Ты мне понравился сразу

Антон приехал в Питер совсем недавно, даже и недели не успело пройти с его долгожданного переезда в этот город, в котором мечтает побывать, наверное, каждый, но его уже бесил и раздражал каждый второй человек, встречающийся ему на улице. Ну а что он хотел, приехав в Санкт-Петербург летом, в самый сезон, когда на улицах не протолкнуться из-за толп туристов и местных жителей и надо очень постараться, чтобы найти тихое и безлюдное место? Это совсем не удивительно, ведь Питер, наконец, решил порадовать солнечной теплой погодой, и было бы грешно сидеть дома и не наслаждаться ею. Шастун, пробираясь сквозь толпу и матеря всех и вся, почти добрался до пешеходного перехода, когда услышал детский плач совсем рядом. В обычной ситуации он бы как можно скорее убежал, лишь бы не встревать в историю, за которой обязательно последовали бы проблемы, он в этом даже не сомневался. Но видя безразличие спешащих по своим делам окружающих к маленькой девочке с темными кудряшками на голове, которая, судя по всему, потерялась, — да в такой толпе кто угодно может затеряться! — Шастун решил повести себя благородно. Он присел на корточки перед девочкой, которая то и дело терла мокрые от слез глаза маленькими ладошками, и улыбнулся настолько добродушно, насколько только мог, чтобы не спугнуть дитя. — Хэй, что случилось? Но девочка лишь сильнее заплакала, что ввело Антона в ступор и даже в лёгкий испуг, поэтому он аккуратно взял ее за плечи и решил попробовать ещё раз. — Тише, не плачь, успокойся. Расскажи мне, что случилось, и я попробую тебе помочь, хорошо? — улыбка вернулась на лицо Шастуна, а девчушка подняла на него свои заплаканные голубые глазки и тихонько кивнула головой. Она продолжала всхлипывать, а её хрупкое тельце еле заметно дрожало, но всё же Шастун был рад, что хотя бы слезы уже не лились ручьем из её маленьких небесно-голубых глазок. — Мы гуляли с папой, но я не заметила, как потерялась, — губы девочки вновь задрожали, так что Антон поспешил ловко взять ее на руки, нежно поглаживая по голове. — Сейчас мы его с тобой поищем, договорились? Только ты больше не плачь, — улыбка не сходила с лица парня, так что девочка, последовав его примеру, радостно улыбнулась и закивала головой. — Меня, кстати, зовут Антон, а тебя? — с маленькой девчушкой на руках Шастун стал оглядываться по сторонам, ловко избегая столкновения с кем-нибудь из прохожих. — Кьяра, но папа зовёт меня солнышком! — Да ты и правда солнышко, когда не плачешь, — по-доброму засмеялся Антон, за что получил кулачком по носу. Шастун всегда придерживался той тактики, что если ты потерялся, то лучше стой на месте и никуда не уходи, тогда тебя точно кто-нибудь когда-нибудь найдет. Так они с Кьярой простояли минут 15, а то и все 20, смотря по сторонам и разговаривая о всяких мелочах, пока девочка не закричала радостно «папа!», указывая пальчиком на очень обеспокоенного брюнета, который что-то спрашивал у прохожих, видимо, искал свою дочь, как думал Шастун. Радостный вскрик не укрылся от Попова, который моментально повернул голову на голос дочери и увидел её, живую и невредимую, на руках незнакомого высокого парня. С неподдельной радостью, даже с неким счастьем он быстро пошел к ним навстречу, почти срываясь на бег. Радостная Кьяра же замахала своими маленькими ножками, и Шастун поспешил поставить ее на асфальт, после чего девчушка резво побежала к своему папе, который тут же заключил ее в крепкие объятия, беря на руки. — Господи, Кьяра, я чуть с ума не сошел! Ну сколько раз я тебе говорил, чтобы ты ни на шаг от меня не отходила! — облегченно, но с нотками строгости проговорил Попов, чмокнув в макушку дочь, и наконец направил свой взгляд на незнакомца, который как раз подошел к ним. — Я искренне надеюсь, что Вы всего лишь хотели помочь моей дочери, а не украсть ее. — Антону в миг стало не по себе, знал ведь, что от добрых дел хороших последствий ждать не стоит, и лишь возмущенный протест Кьяры заставил его вздохнуть спокойно. — Папа, Антон хороший! — девочка строго посмотрела на отца. — Только он помог мне найти тебя, — и она крепко-крепко обвила своими ручками отцовскую шею, и тогда Попов сдался. — Хорошо, хорошо, — сильнее прижав к себе дочь, брюнет снисходительно улыбнулся и вновь обратился к парню. — Спасибо Вам большое! Я, кстати, Арсений, — удерживая Кьяру одной рукой, Попов протянул руку Шастуну, который поспешил её пожать. — Антон, приятно познакомиться. Ваша дочь — просто чудо, — он расслабленно улыбнулся, но девчушка резко прервала их знакомство. — Па-а-ап! А давай Антона домой возьмем? Ну пожалуйста! Он правда-правда хороший, — два небесно-голубых глаза умоляюще уставились на Попова. — Кьяра, не говори глупостей, — но его дочурка тут же состроила такое лицо, будто вот-вот будет готова затопить весь Санкт-Петербург, из-за чего Арсений переводит виноватый взгляд на парня. — Мне так неудобно, но, может, Вы зайдёте к нам на чай? Вы поймите, я с дочерью вижусь довольно редко и при каждой встрече стараюсь выполнить всё, что она просит. — Хорошо, только не смотрите так жалобно на меня, а то мне неудобно становится. Будем считать это Вашей благодарностью, Арсений, — Шастун улыбается, и на душе у Попова сразу разливается тепло, а Кьяра радостно хлопает в ладоши.

***

Арсений оказался прекрасным собеседником, а Кьяра ну уж очень активным ребенком, желавшим рассказать о каждой из своих игрушек, из-за чего Антону приходилось иногда чуть ли не разрываться между ними, ибо каждый хотел его внимания, что показалось парню очень необычным. Когда очередная кружка чая была выпита, Шастун уже и сбился, которая по счету, а небо за окном начало окрашиваться в ярко-оранжевый цвет, он решил, что пора заканчивать этот вечер. У порога, пока Антон завязывал шнурки на кроссовках, Кьяра продолжала что-то активно ему рассказывать, а Арсений, опёршись о стену, наблюдал за ним с еле читаемой грустью в глазах. Он подошел ближе лишь тогда, когда Шастун выпрямился и с улыбкой на лице произнес: — Ну что, до свидания? Голубоглазая девчушка сразу же подбежала к своему нового высокому другу и обняла своими ручонками его ногу, тараторя грустно-радостное «пока!». Антон лишь потрепал её по кудрявой макушке, а когда она убежала в свою комнату, то переключил всё своё внимание на Арсения. — Мы еще увидимся? Просто… — договорить Попову не дает Шастун, перебивший его. — Понял-понял, ты выполняешь всё, что хочет твоя дочь, лишь бы она была счастлива, — где-то глубоко закралась упрямая мысль о том, что самому Арсению нет никакого дела до него, и от этого становилось обидно. — Да нет же, Антон! — на миг в прихожей воцарилась тишина, и лишь играющую в комнате Кьяру было слышно, но, собравшись с духом, Попов снова заговорил. — Ты мне понравился сразу. От подобных слов Шастун улыбнулся с неким смущением, глядя на этого солнечного парня, нельзя было не улыбнуться, так что и губы Арсения тронула улыбка. — Обязательно увидимся. До встречи, Арсений. — До встречи, Антон. Дверь за Шастуном закрылась, оставляя Попова одного, но он точно знал, что это — не конец. Это — еще только начало.