Подарок

      Из-под контроля всё вышло — Серас и оглянуться не успела.       Больше всего удивляло, что музыку потом на злосчастном проигрывателе она запускала и слушала без малейшего содрогания. А порой мелькала мысль, что когда-нибудь она откроет и подаренную коробочку, чтобы примерить эту чёртову штуку снова.       Но началось всё с музыки. Нелепо, наивно, несравнимо с человеческими потерями, но после нападения на “Хеллсинг” братьев Валентайнов Серас было ужасно жаль вдребезги разнесённого музыкального центра. Сэр Интегра не разделяла её тяги к музыке или просто не осознавала ценности обыденных для самой неё вещей. Серас, а не ей приходилось делить один простенький плеер на всю комнату девочек, клянчить у воспитателей новые батарейки, до треска заслушивать немногочисленные кассеты. Последовательность песен в каждой из них Серас запомнила, мнилось, на всю жизнь. Ошиблась она в одном: по внезапному окончании своей не затянувшейся жизни она и то, прослушав по радио “All that she wants” автоматически начинала следом напевать слова “Don’t turn around”.       Где-то месяц потребовался в новом доме, месяц хождений кругами вокруг не кассет даже — компакт-дисков, с ума сойти! — чтобы Серас робко поинтересовалась: «Можно поставить что-нибудь?»       — Разумеется, мисс Виктория. Только смотрите, чтобы сэру Интегре не мешать.       Уолтер тоже не понимал, что для Серас значило это разрешение.       Нет, она ничуть не мешала, не могла помешать. Её обострившемуся слуху хватало самой малой громкости. Она переслушала всю коллекцию Интегры, кое-какие компакты даже вытащив из нераспечатанной целлофановой упаковки. Перечитала с восторгом все неразобранные прежде слова на вкладышах. Переслушала, научившись ставить на случайный порядок. Наконец, получив причитавшееся, оказывается, самой Серас жалование, с восторгом купила новенькие компакты Backstreet Boys и Мэрайи Кэри. И тут — Crash! Boom! Bang! — от музыкального центра осталась уродливая кучка оплавленного пластика и оборванных проводков.       Серас крепилась целый день. Ей было не до слёз, когда она столкнулась с обращёнными в упырей своими сослуживцами — во второй раз за полгода. Слёзы запеклись, а плач застрял в горле, когда сэр Интегра собственноручно добивала упырей одного за другим. Но Серас разревелась как последняя соплячка, когда, обходя разорённый особняк комната за комнатой, в изгаженной гостиной увидала обломки музыкального центра.       Безусловно, ни Интегре, ни Уолтеру в последующие дни было не до музыки. Когда спал Уолтер, Серас не знала вовсе. Разве что урывал несколько часов днём, когда спала обычно и сама Серас. По ночам же он сутулился за компьютером, бесконечно разбирая всё поступавшую информацию и готовя утреннюю сводку для Интегры. Если же его работоспособность поток этот, видимо, осушала, Серас заставала его за неторопливой вознёй по быту в попытках вернуть уют обжитости выдраенным после бойни комнатам, до сих пор хранившим душок дезинфекантов. Ей хотелось плюнуть на разницу в возрасте и статусе и строго велеть Уолтеру ложиться; взамен, после выматывающей операции или ночных учений с новыми наёмниками она вызывалась в помощники к своему неожиданному приятелю.       Так было и той ночью, когда по возвращении Серас обнаружила, что новую минималистскую и безликую полку в гостиной расцветил ворох старых пластинок. Серас возбуждённо перебирала их и, забывшись, довольно бесцеремонно спросила у вошедшего Уолтера:       — А пластинки здесь для красоты или их есть, на чём играть?       — Есть, конечно, мисс Виктория. Думаете, проигрыватель здесь хорошо впишется?       Мисс Виктория была убеждена, что проигрыватель здесь впишется безупречно. Она самым тщательным образом протёрла запылившуюся старомодную бандуру и даже ухватилась за проигрыватель с другой стороны, готовая помочь Уолтеру поднести. Лишь его ироничное замечание, что кому, как не ей, знать, что из него ещё не совсем песок сыпется, умерил её пыл.       Приплясывая от нетерпения, Серас перебирала пластинки, высматривая знакомые имена, но тут Уолтер чуть не разбил её надежды предупреждением, что нужно найти ещё какие-то иголки.       — Нужна новая игла, — повторил он, терпеливо поясняя. — Вот сюда вставляется игла, которая считывает пластинку.       — Ясно, — разочарованно протянула Серас. — А их, ну как, продают ещё вообще?       — Нет-нет, я имел в виду здесь, в доме, мисс Виктория. Где-то у меня в кладовке наверняка оставалась ещё пачка.       Так они вернулись в бесценную кладовку Уолтера и принялись разбирать ящик за ящиком, перебирая всякую всячину: старые канцелярские приборы, какие-то футляры, вазы и статуэтки, бесконечные картонки с галстуками и прочими аксессуарами. Тогда-то Серас и наткнулась на эту штуку, когда открыла очередную коробочку и не в первый раз уже за вечер с любопытством ляпнула «а что это?», не успев задуматься. Нет, сомнений не было, на что формой похожа эта продолговатая штука ядовито-розового цвета. Однако связь между формой и функцией Серас отмела сразу, сочтя, что этим найденная у Уолтера вещь оказаться никак не может. И всё-таки чем дольше Серас на неё глядела, тем яснее убеждалась, что никаких других ассоциаций та не вызывает, и заливалась краской как от сорвавшегося с языка дурацкого вопроса, так и от того, что не сообразила сразу же закрыть коробочку с находкой и сделать вид, что ничего не заметила. И ещё от того, что в ступоре так и продолжала пялиться на эту вопиющую непристойность.       — О, это? — спокойный голос совсем вблизи заставил Серас отпрянуть. — Надо же, вот где он. Это же страпон, мисс Виктория.       — Ой. А я подумала было, что...       ...вибратор, хоть чего-то не ляпнула сегодня Серас, вовремя спохватившись. Насмешек ей и со стороны новых наёмников за глаза хватало. Но что поделаешь если этот, как его там, формой и правда напоминал не что иное, как большой пластиковый член? Ярко-розовый член, который вызывающе и совершенно непристойно смотрелся в её руках и ещё непристойнее закачался, когда Уолтер перенял его за притороченные спутанные ремешки лаково-чёрного цвета и с минуту задумчиво созерцал покачивание.       — А я-то совсем забыл, куда убрал его, — протянул Уолтер и уронил неприличный страпон обратно в руки Серас. Она предпочла бы, убери Уолтер его с глаз долой вместе с дурацкими ассоциациями.       — Знаете, мисс Виктория, а возьмите-ка его себе. Хотя бы и на память.       — Э-ээ... — замялась Серас.       — Нет-нет, вам он наверняка пригодится больше, чем мне. Я хотел когда-то испробовать его с моей последней... хорошей знакомой, да не довелось. А теперь уже и не подыщу с кем, пожалуй.       — Ну зачем вы так?       — Думаете? Или решили просто подбодрить старика?       Серас запуталась и сконфузилась окончательно. Из расплывчатого признания Уолтера вроде как следовало, что направление догадок Серас было вовсе не таким нелепым, как показалось вначале. И тогда… ой. Надо же было и вправду так доболтаться. Но тут Уолтер отмахнувшись, рассмеялся, и она с облегчением рассмеялась тоже. И на слова его: «Быть может, вам ещё не подойдёт, давайте примерим на вас», согласно кивнула, желая замять неловкость и вернуться к обычному товарищескому настрою. А когда Серас с ужасом поняла, что ответить следовало категоричным и однозначным отказом, было поздно.       Немыслимая непристойность дальнейших действий Уолтера, быстрых и отточенных вдобавок, просто выбила её из колеи. Опомнилась Серас, когда Уолтер опустившись на колени, уже затянул и застёгивал ей на бедре жёсткий лакированный ремешок. Как он успел приспустить, скатав к коленям, бежевые трусики, она и не заметила. Хозяин жестоко высмеял бы её так называемую вампирскую реакцию. Вряд ли, впрочем, прежде всего реакцию в данном случае. Пристёгнутый страпон топорщил подол её форменной юбки, лукаво выглядывая блестящим проклято-розовым кончиком.       Как натуральный член, её член, с ума сойти.       Нет, если бы Уолтер, подобно некоторым хамам, попытался бы облапать её за грудь или попу, Серас влепила бы ему затрещину, не задумываясь. Только потом она спохватилась бы о его возрасте и статусе — и то вряд ли пожалела бы. Если бы он прикоснулся, попытался поцеловать или, совсем уж как идиот-школьник, задрал бы ей подол... Но Уолтер исхитрился проникнуть ладонями в несуществующий зазор между её юбкой и бедром и пристегнуть проклятый страпон, не задев пальцами, не прикоснувшись кожей к коже и не спугнув её раньше времени. Только синтетические ремешки охватывали теперь её пах и торчал чёртов страпон, непристойная функция которого сомнений теперь уже никаких не оставляла. Да в самом интимном месте холодила загогулина с противоположного конца страпона, которой Серас прежде не придала значения.       Задумываться, каким образом Уолтер планировал испытать страпон со своей «хорошей знакомой», не хотелось, но не задумываться Серас не могла.       — Как по мне, сидит идеально, — отметил Уолтер, так и стоя на коленях. «Стоит», нервно поправила в уме Серас, не в силах отвести взгляд от своего чл... страпона. — Разве что небольшая персональная подгонка может понадобиться.       — Не, всё нормально. Не надо. Дальше я сама, — придя в себя, быстро проговорила Серас. Собираясь одним движением стянуть клятый страпон и прекратить слишком далеко зашедшую пошлую шутку, спешно дёрнула за него — и вскрикнула, когда другой конец дёрнулся внутри.       — Осторожно же.       Тут Уолтер впервые коснулся её — её руки, лежавшей на страпоне, которую Серас машинально отдёрнула, позволив его руке и правда осторожно, не поспоришь, чуть ли не во всю длину охватить её страпон.       — Подгонка небольшая и персональная, вот так.       Он двинул чуть-чуть, раз-другой, и Серас сжалась внутри, но не от боли на сей раз.       — Отпустите, — тихо и обиженно попросила она, и Уолтер послушно убрал руку.       Серас было не занимать решимости, когда приходилось противостоять прямому насилию. Но Уолтер на коленях с покачивающимся возле его губ чуть утолщённым концом страпона - менее всего это положение пугало насилием. Немного пугало, бесконечно смущало и, как ни ужасно признать себе, волновало то, что Серас не могла оторвать ни глаз от этого зрелища, ни ног от земли, чтобы нарушить эту извращённую близость. Намерение пройти мимо Уолтера, хлопнуть дверью и прямо за ней избавиться от ремней страпона, жалко трепыхалось, не переходя в действие. Уолтер, глядя на неё снизу вверх, лукаво улыбнулся.       — Можно ещё точнее и персональнее.        И он обхватил округлый конец страпона губами. Серас резко вдохнула. Её член, частично скрывающийся во рту Уолтера и снова показывающийся из него, влажно блестящий от слюны, видом завораживал не меньше, чем обещанными ещё более точными и персональными ощущениями, сладко разливающимися внизу. Вырвавшееся «перестаньте» прозвучало жалко даже в собственных ушах, но и вновь послушно Уолтер выпустил страпон и взглянул на неё.       — Мисс Виктория, я ведь не впервые предлагаю вам нечто... сумасбродное на первый взгляд, верно? — она покачала головой. — И хоть раз я вас подводил? — Ей пришлось покачать отрицательно снова. — У нас ведь славная команда, салага и ветеран?       Несмотря на возмущение и стыд, Серас невольно хмыкнула, и тут Уолтер спросил резче:       — Вам понравилось?       Ей следовало опять же покачать головой, но шея задубела, сопротивляясь попытке солгать. Уолтер примирительно протянул ей руку, и Серас, помедлив, вложила в неё свою.       — Могли ведь предупредить честно, — буркнула она, и Уолтер рассмеялся, будто живо представил её реакцию на просьбу: «Мисс Виктория, не согласились бы вы надеть пластиковый член и позволить вам отсосать?».       — Расслабьтесь, предупреждаю. Не волнуйтесь, это устройство рассчитано на девственниц.       — Разве в этом…       Серас охнула, прервавшись на менее осмысленные звуки, когда Уолтер снова взял страпон в рот, забирая глубже на сей раз, чутко реагируя, как отзываются его движения у неё внутри, прилаживаясь всё точнее и персональнее. Осмелев, Серас сама положила руки ему на плечи. От ощущения живого горячего тела сквозь тонкую ткань рубашки помутилось в глазах, почти как в бою. Серас хотела отпрянуть в страхе пойти на поводу у инстинкта, сделать что-то непоправимое. Но Уолтер, упредив её реакцию, сам вцепился в бедро и стянув страпон, уже не дурацким пластиком, — губами и мягким языком к самой чувствительной плоти прикоснулся, прильнул плотно, быстро-быстро потирая, касаясь там, где, оказывается, вот ровно и недоставало. Рвущееся наружу неистовство обратилось внутрь, прокатилось сладким спазмом, заполняя и истощая одновременно…       Серас казалось, будто она левитирует. Обмякшие ноги никак не должны были удерживать её, да и кто знает, какие ещё новые способности у неё могли бы открыться после каждую мышцу заставившего затрепетать оргазма?       Смутно, в тени у своих ног она видела, как дёргается белеющий тканью рубашки локоть Уолтера. Ненужное, но привычное дыхание спирало от раздирающих противоречивых робости и желания; робости перед бесстыдной, запахами в воздухе разлитой похоти и само собой разумеющегося желания отблагодарить за удовольствие, пускай неоднозначное и непрошеное. Затем противоречивость лопнула, будто удерживающий её на весу шнур, Серас мягко опустилась на корточки и, не глядя, протянула руку вниз.              ***       Следующим вечером, увидев в кабинете Уолтера свет, Серас прошла мимо как можно тише, хотя была уверена, что он всё равно её заметил. Коробочка со страпоном, который Уолтер аккуратно упаковал обратно и вручил ей, была затолкана в глубину шкафа с мыслью достать и выбросить, едва Серас придёт в себя.       Ещё через пару ночей в гостиной горел свет и тихо-тихо, в расчёте на тонкий слух, играла музыка. Серас принципиально прошла к себе в подвал, не сворачивая. Но через час, когда она рискнула выйти на разведку, в по-прежнему освещённой гостиной никого не оказалось, только шуршала закончившаяся пластинка. Поколебавшись, Серас перевернула её и поставила с начала. К слову, она не заметила, просматривая пластинки в первый раз, среди них лучших хитов Queen.       Следующим вечером она сказала Уолтеру «Привет», — и чудом даже не покраснела. Он не позволил себе ни малейшего пошлого намёка.       Ещё когда-нибудь она откроет подаренную коробочку, и даже не выбросит, а примерит эту чёртову штуку снова.       А если заходить совсем далеко, то не исключено, что придёт с ней к Уолтеру и настоит на расширенной инструкции к употреблению. Если, конечно, в жизни недостанет вдруг сумасбродного.