Жертвы, на которые мы идём

- У меня два имени, - ответил парень. - То, под которым меня знают в Ордене, - Тазим. Другое имя дала мне мать в честь моего отца, убитого по приказу Аббаса, когда я был ребенком. Его звали... - Малик, - Альтаир с трудом перевел дыхание и шагнул вперед. Когда он обнял парня за плечи, в глазах у старого асассина стояли слезы. - Мальчик мой! - воскликнул он. - Я должен был догадаться! У тебя глаза отца. Оливер Боуден "Тайный Крестовый поход"

Малик наклонился вперёд и протянул единственную руку к двухлетнему малышу. Взгляд мальчика засиял, он улыбнулся и радостно обхватил пухлыми пальчиками длинные грубые пальцы отца, запихивая их себе в рот. На губах мужчины заиграла грустная улыбка, а его чёрные глаза наполнились слезами. - Ты быстро растёшь, Тазим, - тихо сказал он, любуясь своим двухлетним сыном. Малыш, услышав голос отца, отвлёкся и выпустил изо рта его пальцы. Малик потрепал Тазиму его мягкие тёмные волосы и грустно вздохнул. - Прости меня, сынок. Мне не доведётся увидеть тебя взрослым. Мальчик, будто бы уловив в голосе отца печаль, вытянул смуглые ручки вперёд и обхватил ими шею мужчины. Внутри Малика что-то сжалось и оборвалось. Он не убивал Сефа, не убивал сына своего лучшего друга. Как они могли упустить из виду заговор, который зрел так давно? Как он, Малик, заместитель Альтаира, смог позволить так себя подставить? Слишком поздно. - Расти большим, Тазим. Защищай свою мать, - голос мужчины дрогнул и надломился. – Будь сильным. Малик с горечью отстранился от сына, оставив того сидеть в своей кровати, и направился к выходу из покоев. У порога его остановил тоскливый женский голос. - Малик… Аль-Саиф обернулся и увидел жену, которая приблизилась к нему и осторожно взяла его руку. Женщина была значительно моложе самого Малика и была так же красива, как и в тот день, когда он её встретил. Густые вьющиеся чёрные волосы падали на узкие плечи, с карих глаз по смуглой коже скатились две слезы. - Не уходи, - с мольбой в голосе прошептала женщина. Малик улыбнулся, как-то неловко, обречённо и нежно, протянул ладонь к её лицу и осторожно вытер мокрые дорожки. - Они обвиняют меня в убийстве Сефа, - тихо сказал мужчина, стараясь за то короткое время, что было им отведено, оставить в памяти черты лица любимой женщины. - Но ведь это не так! Прошу, Малик, умоляю, беги! Беги прямо сейчас! - Я не могу убежать, - оборвал жену Аль-Саиф, - бросив вас здесь. - С нами всё будет в порядке… - Нет, - обречённо сказал Малик. – Аббас не успокоится, пока я буду на свободе. Единственный способ защитить вас – подчиниться его приказу и уйти с ними. - Но они убьют тебя! – в отчаянии воскликнула женщина. Малик прижал жену к себе и успокаивающе погладил её по густым волосам, по её вздрагивающим от рыданий плечам. - Значит, так надо… - прошептал Аль-Саиф. – Значит, так надо. Он отстранился от женщины, крепко поцеловал её, а затем навсегда переступил порог своего дома. За дверью его тут же обступили люди в белых капюшонах, держа наготове оружие. Малик ощетинился, лицо его тут же стало жёстким и враждебным. «Глупцы, - яростно подумал он. – Пустоголовые юнцы!» - Малик Аль-Саиф, - сказал, наконец, один из ассасинов. – Вы обвиняетесь в убийстве… - Молчать! – рявкнул Малик, яростно взмахнув рукой. – Я никого не убивал и не нуждаюсь в ваших обвинениях! Повисла неловкая тишина, даже ассасины не могли не ощутить на себе действие некоей внутренней силы, которой давил на них бывший глава Бюро в Иерусалиме. В конце концов, тот ассасин, что зачитывал обвинение, опомнился и продолжил: - По решению Совета Ордена, вы будете доставлены на допрос, а затем… - Новичок! – презрительно фыркнул Малик, смерив окружающих гордым взглядом чёрных глаз. – Можете спрятать свои клинки, трусы, посмевшие поднять оружие на брата. Я не собираюсь сопротивляться. Это был его единственный шанс. Да, возможно, он мог сбежать, возможно, смог бы дождаться возвращения Альтаира, чтобы предупредить его, рассказать ему правду. Но тогда… Нет, он не трус, он не собирается убегать от глупой гиены, возомнившей себя львом. Он пойдёт к нему прямо в его широко распахнутую пасть, лишь бы… Лишь бы семью он не трогал.