсестры? — Я не позволю эреа видеть меня в таком состоянии. — Думаю, местных эреа ты этим не шокируешь. Но раз это проблема, почему ты не сказал раньше? Мы пригласим медбрата. Тут весь больничный персонал радостно готов скакать и прыгать вокруг твоей персоны. — Прекрати уже держать меня, Марсель. — Всенепременно. Как только ты прекратишь попытки отодрать от себя электроды и вызовешь медсестру. Или медбрата. Кошки с ними!.. кого захочешь. — Нет уж, премного благодарен. Я пока в состоянии дойти до туалета. — Нет, ты как раз пока в несостоянии, Рокэ. В чём проблема? Рокэ вздохнул и прекратил выдергивать руки. — Я не позволю незнакомым людям выносить за мной утки. — Рокэ… У меня слов нет. — И не надо. Пока мы тут выясняем отношения, время идёт. — Время терпит. Рядом с больницей нет продуктовых магазинов, где можно купить папайю. — Ты его недооцениваешь. Марсель замолчал, вставляя катетер обратно и обдумывая внезапно свалившееся затруднение. Впрочем, когда с Рокэ Алвой что-то было просто? — Хорошо, — он хлопнул себя по коленям и, пошарив под кроватью, безошибочно выудил оттуда судно. Рокэ пару секунд поизучал предмет в его руках и ответил коротко и категорично: — Нет. — Рокэ, что ты можешь показать мне такого нового? — Это вызов? — Нет, это убийство моего терпения и нервов! Не спорь, я не дам тебе подняться с кровати, можешь хоть сорок фингалов мне наставить. И мне абсолютно всё равно, как ты будешь выглядеть, я отвернусь. Это где-то выше моего понимания: как ты вообще умудряешься ещё чего-то стесняться после войны, тюрьмы и оргии с «пантерками». Дальнейший спор уже напоминал топтание на одном месте, а все аргументы начинали сводиться к односложным «а я сказал нет!» и «а я сказал да!». Однако на стороне Марселя были совесть, правда, убегающее время и, наконец, утка, а на стороне Рокэ — только нежданно проснувшееся упрямство. — Рокэ. Я уже устал держать утку, а ты, уверен, терпеть. Рокэ помолчал пару секунд и наконец дал добро. — Ты что ещё и раздевать меня собрался? — Создатель, пожалуйста, лежи! У тебя из руки торчит катетер. — У меня вообще-то есть ещё вторая рука. — Рокэ!.. — Марсель? На некоторое время воцарилась сравнительная тишина. Марсель, как и обещал, тактично изучал слабо просматривающийся за жалюзи вид за окном. Задумавшись, он чему-то разулыбался, а затем не менее загадочно усмехнулся. Теперь тишина действительно стала полной. — Ты нашёл что-то смешным? — интонации Алвы ничего хорошего не предвещали. Марсель, только сейчас осознав двоякость положения, поспешил реабилитироваться. — Нет, я просто сейчас представил, что первым делом может подумать Ричард, неожиданно вернувшись, если увидит тебя со спущенными штанами, а меня с твоим членом в руке. Рокэ помолчал и неожиданно по-мальчишески прыснул. — Полагаю, он разглядит судно. Но тебя со мной наедине он больше никогда не оставит. Впрочем, я тоже не понимаю, зачем тебе так тщательно помогать мне, Марсель. Мне кажется, я бы справился и самостоятельно. — Врач не рекомендовал тебе никаких физических нагрузок. — Я сильно сомневаюсь, что член можно считать физической нагрузкой, что наводит меня на подозрение о какой-то странной форме симпатии с твоей стороны. — Да ты, наверное, шутишь! Кто не мечтает подержать короля за член? Ты ведь помнишь, что раньше одно прикосновение монаршей особы могло исцелить от всех болезней? Я, считай, обеспечиваю себе здоровье на годы вперед. — Сделаем вид, что я тебе поверил.***
Марсель вернулся из больничной уборной как раз тогда, когда медсестра вышла из палаты, забрав с собой судно и убрав капельницу. Несмотря на пережитое унижение, Рокэ выглядел заметно пободрее и подобрее, поэтому Марсель, вооружившись ножом и заняв себя чисткой яблок, решился на аккуратный разговор об утках и медсёстрах. В целом ему не впервой было убеждать людей, пусть даже это могло занять несколько часов, дней, месяцев… Но в случае Рокэ нескольких дней у них не было, и в случае Рокэ тот мог ухитриться найти такие аргументы и выстроить себе такую защиту, что разбить её представлялось возможным, только пустив ему пулю в лоб. Один гальтарский суд чего стоил. Из плюсов — Марсель знал его уже очень давно, из минусов — это, к несчастью, работало в обе стороны. — Хорошо. А если не медсестра, что насчёт Ричарда? Рокэ едва заметно покачал головой. Марсель вскинул брови. — Просто праздный интерес. Когда ты станешь старым и немощным, ты на луну его отошлёшь, лишь бы он этого не увидел? — Может, и на луну. А может, ограничусь его имением. Там вроде всё восстановили, нужно как-нибудь съездить. Марсель чувствовал, что ступает по тонкому льду, но, не поднимая головы, продолжил: — Ты ведь понимаешь, что сам держишь его на положении хрустальной феи из эфира? Я более чем уверен, что он может справиться с одной частью своих и твоих проблем, и научиться справляться с другой. Но ты же сам этого не хочешь. — Не хочу. Марсель сделал вид, что сосредоточился на чистке яблок. — Скажи, ты позволишь… кто там у тебя сейчас… своей любовнице выносить за тобой утки? — Нет, конечно. Но ты же сам сказал — «любовнице». Будь у меня жена — отведи Создатель! — может, и позволил бы. Рокэ насмешливо выгнул бровь. — Ты где-то углядел у меня обручальный браслет? — Нет, это пока запрещено законом. Который ты, к слову, можешь и изменить. Но вы живёте вместе уже несколько лет, кроме него, я так понимаю, у тебя больше никого нет. Как по мне, очень даже женитьба, пусть и не по бумагам. — Мне не хочется рушить… — Образ? — Я хотел сказать — лёгкость. Если Дик начнёт за мной ухаживать, как за стариком, он первым мне разонравится. — Ты этого не знаешь. Рокэ скосил глаза. — Куда ты там столько яблок начистил? Чтобы я просил судно каждый час? — А, так ты всё-таки согласен! — Конечно, у меня нет выбора. Пока снова не начну ходить. Марсель едва смог скрыть умиленную улыбку, прежде чем Рокэ закончил: — Но тогда я постараюсь не есть и не пить. — Ну Рокэ! Алва издевательски рассмеялся. — Не делай вид, что волнуешься обо мне. Мне Дик уже всё рассказал. — Что это он тебе рассказал? — То, что ты не очень-то и торопился ко мне. А ведь тебе он позвонил сразу после «скорой». Марсель возмущённо всплеснул руками. — Ложь и провокация! Да я, между прочим, летел к тебе из Зегины, даже не успел выписаться из отеля, в чём был, в том и побежал ловить такси и звонить в аэропорт. — Из Зегины, говоришь? Что же ты там делал, позволь спросить? — Рокэ, очевидно, наслаждался реакцией и про Зегину явно слышал не в первый раз. — Конечно, приносил пользу родине, что же ещё. Здесь глаза Марселя лукаво заблестели. — Случайно, не с послом Зульфиёй Дильшат ты её приносил? — Случайно, — чуть тише добавил Марсель. — А может, и не совсем случайно. — Я так понимаю, в недалёком будущем нам ожидать сближения с Зегиной? — в тон ему ответил Рокэ. — Пока не могу сказать, насколько оно недалёкое. Но я предпринимаю активные действия в сторону этого, кхм, сближения. — Чудно. И какова же Зульфия без покровов? — Неужели ты всерьёз думаешь, что я тебе расскажу? Это такая женщина, Рокэ. Как я могу опорочить её сплетнями? Алва бросил полный скептицизма взгляд. — Даже не знаю. Как всегда? Марсель, которому явно было что рассказать, видимо, только этого и ждал. — Ладно, раз тебе так не терпится, значит, история. Одним тихим осенним вечером я пил вино и наслаждался красотой золотисто-багряных листьев за моим окном. Алва зевнул. Марселя, впрочем, это нимало не смутило. — … казалось бы, ничего не предвещало грядущих вечерних событий, как вдруг раздался звонок с неизвестного номера!..***
Когда Ричард вернулся с пятью килограммами папайи, он застал Рокэ и виконта Валме в самом разгаре какого-то спора, который почему-то включал в себя неизвестные женские имена и какие-то запредельные цифры. — А я тебе говорю, это не считается! — И почему же вдруг это не считается? — раздражённо переспросил Рокэ. — Да потому что ты даже не помнишь её имени, я вообще не уверен, что вы разговаривали. — Тем не менее мы засчитали твою любовь юношества на одну ночь, имя которой ты тоже не удосужился запомнить. — Между прочим, ради этой одной ночи я две недели водил её по лучшим ресторанам Олларии! — То есть если я в итоге делаю то же самое, но с меньшими усилиями, это теперь не в счёт. Признай, у меня всё равно больше, хотя я уже восемь лет как никого, кроме Дика, в своей спальне не вижу. Дик смущённо кашлянул. Рокэ и Марсель неловко переглянулись — Ладно, не буду вам мешать, — после некоторой паузы засобирался Марсель. — Сегодня прилетает Рамон, мы собираемся небольшой компанией пить за твоё здоровье. — Прелестно. Теперь вы используете мой инфаркт как повод выпить. Не забудьте принести мне. — Попридержи коней, Рокэ, у тебя больное сердце! Дождись хотя бы выписки. — Ты подталкиваешь меня к побегу. Марсель обернулся уже на выходе и внезапно очень серьёзно произнёс: — Выздоравливай лучше. И Рокэ, начни уже следить за своим здоровьем. Алва некоторое время смотрел ему в глаза и, насколько позволяло положение, пожал плечами. — Постараюсь. Уже закрывая за собой дверь, Марсель услышал что-то среднее между стоном удивления и возмущения. Похоже, Рокэ разглядел-таки пять килограммов папайи.