Десерт

Несмотря на позднее время, в трактире многолюдно. Столичные жители шумят, переговариваются, смеются, трактирщик бегает от одного столика к другому, принимая заказы и разнося готовые блюда. Сидящий напротив Шурфа Макс задумчиво читает меню. – Две капли ветра. Что это такое? – Это ликёр. Чересчур сладкий, на мой вкус. – Ладно, тогда я лучше возьму камры, здесь её неплохо готовят. Так, Мясные облачка, Лунные лучики, камру… и какой-нибудь десерт. Шурф, а ты будешь десерт? – Нет, – качает головой Шурф. – Пожалуй, я воздержусь. На самом деле сегодня он рассчитывает на десерт, но несколько другой и не в этом трактире. Когда они выходят из тёплого, пропитанного запахами еды и людей трактира, ночь уже полностью входит в свои права. Щербатая луна подсвечивает улицы слабым палевым сиянием, и отполированные тысячей ног камушки мостовых отражают в себе частичку этого света. Макс болтает и громко смеётся, но совсем не сопротивляется, когда Шурф утаскивает его под локоть в узкий переулок, выходящий другой стороной к набережной Хурона. Здесь совсем не так красиво, как на Гребне Ехо, всего лишь набережная с неброскими перилами и водными растениями ниже по обрывистому краю берега. А потому ночью здесь – ни души. А зря. Заливающий всё лунный свет делает окружающее пространство не совсем реальным, лунная дорожка покачивается на волнах, пахнет речной водой и ночными цветами. Шурф подталкивает Макса к перилам и целует в шею. Пока что – в шею. – Шурф! – то ли смущается, то ли смеётся Макс, не разберёшь. – А если кто-то увидит? – Я накинул на нас завесу невидимости. Макс расслабляется и позволяет себя целовать, так легко подставляет беззащитное горло бывшему Безумному Рыбнику, что становится сложно справиться с соблазном его укусить. Шурф опускается на колени и разводит в стороны полы лоохи Макса. Общеизвестно, что кровь – это та субстанция, которая содержит в себе силу мага. Больше силы можно получить только из ещё тёплого сердца, меньше – из других частей тела. Но есть ещё один способ получить кусочек силы мага, о котором то ли забывают, то ли умалчивают древние книги. Шурф узнал об этом способе случайно и не видел причин им не пользоваться. Едва Шурф начинает, высоко задрав чужую скабу и двигая пока что одним только языком, Макс коротко вдыхает и облокачивается на каменные перила набережной. Он до сих пор, кажется, ещё не полностью привык к происходящему, и каждый раз поначалу пытается смутиться и смешно закрыть лицо ладонью. Но уже не отталкивает, как в первый раз, заливаясь краской и бормоча глупости. Шурф не видит в сексе ничего предосудительного – ещё один способ взаимодействия между людьми, во многих случаях приемлемый и приятный. Возможно, именно потому он владеет многими техниками, которые всегда так поражают Макса – Шурф никогда не отказывался от нового опыта. Когда к языку присоединяются губы, у Макса сбивается дыхание. Шурф бы напомнил ему о необходимости правильно дышать, но тогда придётся оторваться от своего занятия. Макс впивается в светлый холодный камень пальцами, только чтобы не запустить их в волосы Шурфа, хватает ртом влажный речной воздух. Движения Шурфа выверены и просчитаны, ни единой неточности. Он уже хорошо знает Макса, чтобы не ошибиться. Вкус во рту меняется на солёный. С тем неуловимым привкусом, который можно объяснить разве что присутствием в теле Макса материи Тёмной Стороны. Шурф немного меняет амплитуду движения и темп, и Макс сдавленно то ли стонет, то ли всхлипывает и прикусывает зубами край рукава. Шурф понимает, что вожделенная цель близка, и забирает целиком, до горла. Это совершенно не сложно, если уметь себя контролировать и правильно дышать. Макс сдавленно, прерывисто вдыхает, шепчет гортанно что-то неразборчивое и кончает, едва не осев на камни набережной рядом с Шурфом. Шурф вылизывает его, собирая остатки спермы, и только потом выпускает. Поднимается на ноги, позволяя всё ещё тяжело дышащему Максу рухнуть в свои объятия. Тому всегда нужно было доверчиво прижаться после оргазма, да и Шурфу сейчас не помешает просто постоять, притянув его к себе. Шурф чувствует, как сила Вершителя растекается по телу, ни на что не похожая, искристая и весёлая. Как ни старался Шурф, он до сих пор не отыскал эпитетов, применимых к этой силе. Разве что… удачливость? Но это всего лишь одно из её многочисленных свойств. В первые минуты ощущения чужой необыкновенной силы внутри настолько ярки, что едва выстоишь на ногах. Обнимать Вершителя, который, сам того не зная, подарил ему кусочек своего чудодейственного могущества, целуя в скулу, в висок, убирать за ухо растрепавшиеся рыжеватые прядки, чувствовать на шее сбитое горячее дыхание – именно то, что необходимо сейчас Шурфу. – Чёрт. Шурф. Это было нечто, – Макс, наконец, справляется с собой и дыханием настолько, что может спокойно говорить. – Может быть, ты всё-таки позволишь мне… – его руки недвусмысленно скользят от спины Шурфа к бёдрам. – Не сейчас, Макс, – честно отзывается тот. – Вечно ты отказываешься, – бурчит Макс куда-то в плечо. Шурфу бы хотелось уточнить, что не вечно, а всего лишь в половине случаев, но он понимает, что излишняя педантичность сейчас ни к чему. Научился понимать, и это в большой степени заслуга Макса. Шурфу совершенно не хочется того, что предлагает сейчас Макс. Странная сила Вершителя наполняет лёгкостью всё его существо, хочется парить или бродить ночь напролёт по улицам Ехо. Они, пожалуй, и будут бродить сегодня всю ночь, слишком хорош Ехо, облитый лунным светом. Безумный Рыбник внутри сейчас совсем ручной, ластится и не требует крови, довольствуясь другими видами «десерта». – Если ты уже пришёл в себя и способен идти, я бы предложил пройтись отсюда до Левобережья. По дороге будет отличный вид на Хурон и Луну, тебе понравится. Макс ещё раз одёргивает скабу, поправляет складки лоохи. На зачарованном одеянии Шурфа – ни пылинки, ни пятнышка. Они медленно шагают вдоль по набережной, таинственной и пустынной. Хурон шелестит по левую руку, прохладный ветер от воды путается в полах лоохи. Рядом с Шурфом шагает его собственный Вершитель, и довольный Рыбник сыто урчит, на время засыпая где-то в глубине сознания. Луна сегодня особенно красива.