***
Вообще-то, яркие кожанки — половина беды. Детектив вообще весь был таким ярким, что на него иногда было больно смотреть. Однажды к ним прицепились какие-то панки и одному черту известно, почему эти пьяные ублюдки понравились Дирку. Бросить одного на произвол судьбы и панков он не мог и не бросил, но домой Джентли умудрился прийти с черными ногтями и красными кончиками волос, стоящих ежиком. Спрашивается главное, как и зачем, но получатель вопроса пожал плечами и мило улыбнулся. Пришлось потом месяц слушать, что теперь, когда он укладывает волосы адекватно это выглядит странно. Заваливаться в незнакомый бар с незнакомыми подозрительными личностями Дирк, видимо, странным не считал. Так это ещё не апогей. Как-то раз Тодд потянул связку на ноге и Джентли пошел в магазин один. Вернулся горе детектив через четыре с половиной часа. С радужными волосами. — Мать твою, Дирк! Ты где, черт тебя дери, был?! Что у тебя на голове?! — Бротцман вскочил и зашипел, когда случайно наступил на больную ногу. — Это моё лицо, вообще-то, — парень сложил руки на груди, но тут же метнулся к дивану, чтобы помочь другу удобнее положить пострадавшую конечность. — Ты понял, о чем я. — Ну, блин, — Дирк плюхнулся на пол, — я шел мимо парикмахерской, думаю, совсем оброс, надо бы постричься… — Парикмахерская в другой стороне, Дирк! За семь кварталов! — Да не суть ведь! Говорю я, значит, как меня надо постричь, как височки брить, я думал, попробовать с прямыми, но я был бы похож на школьника, так что, все-таки, височки… — Височки, Дирк. Височки. Ты, ушел в 24/7. Который на соседней улице. Ты естественно оставил дома телефон. Тебя не было пять часов, Дирк! Что я, черт возьми, должен был подумать?! — Ладно, извини, — он положил голову на край дивана, прямо у головы Тодда. — Просто это соответствует моему строгому имиджу, — не сказать, чтобы Бротцман не слушал друга, просто отвлекся на то, что сейчас, ненавязчиво оправдываясь, детектив походил на большого кота. Радужного, блин. — Ты покрасил волосы в яркий цвет и говоришь, что это придает тебе строгости, — парень устало прикрыл глаза. — И официозности. — И официозности, — Тодд повернул голову к детективу, с трудом разлепил глаза. Не стоило, наверное, говорить Дирку, что он обпрыгал на своих дво- на своей одной полрайона, обзвонил всех знакомых и спрашивал прохожих про парня в ярко-синей куртке, вырвал половину волос на голове и, кажется, поседел. — Просто, блин, предупреждай в следующий раз, ага? Я не привык не видеть тебя дольше сорока минут. — Хорошо, — он легко пожал плечами и совсем не выглядел загруженным. Джентли приоткрыл рот, облизал нижнюю губу. — Если тебе грустно, то поцелуи значительно повышают уровень окситоцина на семнадцать минут, — вскочил и скрылся в ванной. Тодд в свою очередь сел на постели. Вот же черт. И понимай как хочешь. Потом они, конечно, вместе вымывали этот шедевр авангардизма из головы холистического детектива.***
Ещё страннее была абсолютная необоснованность действий Дирка. То есть, Тодд-то был посвящен во все причуды и знаком со всеми тараканами в башке друга, но если смотреть на ситуацию объективно, то решения детектива подчинялись только бессознательным «я хочу» и «я чувствую». Иногда это работало, иногда, ну… Пятьдесят на пятьдесят. Но то, что иногда эти решения настораживали оставалось фактом. — Если мы откроем дверь, — тяжело дыша говорил Тодд и покрепче перехватил проржавелый металлический прут, — то мы начнем гребаный зомби-апокалипсис. Я тебе говорил, что появляться здесь — хреновая идея- Дирк! Парень спрыгнул в бурлящую жижу из мертвецов, подчиненных искусственно созданным грибам, которым всё, что нужно — есть. И… ничего не произошло, кроме того, что Джентли, кажется, ушиб локоть. «Зомби» расступились. — Вот видишь, Тодд. Люди не едят особей своего вида. Каннибализм — довольно редкое девиантное поведение, ещё более редкое, чем принадлежность к ЛГБТ-сообществу, например, — друг пожал плечами. — А как мы уже знаем грибы стараются быть максимально похожими на основную массу, не привлекать внимание. Среди этих людей не было людоедов или тех же геев. — Погоди, ну вот сейчас мы притащим антитоксин, погоним паразитов, а что мы будем делать с горой трупов? — А здесь не все трупы. Эта девочка, скажем, не труп. Помахай Тодду ручкой! — Дирк указал наверх и девочка лет семнадцати действительно помахала ему рукой и даже улыбнулась. Ну, выдавила что-то очень на улыбку похожее. Ну, не очень, но, стоило отдать грибам должное, социализироваться они пытались. — И вон тот мужчина тоже очень даже жив. И вон тот. Короче, здесь живых процентов сорок. — Ну так нам придется им все объяснить и помочь. На лице детектива отразился напряженный мыслительный процесс. — Разберёмся! — он махнул рукой и неуклюже попытался снова забраться на выступ в стене, который, скорее всего, когда-то был лестницей. — Блин, ну помоги. — Дирк, не веди себя как пидор, им всем понадобится помощь. — А я кто? Мы им всем поможем. Как только распылим токсин — вызванивай Фару, — и спрыгнул на другую сторону от стены. И понимай его как хочешь.***
Но намного больше, все-таки, напрягало, когда Дирк знал, что делает. Знал, что делает и творил всякое невероятное дерьмо. Нельзя утверждать, что Тодд не ожидал от него некоторого подобного, но иногда это переходили все границы дозволенного. — Я. Так. Больше. Не. Могу! — однажды утром сказал Дирк и, стукнув ложкой по тарелке с хлопьями, тяжко помассировал плечо, с которого слетела футболка с логотипом Суперсоникс. Джентли не был большим фанатом баскетбола и когда он успел приобрести — да еще и такую древнюю — тряпку с баскетбольной командой города Тодд не понимал, но факт остается фактом, её детектив просто обожал, несмотря на то, что она, кажется, была размером 3ХL и на диркогово М была явно великовата. — Я глубоко и нежно люблю наш диван, — от слова «наш» по пояснице пробежались приятные мурашки, — но он не пригоден для сна. Вообще. Никак. Я устал падать по три раза за ночь! И ноги вытянуть некуда. — Ну, Дирк, у нас только моя комната и гостинная. В моей слишком мало места для ещё одной кровати, а, ну, вместе спать как-то странно и тесно немного… — Ничего странного, — фыркнул детектив. — Окей, ну, у нас есть кладовка. — Кладовка? Кладовка, Дирк, кладовка. Комната три на два. И ты будешь там жить? Через двадцать минут они уже совместно вытаскивали из кладовой немногочисленную бытовую технику. — Зачем нам мультиварка? — Джентли поставил агрегат на пол и запихнул под полку. — Мы ничего сложнее салата не готовим. — А блендер нам зачем? — Тодд вытащил кухонный прибор и повертел его в руках. — Наверняка, было какое-то дело, в котором нам пришлось скупить магазин электроники, просто потом нам стерли память. — Может быть. Очень даже может быть, но почему у нас нет кофеварки, она бы пригодилась гораздо больше. — Потому что мы неудачники? — Два дня назад ты пережил нападение психически больного с топором. Сложно после такого звать себя «неудачник». Но да, наверное поэтому. Во всяком случае, не тебе одному тут стирали память, но я точно знаю, что теперь хочу смузи. И наггетсы. Мы ведь зайдем в Мак по дороге в Икею? — Нет, Дирк, это вредно! — Ну пожалуйста!***
В Макдональдс они, конечно же, зашли. И теперь, пока Джентли с удовольствием доедал наггетсы, Тодд смотрел на несколько картонных коробок и думал, как это всё собрать в комнате площадью в шесть квадратных метров. — Там же есть инструкция? — дожевав спросил Дирк. — Ну само собой там есть инструкция, — с чувством утвердил Бротцман. — Наверное. Инструкция там нашлась, а вот шуруповерт — нет. И у соседей снизу и напротив. А вот у соседки сверху не только шуроповерт оказался, она помимо других своих плюсов (навроде наличия у неё нужного им инструмента и соли) оказалась очень гостеприимной. — Может, зайдете на чай? — девушка очаровательно улыбнулась. — Нет, спасибо, нам бы только шуроповерт, — отнекивался Тодд. — А чего вы вместе за шуроповертом ходите, — сказала она протягивая прибор Бротцману, — Вы из этих что-ли? — Из каких? — не сообразил Тодд. — Может быть, — одновременно с другом подмигивая ответил Дирк. — Ну всё, спасибо, приятно пообщались, мы вернем вам ваш шуруповерт, — и дверь закрылась. — А может и не вернем. Он не вернётся, Эми, не нужно хранить его шуроповерт, продала бы на eBay. Серьезно, ты видел цены на шуроповерты? — Слишком много слова «шуроповерт» я сегодня слышал, — вздохнул Бротцман. — Хочешь, я соберу кровать? Она же моя в конце концов. — Ну нет, я помню, что было, когда ты собирал шкаф. Просто шкаф. Целую кровать я тебе не доверю. — Можно я буду хотя бы шурупы вкручивать? Тодд тяжело вздохнул, посмотрел на Дирка, с поднятым инструментом в руке и махнул рукой. — Можно.***
Нет, ну вообще получилось неплохо. Тодд по инструкции складывал элементы и указывал другу, что, как и куда надо прикрутить. Даже место гипотетического нахождения шурупа ни разу не пришлось помечать маркером. Дирк радостно хихикал, когда разрезал пакет, в который был запакован матрас. — О, Господи, ты похож на маньяка, который распарывает чей-то труп, — сказал Тодд и Джентли на секунду остановился. — Странное сравнение, — парень пожал плечами и продолжил смеяться, распаковывая матрас. — А он влезет в проём? — повернувшись на голос, Дирк ещё раз остановился. — Ну, вроде должен. Во всяком случае мы его впихнем. — И как же мы его впихнем? — Я почувствую. — А, ну да, точно, — спорить с Джентли было бесполезно, если он чувствует, что почувствует, значит так и будет. По крайней мере, сам детектив так считает. Дирк сорвал пакет. — Тодд, он не влезает! — крикнул парень, когда Бротцман агрессивно смотрел мультики и думал, что и как бы им купить поесть, в холодильнике уже два насыщенных (фастфудом, кофе и сверхъестественностями) месяца не было ничего кроме кетчупа и какой-то страшной скукоженной ерунды в дверце. Есть хотелось страшно, а опять заказывать пиццу или что-нибудь китайское уже невозможно, хотелось чего-то нормального, спагетти например. Резко стало интересно, чем питается сестра, наверняка одним пивом и сидром. — Ты же говорил, что почувствуешь. — Я чувствую неуверенность. — Кто бы мог подумать. — Эй! — Оке-ей. Давай попробуем так, — сказал Тодд и перевернул матрас, спокойно вошедший в дверь, поместил на кровать. — Ну, можно и так. Во всяком случае… — и плюхнулся на кровать. Через пару мгновений послышался удовлетворенный стон. — Черт, Тодд, это так хорошо. Иди сюда. — Хах, ну, у меня точно такая, так что я, пожалуй, воздержусь. — Да не, ну ты попробуй, — у Бротцмана не было ни грамма желания перепираться или отказываться и он просто упал рядом тяжело вздыхая. Они просто лежали, Тодд — закрыв глаза, Дирк — пялясь в белый потолок с тусклой голой лампой. Экран телефона Джентли застветился и прозвучал звук об оповещании. — Кто это? — Бротцман и не подумал открывать глаза. — Фара, — голос у детектива был такой же севший, как у самого Тодда, будто бы они полдня не просто собирали кровать, а бегали за собаками, в которых сидят девочки или от психов с топорами и бензопилами, при этом кромко крича и так же громко шугаясь от криков Фары. — Что пишет? — Что в офис пришла бабуленька с покушением инопланетян на её имущество и что она уже на месте. — Мы поедем? — Кончено, это же наша работа. Разбираться с покушениями инопланетян на имущество бабуленек. — Знаешь, мы вот больше суток сидим дома и быт, он… утомляет. Мне намного больше нравится носиться за инопланетянами. — Вполне есть шанс, что она просто чокнутая, — скептически фыркнул Дирк. Дирк. Скептически. — Это она-то чокнутая? — Холизм — здравая теория, — обиделся Джентли. — А ещё бытует здравая теория о том, что я есть хочу. — Ну вот и пойдем разберемся с пришельцами, а на вырученные деньги поужинаем. Нормально поели они через полторы недели, до этого перебиваясь сэндвичами и протеиновыми батончиками. Пришельцы всё же оказались, только не гуманоиды, а что-то больше напоминающее лисиц. Дирк сказал какое-то слово, «антропоморфы» что ли, Тодд не сильно старался вникнуть. И вот сейчас он грязный и сонный в четыре утра уплетал хреново сваренный за двадцать минут куриный суп. — Господи, я чувствую, как у меня желудок разжимается. Как я люблю утолять свои физические потребности, — парень налил себе ещё тарелку и её же едва либо не залпом выпил. — Секс — тоже физическая потребность и на её утоление у тебя так же нет времени, но ты не сильно страдаешь, — Дирк его радости не разделял и в первую очередь пошёл мыться. Кажется, он питался фотосинтезом, ему просто нужен был воздух, вода и солнечный свет. А, нет, вот, ест через рот, гетеротроф все-таки. Бротцман проигнорировал замечание, но ещё одну галочку поставил. Слишком много галочек. — Ты только что сказал, что собираешься дочитать «Автостопом по Галактике». Ты в последний раз спал три дня назад. — Да блин, — Джентли явно был остро недоволен тем, что друг перевел стрелки. — Ну я же не ною, что хочу спать. — А я и не ною. — Я думаю, нам обоим стоит пойти спать, — примирительно выдохнул Дирк. — Да, пожалуй, ты прав, — не менее примирительно кивнул Тодд. — Только ты дочитываешь и действительно ложишься. Спать детектив, само собой, не пошел. Когда Бротцман уже в восемь встал попить воды, потому что проснулся от дыхания смерти от обезвоживания, Дирк лежал на диване полностью одетый и с книжкой, с большим пальцем между страницами. — Я же просил не начинать «У края Вселенной», — тяжко вздохнул парень и отобрал книгу у друга, загнув уголок нужной страницы. Фактически «Ресторан «У края Вселенной» был обязательным логическим продолжением «Автостопом по Галактике» и даже находился с ним в одной книге, но факт того, что Джентли уснул на диване минут сорок назад оставался фактом. После заснуть Тодду так и не удалось. Он оправдал это тем, что организм привык спать по четыре часа в сутки и больше ему уже не нужно, но глаза слипались и парень решил сделать то, что от него зависело. Окей, может и не зависело. Разбудить друга оказалось непосильной задачей и дело не столько в том, что Дирк спал без задних ног, а скорее в том, что сопел он так мирно и умилительно, поднять его и отправить в кровать было бы преступлением, а на диване даже пледа не оказалось. Поэтому и только поэтому Тодд ушел в те шесть квадратных метров, прозванных спальней Дирка, чтобы расстелить его кровать и затем отнести туда парня. Да, на руках. И не смотря на то, что взрослый человек ростом с сто восемьдесят сантиметров оказался не таким легким, как выглядел, но Бротцман все равно с агрессивно-мужественным видом донес его до постели и укрыл одеялом до самого подбородка. Тодд вдруг оказался абсолютно обессиленным, как несколько часов назад, когда они на автобусе добирались до дома. Фара настаивала на том, чтобы довезти их или хотя бы дать денег на такси, но учитывая, что она работала ничуть не меньше их и была чуть не убита инопланетной расой псовых, которые и плохого-то ничего не хотели, просто вышло небольшое недопонимание, соглашаться было немного неудобно. В прочем, Фаре не привыкать и вообще Фара крутая и ей действительно, наверное, проблем бы не доставило их подбросить, но было что-то в том, чтобы грязными, голодными и уставшими ждать автобус, а потом проспать остановку, лежа друг на друге, потому что холодно в рубашках в марте и спать хочется. Парень упал на кровать и моментально отрубился. Дирк улыбнулся сквозь сон, а может и не сквозь сон, разницы, в целом, никакой. Зато ничего такая разница была, когда Бротцман проснулся и не увидел Дирка.***
Как мы уже знаем, любимое занятие Тодда — давать своему телу то, что ему нужно. Любимое занятие Дирка — одновременно быть тем, что ему нужно и препятствовать этому. То есть, не разделять того, что утолять потребности организма так здорово, как считал его друг. Тодд постанывал и охал, отправляя вилку за вилкой со спагетти в рот. — Чего ж ты так радуешься еде? Ты же ел только вчера утром. — Я не уверен, что четыре по полуночи это утро, Дирк. И бульон с небольшим количеством лапши сомнительного срока давности не совсем то, что мне кажется едой, от которой можно хорошо насытиться. Если Бог действительно есть, то я ему благодарен за эту пасту. Черт, какое крутое место, как здорово, что мы сюда пришли. — Знал, что тебе понравится, — детектив выглядел самодовольным. — Мне бы понравилось, даже если бы ты мне сэндвич большой сделал, Дирк. — Да брось, сколько ты не ел, десять часов? — Две недели, Дирк, мы с тобой в последний раз так ужинали две недели назад. — Я ел в Ма- — Я ставлю под сомнение, что смузи — еда. — Я ставлю под сомнение, что эспрессо — напиток. — Дирк. — Что? С таким же успехом ты можешь есть ложкой молотый кофе и запивать горячей водой. — Дирк! — названный парень открыл и закрыл рот, а потом примирительно улыбнувшись протянул ему вилку с пастой.***
Голова была просто свинцовой, плечи затекли. Наверное, у него было такое же лицо, как у Дирка, вставшего у противоположного края дивана. — Сколько мы проспали? — спросил друг, так яростно терев глаз, что Тодду показалось, что он его сейчас выдавит. Парень посмотрел на экран полуразряженного телефона. — Примерно семнадцать часов. — Почти сутки, — Джентли вымученно, но довольно улыбнулся. — Ага, — послышался хруст смещающихся с фиксированного места костей. — На диване. Ты просыпался? — Нет. А ты? — Нет. Поразительно, я уверен, что проснулся с твоими ногами на моей груди. — Вполне вероятно, никогда не мог их пристроить, пока здесь спал. — Учитывая, сколько ночей в месяц мы находимся дома, ты спал на кровати ровно два раза. — Класс, пошли наверстывать упущенное. — Наверстывать упущенное? Дирк, мы проспали семнадцать гребаных часов. — А проспим сутки. А про то, что просыпались никому не скажем. — Господи, вот в такие моменты я понимаю, почему с тобой вообще живу. Они несколько секунд в упор смотрели друг на друга, а потом Тодд рывком бросился в ванную — на перегонки с Дирком. — Э, ты куда? — Спать, — не понял Бротцман. — Какой спать, Тодд, какой спать? — сейчас он был похож на самого Тодда и теперь парень понимал, почему до Джентли у него было так мало друзей. Почему у него вообще не было друзей. — Мы идём наверстывать упущенное, — Дирк потянул его в сторону кладовки, а у него опять не было ни капли желания сопротивляться. Тодд не понял, как оказался на кровати, но он понял, что громко засмеялся, когда друг упал рядом. — Во всяком случае, у нас здесь только одно одеяло. — Плевать, в комнате жарко. Если тебе нужно, можешь сходить, но я вставать не буду. Мы будем досыпать сутки. — Поддерживаю, — выдохнул Тодд и на удивление спокойно уснул, касаясь своим коленом чужого. До следующего сообщения о новом деле спать можно было спокойно. Фактически, в офисе осталась одна Мона. Заработная плата была нерегулярной, сколько работаешь, столько ешь, что называется. Однако, скромной неприхотливой Моне, стоящей сейчас на столе Дирка (зачем ему вообще стол?!) в виде пресс-папье. Удивительным было то, что люди не хватали сердечный приступ, когда холистическая актриса прямо у них на глазах из куска стекла превращалась в девушку в белой сорочке. Так что, пока офис бережно охранялся приспособлением для придавливания бумаги, можно было взять негласный, но вполне себе заслуженный отпуск на несколько дней, чем Тодд успешно воспользовался, соприкоснувшись с Дирком ещё и плечом.***
Мало того, что Дирк сам по себе был довольно (очень, просто ультра) странным, он ещё и заражал этим своих ближайших знакомых. И если у Фары был иммунитет на странности, она слишком много лет подряд изображала нормальную, то Бротцман такой чудесной способности не имел. — Я сейчас умру — хныкал Дирк. —Как нас угораздило только оказаться в поле? Блин, оно бесконечное что ли? Тодд, мне холодно. И я есть хочу. И спать. — Так может нечего в апреле месяце в летней куртке ходить? Господи, да держи, — парень отдал Джентли толстовку, в которой объективно можно было в декабре месяце по улице ходить. Детектив аж остановился. — Но на тебе только футболка, — Тодд тоже остановился и развернулся. Забота друга неприятно давила на уставший мозг, но развивалась теплом в животе. Диссонанс какой-то. На секунду Бротцман подумал, что Дирк чувствует то же самое, но надолго эта мысль не задержалась. Приоритетной задачей было, чтобы холистический детектив согрелся и заткнулся, раз накормить и дать поспать не выйдет в любом случае. — Я свободный, твою мать, человек. А ты просто неадекватный, по тебе психиатр плачет и вообще мой друг. Так что руки в стороны, — Дирк был немного шокирован таким поведением Бротцмана и беспрекословно подчинился. Толстовка, которая была им обоим сильно велика без проблем налезла на парня. — И вообще, я устал, я хочу спать и я буду спать, — с этими словами он упал на траву. Прямо упал, с размаху так, но трава только мягко прогнулась. Больно, блин, но эффектеость того стоит. Футболка моментально пропиталась выпавшим недавно первым дождем и талым снегом. Вот сейчас парень вообще не был уверен, что поступил правильно. Сейчас только около часа ночи, к четырем футболка превратится в тонкий слой льда. — Встань. — Обойдешься. — Тодд, ты суше не становишься. Дирк постелил фиолетовую кожанку, жестом указал Тодду, а когда он лег, примостился рядом и укрыл их обоих толстовкой. Лежать на куртке под звездами было бы очень клишировано и красиво, если бы не плюс пять и мокрая спина Бротцмана. В желудках друзей одновременно заурчало. В голове всплыло воспоминание о том, как они в детстве с Амандой одновременно что-то говорили, а мама утверждала, что это потому что они очень близки. — Мы же не собираемся так спать? — голос Джентли звучал напряженно. — А почему нет? — мокрая футболка нагрелась от тел. — Потому что вы не собираетесь так спать, — Блэк светила фонариком прямо в глаза. — Фара! — опять хором — Так, сейчас вы не прыгаете и не обнимаете меня. От того, что промокну еще и я лучше никому не станет, — девушка помигала два раза куда-то в сторону леса и получила такой же ответ.***
Мокнуть Дирк ну вот вообще не любил, от слова совсем. И самым забавным в этом утверждении был тот факт, что так же он просто обожал дождь и на дух не переносил зонты. Некоторое время Тодд пытался ставить под сомнение что-либо из этого, но все было именно так. Друг пищал от радости, когда с неба начинала литься вода, едва ли не выбрасывал зонты Бротцмана и ворчал, когда в ботинки попадала вода или мокрая рубашка прилипала к телу. Однажды, ранним майским вечером они возвращались с работы и попали под самый противный дождь на свете. Он был холодным, сначала мелкой накрапывал, а потом полил редкими крупными каплями, неприятно щелкавшими по щекам. — Я как-то читал, — начал Дирк, держа ярко-желтую куртку над их головами. Зонты он, блин, не любит, — что поцелуи под дождем являются частью полноценных здоровых отношений. Но я не вижу ничего полноценного, а тем более здорового, в том, чтобы мокнуть, чтобы засунуть языки друг другу в рот. Вот подхватят пневмонию, будет не красиво и не смешно. — Дирк, ты звучишь, как старый дед. — Ну, раз надо… Тодд уже почти дошел до крыльца, когда развернулся, пару секунд недоумевающе посмотрел на друга, но непонимание тут же сменилось утомленностью. — Блин, Дирк, заколебал. — Что, прости? — он прикидывается или действительно не дошло? — Всё твоё существование состоит из намеков, треть которых «Тодд, мне нравятся парни» и две третьих «Тодд, мне нравишься ты». — Что? — какое-то время ушло на обработку информации. — Нет, не правда! То есть, — Джентли прицокнул и вздохнул, — то есть, да, ну, есть такое. Но я не хотел как-то, ну, намекать или указывать на это. — Ну, случается, хотел как лучше, а получилось как всегда. —Черт, ну, ты это… извини? — Ты вот сейчас серьёзно? — закатил глаза парень и притянул друга за ворот футболки с «Мексиканскими похоронами». — Стой, — он отпрянул так, что Бротцман оказался вне защитного поля куртки, до сих пор находившейся у них над головами. Дирк снова спрятал его от гребаной небесной воды. — Мы же не будем целоваться под дождем? Тут как-бы холодно и сыро, я только что сказал, как к этому отношусь. — Напомни, почему я вообще с тобой живу? — Тодд открыл подъездную дверь и приглашающе указал на проём. — Потому что благодаря мне ты до сих пор не умер от воспаления лёгких, — пожал плечами Дирк.