Будь Моим

Гейл никогда не думал о том, чтобы поцеловать Ренди, пока это действительно не случилось… как-то само собой. -1- Ренди охренительно целуется. Или это Джастин. Сложно сказать: он никогда не целовал Харрисона. Конечно, если бы он был геем или хотя бы бисексуалом, то ни за что не устоял бы перед его губами - такими полными, мягкими и нежными. Но, возможно, это у Джастина такие губы – Харольд уже ни в чем не уверен. Порой, лежа в холодной постели после многочасовых съемок в режиме нон-стоп, он знает, что не сможет уснуть, потому что слишком устал – с ним такое частенько случается. Гейл смотрит на потолок или в окно, если то не закрыто тяжелыми занавесками. Иногда он тихо смеется и шепчет вслух выдуманные диалоги, пронизанные печалью или, наоборот, по-дружески насмешливые. В такие моменты Гейл думает о двух блондинах и, пытаясь разложить их по полочкам, раз за разом ловит себя на крамольной мысли, что на самом деле хотел бы разложить одного из них и вовсе не на полочке, а где-нибудь на кухонном столе своей небольшой уютной квартиры. Тогда он немного морщится и пытается загнать вырывающееся из-под контроля желание куда-нибудь подальше в глубины сознания, но после непродолжительного сопротивления позволяет себе пофантазировать еще немного, совсем чуть-чуть. Ему кажется: это был бы Джастин - Тейлор первого сезона – порывистый, упрямый мальчишка, открывающий грани неизведанного и дозволенного, которые он со свойственной ему настойчивостью отодвигает все дальше. Ему кажется, что Джастин именно такой, и что он его хочет. Потом он вспоминает о части Брайана в себе и сразу же мысленно поправляется: или это Кинни хочет Джастина. Но, значит, он сам хочет Ренди? Самоуверенного, немного заносчивого Ренди, гораздо более беззащитного, чем мальчик Брайана. Обычно здесь все заканчивается, потому что он, естественно, не может хотеть Ренди, хотя бы потому, что тот - парень. Безумно милый и красивый, но парень. Обычно Гейл переворачивается и ложится на бок, спиной к незанавешенному окну, сильно зажмуривается и начинает считать назад от тысячи до одного. Где-то в районе пятиста шестидесяти восьми он выныривает из дремы, а через несколько секунд вырубается совсем, уставший больше обычного. Но иногда он начинает представлять, как это было бы – прикасаться к Ренди, целовать его, заниматься с ним сексом или даже любовью. Ему кажется, что он знает. Но ведь это не он, а Брайан целовал Джастина и, может быть, Ренди. Гейла пронизывает жгучая ревность к собственному персонажу и желание сейчас же рвануть к напарнику по съемкам. Он хочет прикоснуться своими губами к губам Ренди. -2- Они сидят на диване Ренди, в квартире Ренди, перед телевизором Ренди и уминают попкорн Ренди. Здесь все пропитано Ренди. И Гейл, наконец-то, чувствует себя полностью расслабленным и немного разморенным. Он медленно сползает по спинке дивана и ложится головой на мягкую темно-синюю подушку, закидывает ноги на колени Харрисону и прикрывает глаза. Гейл совсем не устал, но спать все равно хочется. Это второй год и конец съемок второго сезона. Брайан и Джастин с каждой серией все сильнее отдаляются друг от друга. Гейл знает, что Ренди, слишком близко воспринимающий историю их героев, очень переживает, и он тоже. А еще Харольд думает о том, что и они скоро разъедутся и не увидятся все лето. Гейл не может определиться, что его волнует больше. Только все сцены с его участием отыгрываются с первого дубля, и почти все свободное время они с Ренди проводят вместе. Несколько дней назад они ходили в кино на разрекламированный фильм ужасов. Ренди комментировал все спецэффекты и особенно хохотал над совершенно неправдоподобным ужасом на лицах главных героев. На них шикали со всех сторон, а парни утыкались друг другу в шеи, волосы или плечи и смеялись до слез. Когда они подошли к дому, в котором Ренди снимал квартиру, на улице было уже темно. Гейл мазнул губами по его щеке и сказал: «До завтра». Он ушел, так и не услышав ответного, чуть растерянного: «Пока…». Гейл никогда не прикасался к Ренди. Он клал руку на плечи Шерон или приобнимал Скотта, брал за локоть Питера и ерошил волосы Мишель. Он называл это тактильностью и следил за тем, чтобы не оказаться слишком близко к Ренди. К Харрисону хотелось не просто прикоснуться – его хотелось трогать… везде. Поэтому Гейл старался не задевать его вообще. Раньше. Теперь Харольд приходит со съемок поздно вечером. Со съемок, когда между дублями он зарывается пальцами в волосы Ренди или поглаживает кончиками пальцев, тут же покрывающуюся мурашками шею. Если они снимают постельную сцену и им объявляют «перерыв, ребята», Харольд падает на кровать и тянет Ренди к себе; они лежат совсем рядом и Гейл обязательно спрашивает какую-нибудь глупость: - Рендс, а тебе нравится скрипичная музыка? Ведь Джастину она нравится, и ему интересно, что об этом думает Харрисон. Ренди поворачивается к нему и усмехается, а потом отвечает: - Терпеть ее не могу. Он морщится и чуть погодя тоже интересуется: - А тебе? - Как будто кошку режут. Блондин смеется и кивает: - Скрипичный концерт – настоящая живодерня. Так Гейл узнает о своем напарнике кое-что еще: у Джастина глаза светло-голубые, а у Ренди – насыщенно-синие. Он раньше не замечал. Но вот так, валяясь с ним между дублями, Гейл видит, как они меняют свой цвет. Ему кажется это совершенно необъяснимым и хочется смотреть в этот странный синий, какого в природе, наверное, и существовать не должно. После всего этого он возвращается домой и пересматривает уже отснятые серии или первый сезон. Ему нравится перематывать пилот до нужного момента и вспоминать, как впервые прикоснулся к обнаженному Ренди. Харольд облизывал его спину, которая казалась действительно бесконечной и соленой, хотя их обрызгали водой. Гейл собирал языком прозрачные приятные на вкус капли и думал, что это пот Ренди, и что стоны мальчишки звучат через чур правдоподобно. Интересно, представлял ли тогда Харрисон, как его, Гейла, язык коснется сжатого отверстия между мягких ягодиц? Гейл сидит с полупустой бутылкой пива в руке перед работающим телевизором и вслушивается в глубокий голос Ренди и его гортанные стоны. А еще Харольд очень любит момент про «поцелуй со вкусом мороженого», где Джастин облизывает губы Брайана, скользит юрким язычком тому в рот, а потом они оба довольно улыбаются. Гейлу тоже хочется поцелуй со вкусом мороженого и Ренди - и он решает: это все Брайан, прочно угнездившийся в его сознании, потому что Кинни, конечно, не устоял бы перед Ренди и обязательно трахнул и поцеловал, если бы это случилось до того, как Джастин выставил свои условия. Гейлу не нравятся эти мысли, и, возможно, он немножко завидует, поэтому возвращает все внимание экрану и допивает пиво в надежде поскорее отключиться. -3- После прощальной вечеринки Гейл ночью заваливается к Ренди с бутылкой вина наперевес. Его пошатывает, но все еще недостаточно. Кроме того, он уже не пытается обмануть себя в том, по кому будет скучать больше всего. Ренди только качает головой и забирает бутылку из его рук. - Дверь закрой, - бросает он и скрывается в глубине квартиры. Гейл находит его на кухне, активно работающего штопором. - Дай открою. - Иди к черту. Ты и так еле на ногах стоишь, - Ренди раздраженно цыкает и отбрасывает штопор. Последнее время он постоянно на взводе. Гейл открывает-таки отнятую бутылку и протягивает напряженному блондину. Усмехается, глядя, как тот жадно пьет прямо из горла. Они заваливаются на диван и по очереди глотают сладковатое вино. На вопрос о стаканах Ренди отвечает: «Иди на фиг», - и снова впивается в горлышко. На самом деле, Гейлу нравится и так – парень оставляет на теплом стекле свой вкус, который он потом впитывает в себя, запрокидывая голову и прикрывая глаза. - Может, телик? – лениво спрашивает Ренди. Гейл качает головой. - Музыку? Харольд несколько секунд взвешивает все «за» и «против», после чего уверенно кивает: - Можно. Ренди неровной походкой идет к музыкальному центру и ставит первый попавшийся диск. По комнате разливается ненавязчивая мелодия и приторный девчачий голос, что-то поющий о безответной любви. - Не думал, что ты слушаешь такое, - фыркает Гейл, когда Ренди возвращается к нему на диван. - Я меломан, - пожимает плечами тот и, подумав, добавляет, - избирательный меломан. Когда попса сменяется джазом, Гейл понимает, что это - сборник, довольно своеобразный, надо признать, и начинает верить Ренди. Они молчат, слушают музыку и открывают еще одну бутылку вина, припрятанную Харрисоном на всякий случай. Потом Ренди забирается на диван с ногами и тихо, едва слышно, шепчет: - Иногда я его просто ненавижу. Гейл осторожно забирает бутылку из сжатых пальцев и пьет, не отрывая взгляда от сосредоточенного лица парня. Когда до него доходит, что Ренди больше ничего говорить не собирается, он сам придвигается к Харрисону и привычным движением зарывается пальцами в немного отросшие волосы, успокаивающе поглаживает. - Кого? - Джастина. Наверное, он мог бы спросить «за что?», но это лишнее – он и так знает. Гейл обнимает его за плечи и притягивает к себе. - Ну, хочешь, Брайан и Джастин снова поцелуются? – его голос чуть хрипловатый, а язык заплетается. Он не дожидается ответа – заглядывает в синие глаза, и, не видя в них отрицания, накрывает губы Ренди своими. Всего лишь прикосновение. Когда парень вздыхает и приоткрывает рот, Гейл скользит языком в сладкую влажную глубину. Он целует Ренди, мягкого и податливого. Гейл на мгновение отрывается от пухлых губ, перетягивает мальчишку на себя так, чтобы тот оседлал его колени, и впивается в горячий рот с новой силой. Ренди постанывает и отвечает так же неистово. У Харольда кружится голова, и он очень сомневается, что это из-за алкоголя. Блондин ерзает на нем, потирается о пах крепнущей эрекцией, на что из груди Гейла рвется возмущенный рык: вот ведь гаденыш! Мужчине хочется подмять Ренди под себя и вылизать от макушки до пальцев ног, а потом трахнуть. Но он ни черта не может двигаться, особенно, когда светловолосый парень наваливается на него, прижимается всем телом и начинает тереться совсем уж бесстыже, что-то мурлыча Гейлу на ухо. - Хочу тебя, - шепчет Харольд, забираясь руками под растянутую футболку и поглаживая нежную кожу спины. Ренди смеется. Хватает руки Гейла и разводит в стороны, сплетает пальцы. - Нет, Гейл. Только поцелуи. Харольд слишком разморен, чтобы противоречить, и слишком пьян, чтобы сопротивляться. Он тянется навстречу покрасневшим влажным губам, обводит по контуру и беспрепятственно скользит внутрь. Ренди дрожит и вжимается в него все теснее, пока Гейл трахает его рот своим языком, но рук не отпускает. Да, только поцелуи. Поцелуи – как секс. Спустя пару часов ласк и поцелуев с переплетенными пальцами они вырубаются прямо на диване. У Гейла закрываются глаза, но перед тем, как заснуть, он успевает подумать, что диван у Ренди на удивление удобный, когда его обладатель сопит где-то под боком. *** Гейл просыпается от того, что кто-то настойчиво трясет его за плечо. Он мычит и закрывает лицо подушкой. - Гейл, твою мать! Он собирается найти в себе силы послать Ренди куда подальше и провалиться обратно в спасительный сон. Но его снова тормошат. - На. Выпей - полегчает. Он открывает глаза: этот голос – не Ренди. Гейл отнимает от лица подушку и, зажмурившись от яркого света, пытается сесть. Харольд болезненно стонет и трет пульсирующий висок. Ему действительно хочется сдохнуть. Он, не глядя, протягивает руки, в одну из которых суют стакан с прохладной водой, а в другую ложится таблетка. Когда Гейл, наконец, может открыть глаза, то видит перед собой сочувственно вздыхающего Питера. - А где Ренди? – спрашивает он. Питер внимательно смотрит на него, явно пытаясь что-то понять: - Он улетел в Нью-Йорк. Ранним рейсом. -4- Они снова встречаются в самом конце лета. Ренди прилетает в Торонто почти на неделю раньше, чем планировал, и Гейл едет за ним в аэропорт. Харольд быстрым шагом пересекает зал и притягивает блондина к себе, как только тот снимает с плеча и ставит на пол большую спортивную сумку. Гейл обнимает Ренди даже слишком крепко и знает об этом, но так и не прекращает – сжимает руки еще сильнее и шепчет в вихрастые волосы: - Я скучал. Мужчина быстрым поцелуем касается виска Ренди и глубоко вдыхает. Он, правда, скучал. - И я, Гейл, - тихо говорит Харрисон, но не обнимает в ответ. Гейл немного отклоняется, чтобы заглянуть в лицо мальчишки. Улыбка Ренди, которую он видит прямо перед собой, чертовски близко, слишком вымученная и кривоватая, далекая от искренней. Парень расцепляет его руки на своей спине и отодвигается на шаг. Гейл хмурится: - Что-то не так? - Нет, что ты. Все здорово: я очень рад тебя видеть, - Ренди широко улыбается и дружески хлопает его по плечу. Гейл внимательно смотрит на него и не может разобрать: лжет мальчишка или же искренен. – Идем? – Ренди подхватывает свои вещи и проходит мимо Гейла. Харольд бредет за ним, чуть ссутулив плечи, уже чувствуя: что-то случилось за этот небольшой перерыв между съемками, что-то откровенно дерьмовое. -5- Гейл наивно предполагает, что после той ночи ненавязчивых ласк их с Ренди отношения должны измениться. В лучшую сторону. Он хочет, чтобы поцелуи и прикосновения вне съемочной площадки перестали быть табу, и они занимались бы сексом каждую ночь: у Ренди или у него, а еще в гримерках, когда распаляли бы друг друга во время очередной откровенной сцены. Гейлу кажется, что все должно быть именно так: губы должны болеть от поцелуев, а Харрисон – плавиться в его руках и тихо просить большего. Но на самом деле, в реальной жизни все иначе: они толком не могут пересечься вот уже два месяца – даже как друзья. Однажды, ближе к концу сентября, Гейл выловил Ренди у одного из павильонов и немного грубо сжал тонкое запястье. - Ты меня избегаешь? – спросил он, слишком серьезно, чтобы Ренди мог неловко улыбнуться, отшутиться и снова ускользнуть. Наверное, парень понимал это, потому что не пытался ни вырваться, ни убежать по якобы срочным делам. Его синие глаза были чистыми и честными, они смотрели прямо на Гейла, ничего не утаивая. - Нет, - ответил он. - Тогда в чем дело? Ренди тогда засмеялся, все-таки отступая от него, и, уже уходя, сказал: - Напряженный график, Гейл. И у нас почти нет общих сцен. Это было больше месяца назад. Ренди сказал: «Напряженный график, Гейл». Но сейчас Харрисон почти все свободное время проводит вместе с актером, играющим Итана. Если честно, Гейл не очень хорошо помнит его имя, поэтому про себя он думает так же – «Итан». Так даже как-то проще быть Брайаном: скрипач отнял у Кинни Джастина, а у Гейла – Ренди. Он узнал это случайно. Они со Скоттом и Питером стояли в Старбакс за кофе. Гейл спал на ходу и не особо вслушивался, что там щебечет Пейдж, но одну фразу все же уловил: - А вчера Ренди с Фабрицио сидели в баре. Представляешь? Я так удивился, когда наткнулся на них. Думаю, что-то там нечисто. Питер активно жестикулировал и не замечал помрачневшего взгляда Гейла, зато заметил Скотт. Потом, когда они остались вдвоем, Лоуэлл смотрел на него понимающе, так, словно бы знал все, что творится у Гейла в голове. Харольд тогда кивнул то ли самому себе, то ли этому сочувственно-знающему взгляду Скотта и действительно все рассказал. Он говорил быстро и сбивчиво, со всеми этими «ну, ты знаешь», и не мог остановиться. Вдруг как-то выяснилось, что у Ренди отрасли волосы, а у Гейла дрожат пальцы от желания к ним прикоснуться. Как-то оказалось, что Ренди со своими светлыми мягкими волосами почти до плеч – трепетная, самая лелеемая и нежно оберегаемая мечта Харольда. Скотт слушал внимательно и улыбался самыми уголками губ. - Вот… Как-то так, - завершил свой рассказ Гейл и выдохнул - стало легче. Лоуэлл усмехнулся и хлопнул его по плечу: - Между ними ничего нет. - Откуда ты знаешь? Скотт пожал плечами и вручил ему стакан теплого кофе: - Ну, что? Пошли? Скотт не знал, и Питер с Гейлом тоже. Не знал никто, потому что иначе уже поползли бы слухи. Гейл в то утро решил: если никто не знает, то ничего и нет. Ему стало легче дышать, и он перестал думать, что кто-то может целовать Ренди, как это делал он сам… -6- - Ренди, - зовет Гейл. Он заходит в разгромленную кухню, открывает рот, чтобы снова окликнуть подозрительно быстро улизнувшего Харрисона, но послушно замолкает, так и не позволив словам сорваться с губ, когда Ренди неровным, резковатым жестом просит его заткнуться. Ренди закатывает рукава водолазки и улыбается, плечом прижимая телефон к уху. - Фэб,…, - говорит он и останавливается, улыбаясь еще шире, словно кто-то по ту сторону связи сбивчиво просит его помолчать еще немного и, черт возьми, дослушать. Гейл замирает в дверях, прислоняется к косяку и смотрит. Он хотел бы, чтобы Ренди чувствовал себя таким счастливым рядом с ним. - Эй, - снова начинает парень, и от этого притворного игривого возмущения Харольду хочется повеситься или жестко поцеловать блондина, чтобы тот и думать забыл… Ренди кивает, будто собеседник может его видеть, и прикусывает ноготь большого пальца. – Да все окей, - говорит Харрисон. – Я понимаю. Жаль, конечно, что не смог прийти, но ты ведь уже поздравил меня. Ренди почти шепчет, и это звучит слишком тепло и почти трепетно. Гейлу сразу вспоминается его тихое дыхание несколько месяцев назад: «Только поцелуи, Гейл». Мужчина отстраненно отмечает, как ладони сжимаются в кулаки, и короткие ногти оставляют на коже красные следы-полумесяцы, а на щеках играют желваки. Он действительно - действительно! – не хочет знать, каким именно образом Итан поздравлял Ренди. Такого юного, прекрасного, нежного Ренди. *** - …хотел? – до Гейла, как через призму, доносится глубокий голос. Ренди щелкает у него перед носом, и Харольд вздрагивает. Смотрит, на стоящего прямо перед ним парня, чуть осоловелыми глазами. Только теперь он замечает сиротливо валяющийся на столе мобильник. - Гейл, - настороженно тянет Ренди. Он выглядит немного обеспокоенным. - А? - С тобой все в порядке? Я раз пять спросил: ты что-то хотел? О да, он очень хотел. И до сих пор хочет. - Да нет, - он качает головой и трет глаза пальцами. – То есть да. Я у тебя останусь, ладно? Почти все уже разошлись. - День рождения – страшный день, - Ренди смеется как-то нервно и засовывает ладони в задние карманы джинсов. - Тебе не понравилось? - Почему? Было весело. Просто…, - он обводит многозначительным взглядом разнесенную в пух и прах гостиную и усмехается. – Ты понимаешь. - Ага, - говорит Гейл. Он тоже терпеть не может заниматься уборкой, но ему раньше почему-то казалось, что педанту Ренди, у которого квартира всегда сверкает, словно ее для рекламного ролика начищали, это нравится. - Так я останусь? - А почему домой не хочешь? - Далеко и в лом, - отвечает он. – Да и вообще. Ренди кивает и смотрит себе под ноги, о чем-то размышляя. Ренди всегда его понимал. Поймет и в этот раз. По крайней мере, Гейл очень надеется, что хотя бы это все еще не разрушено. - Конечно, оставайся, - наконец, решает парень. – Но диван от завалов будешь сам разгребать. Я, кстати, тоже спать пошел. Ночи. Харрисон скрывается в спальне так же быстро, как до этого убежал в кухню, на ходу отвечая на звонок, когда гости только начали расходиться. Гейл вздыхает и одним движением сбрасывает с дивана на пол пустые упаковки из-под еды, разорванную оберточную бумагу, подарочные пакеты, коктейльные соломинки и что-то еще. Он берет из стоящего неподалеку кресла плед и, зажав его под мышкой, идет в коридор, чтобы забрать оставленный в кармане куртки мобильный. В прихожей Гейл натыкается на Скотта, сосредоточенно оборачивающего вокруг шеи тонкий шарф. Мужчина стоит в полурастегнутом пальто и как-то грустно улыбается, заметив его. - Не натвори глупостей, - советует ему Лоуэлл перед тем, как закрыть за собой дверь. Гейл забывает, зачем пришел, и возвращается к злополучному дивану, который значительно его короче. Он ложится, согнув ноги в коленях, и закутывается в шерстяной плед. Он не натворит глупостей. Наверное. *** Лежать на диване блядски неудобно: слишком тесно, и совершенно не греет тонкий плед. Поэтому Гейл забирается в чужую постель: он отгибает угол теплого пухового одеяла и незаметно ныряет под него – он очень надеется, что незаметно. В этот момент он прекрасно понимает, что чувствовал Джастин, пытаясь прокрасться в постель к Брайану. - Гейл? Голос Ренди глухой и хриплый. Сонный. От него по спине бегут мурашки и захлестывает нежность: они разошлись по комнатам не больше получаса назад, а парень уже успел вырубиться и, похоже, немного поспать – устал. Гейл прижимается к Ренди и счастливо выдыхает. Это странно, что у теплолюбивого Харрисона температура в квартире не особо выше уличной. Но так – с мальчишкой под одним одеялом – хорошо. - Рендс, я буду спать здесь. - Ты охренел, Гейл? Ренди пинает его. Этот тычок коленкой – легкий и какой-то даже ленивый. Гейл задевает его ногой в ответ, а когда парень мычит что-то о том, будто у Харольда нет совести, и пытается отодвинуться, мужчина снова подползает к нему и обвивает руками. Ренди и, правда, очень теплый, а Гейл совсем не прочь согреться. - Ты пьян? – тихо спрашивает Ренди, и его голос больше не кажется сонным, скорее – настороженным. Блондин поворачивается в его руках - они оказываются лицом к лицу – и затаив дыхание, ждет. - Я не пил. Почти… - Это как? Гейл пожимает плечами: - Пара коктейлей. - Понятно, - Ренди смотрит куда-то вниз и ерзает своей маленькой задницей слишком близко от него – Гейл чувствует это движение и замечает, что сейчас в комнате гораздо жарче, чем несколько минут назад. Ренди неглубоко и часто дышит: – В общем, ты, конечно, оставайся, только… отодвинься. Пожалуйста. Гейл сжимает руки крепче, чтобы Ренди, если тому совсем уж приспичит, не смог вывернуться и улизнуть: - А что, если «нет»? - М? – Харрисон вскидывает на него взгляд, и Гейл даже в темноте видит, как блестят темные глаза. - Я не отодвинусь. И не уйду. И тебе придется с этим смириться, - уверенно говорит он и нависает над Ренди, упираясь локтями по обе стороны от испуганного лица. Гейл касается мягких губ едва ощутимо, чувствуя необъяснимый трепет и ласку, а потом углубляет поцелуй. Он целует медленно, но откровенно. Ренди сорвано выдыхает и едва слышно стонет. Харрисон поначалу лишь послушно приоткрывает ротик, но, стоит Гейлу увлечь его язык в игру, начинает биться с новой силой в руках, не оставляющих путей к отступлению, отталкивая. - Гейл! – вскрикивает он и упирается ладонями в его грудь, не позволяя возобновить прерванную ласку. Но это дает обратный эффект: кожа к коже - мужчина отстраненно отмечает, какие мягкие ладони у Ренди. Харольд вскидывает бровь и выжидательно смотрит в широко распахнутые глаза. Он подозревает, что сейчас очень похож на Брайана, и не может определиться, хорошо это или не очень. Однако дыхание Ренди, все так же зажатого между его телом и кроватью, начинает выравниваться. - Я не трахаюсь на работе, - говорит он. Гейлу хочется рассмеяться. Конечно, не трахается. И, естественно, не трахался с Фабрицио, вечно пожирающим его глазами. Это отличный момент, чтобы поинтересоваться – Ренди был сверху или подставил свою задницу, соблазнительно прогибаясь в пояснице? Гейл преодолевает сопротивление, вновь прижимая парня к себе. Между ними совсем не остается свободного пространства и воздуха, и Харольд тихо спрашивает: - А как же скрипач? На дне черных зрачков плещется суеверный ужас. Ренди настолько в шоке, что оставляет любые попытки вырваться и просто смотрит на него. Напряжение то исчезает, то снова появляется, сковывая мысли и тело. Ренди изумленно хлопает ресницами, и у Гейла закрадываются подозрения: он, определенно, чего-то не понимает в этой жизни. - В смысле? - Ты с ним спал, - Гейл говорит ровно, четко, хотя на самом деле совсем не чувствует этой уверенности. Ренди так честно и открыто удивлен. И Харольд вспоминает о том, что под ним лежит весьма талантливый актер, но тут же отметает эту мысль – такое сыграть нельзя. Значит, у Ренди с Фабрицио ничего не было? Значит, невысокий брюнет с вьющимися волосами не прикасался к Ренди, как мечтает прикоснуться он сам? - Или нет? Блондин только ошарашено качает головой и больно поддает коленкой ему в бок: - Как ты вообще мог такое подумать?! – шипит он. – Придурок… Полный – мысленно соглашается Гейл. - Черт, - шепчет он, утыкаясь в нежную шею, и, наконец-то, смеется, чувствуя себя неизлечимым идиотом и ощущая, как груз переживаний и ревности соскальзывает с плеч куда-то в небытие. Ренди ежится – щекотно. - Ты такой придурок, Гейл, - выдыхает он и запускает пальцы в его волосы, подается бедрами навстречу. Гейл приподнимается на локтях и подозрительно щурится: - Ты же не трахаешься на работе. - Именно, – кивает парень. - Но, если это все, что тебе нужно, я могу сделать исключение. - Не все, - Гейл улыбается и проводит кончиком носа по порозовевшей щеке. - Чего ты хочешь? - Будь моим. *** Гейл подготавливает Харрисона неторопливо, упиваясь каждым движением и соприкосновением их разгоряченных тел. Гейл проводит языком вниз по спине парня, стоящего в коленно-локтевой позе. И даже если Ренди раньше и не задумывался, как бы это было – когда язык Гейла скользит между мягких половинок - то теперь он это почувствует. Мужчина прижимается щекой к влажной пояснице и почти мурлычет от удовольствия, слыша нетерпеливый стон. Харольд разводит соблазнительные ягодицы, мнет их в ладонях и судорожно выдыхает. Его член такой твердый, каким не был со времен сумасшедшей юности. Он еще никогда не был близок к тому, чтобы взорваться от одного только вида желанной дырочки, прикосновений и всхлипов, которые издает мальчишка. И хочется больше. Гейл сначала аккуратно, коротким мазком касается сжатого отверстия, а потом движения языка становятся все более жадными. Даже в самых смелых грезах Харольд и представить не мог, что ему самому так сильно будет сносить крышу только от того, что он вылизывает задницу Ренди. Гейл тянет руку к лицу Харрисона и прикасается пальцами к приоткрытым губам. Мальчишка послушно вбирает их в рот, посасывает, играет язычком. Мужчина не сомневается: парню это нравится не меньше, чем ему. Ренди подается навстречу ласкающему языку, и Гейл отстраняется, усмехаясь. Он смотрит на подрагивающую блестящую от слюны дырочку прямо перед собой и сглатывает: Харольд еще никогда не хотел обладать кем-то так слепо и безумно, теряя остатки разума и растворяясь в чужом теле и нежных звуках. - Гейл, - хрипло беспомощно зовет Ренди. – Гейл… Гейл целует притягательное отверстие и заменяет язык пальцами. Он проталкивается в тугой анус. Одна фаланга… две… Либо у Ренди не было секса по меньшей мере пару месяцев, либо он - топ. Гейлу хочется, чтобы правильным был второй ответ – это означало бы доверие. Наивысшую степень. - Давай уже, - шепчет мальчишка. Мальчишка с самым прекрасным на свете телом и голосом. - Рендс, - отвечает Гейл и обрывает себя, так и не сказав, что парень, явно, еще не готов принять его, что слишком рано. Потому что Ренди начинает сам насаживаться на его пальцы и стонет, запрокинув голову. - Ренди… Гейл вытаскивает пальцы с хлюпающим звуком. Колечко мускулов предстает перед ним расширенным, пульсирующим, зовущим. Гейл не может удержаться от того, чтобы не склониться и вновь не приласкать дырочку языком. Он проталкивается внутрь и вылизывает стеночки. Это настолько сладко, что мужчина прикрывает глаза и засовывает язык как можно дальше в сокровенную глубину. Ренди мечется под ним и почти кричит: - Боже, Гейл! Войди,… пожалуйста… Ну! Гейл резко распрямляется, приставляет стоящий колом член к разработанному входу и заполняет горячую попку одним толчком. Он замирает внутри на несколько бесконечных секунд, закусив губу и зажмурившись, потому что не кончить в то же мгновение – просто невыносимо. Ренди всхлипывает и начинает сам насаживаться на него, подаваясь навстречу и соскальзывая с твердого члена. Гейл придерживает его бедра, наклоняется и целует вспотевшую кожу между лопаток, зарывается лицом во взъерошенные пряди, начиная двигаться. Он вплетает пальцы в непривычно длинные светлые волосы и, сжав их в кулаке, тянет на себя, как всегда мечтал. Ренди шипит сквозь сжатые зубы, откидывает голову, и Гейл присасывается к длинной шее, оставляя пламенеющий след. Ренди – его. Гейл берет его сильно, резко, жестко. И сходит с ума от того, что парню, дрожащему в его руках, это нравится едва не больше его самого. Когда они оба уже близки к разрядке, Гейл выходит из туго сжимающего его отверстия и переворачивает Ренди на спину. Он не знает почему, но ему кажется, очень важным смотреть в масляно блестящие темно-синие глаза. Ренди тихо выдыхает и притягивает его к себе, обвивая руками шею. Гейлу хватает нескольких толчков, чтобы застонать, уткнуться в тонкую ключицу и излиться где-то очень глубоко. Внутри Ренди. Он прикасается к болезненно твердому, истекающему смазкой члену блондина, и тот кончает с судорожным всхлипом на губах, пачкая их животы. Они пытаются восстановить дыхание. Когда Гейл чувствует, что снова может говорить и думать, он отрывается от раскинувшегося под ним парня и вынимает член из все еще пульсирующей дырочки. Харольд видит, как из покрасневшего ануса вытекает его сперма. Боже! Из маленькой милой умопомрачительной попки Ренди вытекает его сперма, заливая темные простыни. Гейл целует его и шепчет, прижавшись лбом к мокрому от пота виску: - Люблю тебя. ____________________________________________________________________ Гейл открывает глаза, щурясь от проникающего сквозь высокие окна солнца, и приподнимается на локтях. Он улыбается, вспомнив какой сегодня день, и падает обратно. Под боком ворочается теплое тело. Гейл обнимает Ренди и треплет светлые вихры. Парень приоткрывает один глаз, смотрит на него, тоже улыбается, и, вздохнув, прижимается щекой к груди, явно, намереваясь поспать еще полчасика. Гейл ласкает ладонями спину, расслабленные руки и лопатки, поглаживает мягкую нежную, как у ребенка, кожу. 2 ноября. День рождения Ренди. И… их восьмая годовщина. Вряд ли это счастливый конец для них обоих. На самом деле, Гейл считает, что конец, каким бы он ни оказался, счастливым быть не может в принципе, потому что это – мать его, конец. Но вместе с тем, он уверен: будущее, что их ожидает, определенно, радужное.