Разрывая наручники

Все тело дрожит, холод обжигает руки, я сижу на полу, если можно это так назвать. На дворе глубокая ночь, поскольку через маленькое окно почти не просачивается свет. Это хорошо. Никто не видит моих слез. Спать не хочется вообще. Хотя лучше это сделать, перед тем, как утром отправят на костёр. За что? Я разве виновата, что у меня «не тот пол»? «Это началось ещё задолго до моего рождения. Наверное, прошло даже больше полутысячи лет. В нашем мире мужчины всегда считались главными, а женщины… Так, инкубаторами и исполнителями «хотелок». Но я с детства была необычной. Меня пытались пристроить к этому ебаному миру. Я сопротивлялась. Меня и избивали, и насиловали, и что только не делали. Почему я должна с этим смиряться? Всех неповинных отправляли на костёр. Так и погибла моя мать, когда я была практически новорожденной. Так я и научилась избегать сильных и издеваться над слабыми. В основном, над детьми. Их, в независимости от пола считали врунами.» Я начала со всей силы водить остро наточенными ногтями по щекам, лишь бы заглушить эту боль. «Я была знакома с Рейчел ещё с первого класса. Мы дружили, а потом я начала чувствовать что-то более сильное по отношению к ней. Я желала встречи и это было очень странно. Спустя пару месяцев влюбленности, я призналась ей. Её тоже терзали те же чувства. Мы начали проводить больше времени вместе. Нечаянно касаться друг друга, целоваться в туалете. Но время шло. Меня выдали замуж за плохого человека по расчету. Грубо говоря, отдали меня как подарок. Но все же была и радость. Его брат, с которым они не поделили наследственный дом, женился на Рейчел.» Капли крови медленно начали стекаться по моему лицу вниз. И боль не заглушала завтрашнюю кончину. Если буду царапать лицо, хоть избавлюсь от этих мыслей, адски лезущих в голову «Все вечера после ужина мы проводили вместе. Болтали о всяком, делились впечатлениями. Иногда это могло занять всю ночь, за что нас наказывали из-за неплодотворной работы. Мы хотели сбежать. Многие женщины начали распускать слухи о некой близлежащей стране и о её правительнице Миранде Манфред. Там принимали всех женщин с «распростёртыми объятьями», а всех мужчин, попавших туда сжигали, либо строили под их же идеалы для женщин. Вот и моя дочь узнала о ней в школе Я особо не верила в эти сказки, но за горами, окружавшими город, явно что-то да было Но меня засекли за делом. Я высматривала в нашей карте малолюдный путь, пока Рейчел подготавливала все остальное.» Щеки были уже разодраны. Я перешла к рукам. «Муж сейчас же сообщил об этом в органы власти и моё сожжение назначили на завтрашнее утро. Им как потеха, а мне как кончина в девятнадцать лет… Глупо было надеяться вырваться на свободу. Так ты только укоротишь себе жизнь, Гвен.» Медленно я ослабевала. Скоро я должна была провалиться в сон. Теперь уже не было сил плакать. Кто-то разбил стекло. Звук был несильный, но я отчётливо услышала это. Около лица я увидела длинную веревку с запиской. Несмотря на помутневшее сознание я увидела, что там было написано. «Хватайся». Из последних сил я взяла веревку. Пока меня кто-то отчётливо тянул, приговаривая каким-то знакомым, но еле различимыми голосом, я отключилась. Навсегда ли?