Сугубо мужская тайна

- Эй, Накаха... – фраза, с которой начиналась большая часть гневных речей Кёхея, так и осталась незаконченной, поэтому никто никогда не узнает, что же потребовалось сияющему созданию от его мрачной сожительницы в третьем часу ночи. Молодой человек замер на пороге комнаты Сунако, приоткрыв рот, из которого больше не вырвалось ни звука, и округлив от удивления глаза. Нет, с виду всё было как обычно: легкий полумрак, не превращающийся в кромешную тьму исключительно из-за того, что телевизор, щедро делясь со всеми желающими хрипами, визгами и чавканьем, доносящимися из колонок, демонстрировал очередной фильм ужасов, Хироси, на которого падали отблески от экрана, флегматично стоял, посверкивая то бедром, то левой рукой, то подбородком, то какой-либо иной частью пластмассового тела. Глаза манекена скрывал полумрак: до них свет от телевизора почему-то не доставал. Ещё в комнате, разумеется, была Сунако, которой полагалось сидеть с ведерком попкорна в одной руке, пачкой чипсов – в другой и блестящими от возбуждения глазами пялиться в экран, где зомби с аппетитом – примерно как Кёхей в креветки – вгрызался в шею персонажа, не отличившегося наличием мозгов или хотя бы инстинкта самосохранения. Но в данный момент Накахара совсем не проявляла интереса к кино. Обняв ведро с воздушной кукурузой, как маленькая девочка любимого плюшевого мишку, она, поджав под себя ноги и спрятав лицо за прядями волос, крепко спала прямо на полу и, похоже, не собиралась просыпаться до самого утра. - Охренеть, завтра снег пойдёт! – не сдержался от комментария Кёхей, для которого Сунако, уснувшая во время одного из своих любимых фильмов, была таким же диковинным событием, как и он сам, вдруг решивший вести себя сдержанно и воспитанно как Такенага. Девушка что-то пробормотала в ответ – она даже во сне пыталась с ним спорить! – и зябко повела плечами. Ей было холодно спать на полу... Кёхей, зло скривившись, переступил с ноги на ногу, выглядя при этом так, будто в голове у него шла напряженная мысленная борьба, а потом, скорчив недовольную гримасу, все же вошёл в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. - Заметь, Накахара, я это делаю только потому, что, если ты заболеешь, нам придется за тобой ухаживать и готовить себе самостоятельно. И если первое ещё худо-бедно можно вынести, то второе я не переживу, – бормоча это себе под нос, он подошел к кровати Сунако и откинул покрывало, потом вернулся к девушке, помедлил немного и, наклонившись, осторожно подхватил её на руки. Пальцы Накахары всё так же сжимали ведерко с попкорном, поэтому, когда Сунако подняли над полом, оно чуть наклонилось... В результате проложенную дорожку из воздушной кукурузы Кёхей обнаружил лишь после того, как у него под ногой что-то хрустнуло, когда он, положив свою ношу на кровать, отступил назад. С губ парня сорвалось ругательство, но, подумав о том, что убирать сотворённый беспорядок придется Сунако, он успокоился и даже кривовато улыбнулся. Укрыв девушку одеялом и почувствовав свою миссию выполненной, молодой человек вместо того, чтобы уйти, задержался возле её постели. Во сне Накахара мило улыбалась. Глядя на эту улыбку, было сложно поверить, что её обладательница предпочитает рюшам и лентам – принт из черепов, мелодрамам – ужастики, а в лучших друзьях у неё числится анатомический манекен, и парочка скелетов. - Интересно, что тебе снится? – пробормотал Кёхей, отбрасывая упавшую на лоб девушки тёмную прядь, а затем неожиданно для себя самого проводя по её щеке кончиками пальцев. Сунако начала что-то бормотать в ответ и молодой человек наклонился к её лицу, чтобы лучше разобрать слова. С губ её срывалось что-то вроде: «Жертва... Сияющее создание... Принести в жертву...» Услышав это, Кёхей испуганно отпрянул, побледнев, едва не упал, когда случайно наступил на рассыпанный по полу попкорн, а потом улыбнулся: - Сунако... ты такая... Сунако... – вынес вердикт он и ласково потрепал её по щеке – жест, за который бодрствующая Накахара вполне могла отвесить тумаков. Да она, если узнает, и потом не поскупится щедро выразить свою благодарность за подобные вольности со стороны сияющего создания. Сунако скривилась, и Кёхей, испуганно отдернув руку, замер, ожидая, что хозяйка комнаты вот-вот проснётся. Когда этого не произошло, он вздохнул с облегчением. Взгляд его, скользнув по стене, наткнулся на Хироси. Манекен стоял, тараща пластмассовые глаза. Кёхею показалось, что лучший друг Накахары хитро улыбается, хотя скорее всего это было просто его воображение. - Слышь, ты, мечта студента-медика, – шепотом обратился к Хироси молодой человек. – Только попробуй ей рассказать о том, что здесь произошло... – он замолчал, пытаясь найти подходящую угрозу, но, так ничего и не придумав, продолжил: – В общем, как мужик мужика прошу: не болтай. Пусть это будет наша сугубо мужская тайна. Усек? Хироси отозвался молчанием, и Кёхей, удовлетворенно кивнув, направился к дверям, походя подхватив с пола пульт и выключив телевизор, по экрану которого уже ползли финальные титры. Комната погрузилась в темноту, и Кёхей лишь чудом не убился, пока на ощупь добирался до дверей. На пороге он замер, чтобы пригрозить манекену пальцем, а потом вышел в коридор. В том, что Хироси не разболтает о минутной слабости сияющего создания своей хозяйке, Кёхей был уверен: как-никак это был мужской секрет... От автора: Что-то не выходит у меня в последнее время романтика... Так что надеюсь, что хотя бы в характере...