Пока за окном гасло солнце, в моей душе таяла надежда. По моей щеке снова скатилась крупная прозрачная слеза, кто мог знать, что умирать так больно? Все мои внутренности будто стягивало прочной верёвкой, выворачивая их с каждой минутой всё сильней, сжимая и превращая в кровавое месиво. Я грустно улыбнулся и не успев набрать побольше воздуха в лёгкие, вновь зашёлся в тяжёлом приступе кашля, выплёвывая пару белых, окрашенных фиолетовой крапинкой, лепестков. Орхидея. Красивый, нежный цветок, которых поражает своей простотой и изяществом одновременно. Цветок, который я впервые увидел несколько месяцев назад и который успел так прочно возненавидеть за это время. Я до сих пор помню тебя, Каччан, прижимающего ту хрупкую девушку к стене и яростно оставляющего засосы на её нежной коже. Помню, как громко она стонала, выгибаясь, и то, как мне стало плохо. Глаза заслезились, а горло неприятно запершило. Я чувствовал, как что-то грубо сдавливало меня изнутри, пытаясь удушить. Как я на негнущихся ногах добежал до собственной комнаты, и то, как белоснежную раковину украсили нежно-белые, чуть розовые на концах, лепестки, вперемешку с парой капель крови. Прекрасно помню, мой испуганный, полный отчаяния взгляд и ваши, слишком яркие, образы перед глазами.
Знаешь, Бакуго, ты всегда был моим примером, образцом для подражания и как бы я не пытался переубедить себя, я всегда подозревал, что мои чувства к тебе больше, чем дружба. Всегда надеялся, что твои, красные, словно рубин, глаза могут смотреть тепло, даже нежно. Что сухие, потрескавшиеся губы, могут складываться не в одну из твоих вечных ухмылок, а в полную любви - улыбку. Надеялся, но, что толку? Я прекрасно понимаю, что единственное чувство, которое ты испытываешь ко мне - отвращение. Ты всегда злишься, когда видишь меня, яростно сжимая кулаки и сверкая глазами. И от этого так больно. Я чувствую, что каждый такой раз моё сердце всё больше и больше оплетает незримая нить, а лёгкие наполняются восхитительными лепестками, которые я вскоре найду у себя в раковине. Если конечно успею добежать, потому что чем дальше - тем хуже. Цветков стало всё больше, а снежно-белого цвета практически не видно - его перекрывает пугающий алый. Но пока за окном светит солнце, я буду продолжать верить. Верить в то, что твоё сердце забьётся так же радостно, как и моё, когда мы будем вместе, что твоя рука коснётся меня, чтобы прижать к себе, а не оттолкнуть, что, когда-нибудь я увижу одну из твоих самых тёплых и нежных улыбок, посланную мне. Когда-нибудь, но, а пока, я буду стоять на коленях, опираясь дрожащей рукой на покрытый кровью пол, и откашливать всё новые и новые лепестки орхидеи, когда-то прекрасной, но, а теперь, так ненавидимой мной и смотреть, на медленно гаснущее, за моим окном - солнце.
~*~
Кацуки нежно провёл своими чуть шершавыми пальцами по холодной руке, посмотрел на мертвенно-бледные губы, которые когда-то озаряла такая солнечная, тёплая улыбка и на, теперь уже навеки закрытые, глаза, которые всегда смеялись вместе с их владельцем. По щеке скатывались кристально-чистые слёзы, одна за другой, даже не думая останавливаться. Бакуго едва сдерживался от того чтобы закричать в голос, падая коленями на холодный пол или начать крушить всё, что возможно на этих невыносимых похоронах, так любимого им человека. Он приник, плотно сомкнутыми губами, ко лбу Мидории и едва успел прикрыть их рукой, когда из его собственного рта снова вылетело пару изящных белых лепестков покрытых фиолетовой крапинкой. Он знал, ему осталось не долго.
~*~
За окном навеки угасло солнце, забирая вместе с собой, едва теплившеюся в душе, надежду.
