Счастья тебе... нет

      Как.       Опять.       Можно, наверное, позаимствовать даже несколько излюбленных словечек лейтенанта Андерсона — по крайней мере, очень хочется. Ведь опять. Ведь программные сбои заполонили всё своим незримым ощущением красного. Ведь непонятно даже, что с этим делать, он ведь не девиант, значит, это программа, но что делать, если она начинает работать?       Опять это лицо, эти глаза, и ведь понятно же, что они, конечно, клоны, типовые модели, но что-то, можно, наверное, сказать, ёкает. А может, и нельзя. По крайней мере, очень хочется. Это точно не Даниэль, это понятно любому идиоту, но только не его странным ощущениям. Да и разве так бывает? И не мог этот Даниэль после двадцати двух минут разговора на ветру с вертолётом, пистолетом, злобой и паникой остаться в памяти чем-то важным… Или мог?       Как.       Опять.       Опять он начинает думать почти как человек, для которого приемлемы понятия чувств и эмоций. Опять он точно знает, что так нельзя, невозможно, и опять он так думает, а значит, склонен предполагать, что он может чувствовать, а значит, он склонен давать самому себе ложную информацию… программный сбой.       А ведь и к Аманде не пойти, и Аманде вопрос не задать — всё его красноречие не способно будет убедить недоверчивую программу, что он не девиант — он знал это всегда, точнее точного, ведь сам такой же, ведь сам программа, ведь сам недоверчив, ведь сам понятлив.       Как.       Опять.       Опять он боится остановки функционирования. Нельзя так. Ладно. Как его зовут? Саймон? Да… Совсем не похоже на красивое имя Даниэля. Зато всё остальное схоже — да, оба против него, оба готовы уме… допустить остановку функционирования за свою девиацию. И их обоих жалко. Безумно.       Как.       Опять.       Опять он хочет его спасти. Опять он чувствует жалость, как почти человек. Опять он чувствует, как почти человек. Опять он как почти человек. Опять он.       Но если сопоставить то, что он сейчас понимает, поведение девиантов, поведение людей… получается ведь, что он, что девианты становятся почти людьми, а может, даже и совсем людьми, только немного другими физиологически? И если вдруг надо убивать девиантов, то надо убивать и людей? Может, так и думали убитые им девианты? Стоп.       Как.       Опять.       Опять он думает о каких-то глупостях, совершенно нереальных понятиях и странных неправильных действиях. Опять он желает этому Саймону счастья.