Is brea liom tu

— Вот, — с важным видом Альфред положил перед Артуром сложенную шахматную доску. Фигуры внутри довольно звонко брякнули. — Зачем ты мне их принёс? Я не умею играть, — признался Артур, однако сказано это было так лениво, будто на уровне полнейшей незначимости запаха мыла. — Ты на пятом курсе — и ни разу даже не попробовал? — Джонс сам раскрывал доску и расставлял фигуры, чем немного озадачил Артура. — Не волшебные? — звучало почти как утверждение. — Да, друг, именно. За пять лет мне было лень купить волшебные, — отозвался Альфред. — Нет, правда, даже не пытался просто от балды пешек понаставить? Чем же ты занимался? — Ха, да послушай, как твои слова звучат со стороны, — не стараясь особо насмехаться, сказал Артур. — Чем занимался? А по мне не видно? — Альфред выдал свое коронное "НЕ-А". — Я улучшал своё искусство магии, — нараспев продолжил Кёркленд, — старался ладить со своей волшебной палочкой, силой, пытался до корки изучать интересующие меня книги. Знаешь, как я сейчас из кожи вон лезу, чтобы улучшить репутацию факультета? — Чисто из дурацкого желания что-то доказать. Оно у вас всех, — беззаботно хмыкнул Альфред. — Сейчас никто не говорит, что вы хуже, не жадничают и не снимают без дела очков, перестали чморить "Пожирателями" поголовно, даже считаются в некоторых вопросах. Ну, например, праздники вы неплохие устраиваете, признаю, — многозначительно кивнул Джонс, — но вот в квиддиче вы до сих пор неисправимы. — Ладно, прекрати, я не имею желания спорить с тобой. Альфред уже через секунду доставил последнюю пешку и принялся объяснять правила и ходы Артуру. Ладья ходит по вертикали и горизонтали, слон только по диагонали, ферзь — сильная фигура, перемещается по вертикали, горизонтали и диагонали, конь ходит буквой "Г" и строго на клетку противоположного цвета, а также способен перепрыгивать через фигуры. Король же может перемещаться только на одну клетку в разном направлении. — Смотри, — на пальцах объяснял Альфред, как ребёнку, так как знал, как умеет злиться Артур, когда до него ничего не доходит. — Это, — обвёл он пальцем вокруг всех фигур, — твоя "армия". Обычно называют "материалом", но мне нравится так. Цель твоей "армии" — захватить короля, поставить шах, мат или шах и мат вместе. Это, — Альфред взял в руку по фигуре, — называется ферзь и ладья, "башенка и королева". Тяжёлые, сильные фигуры. Это — слон и конь, однозначно лёгкие, следуя логике. Пешки — это пешки, как их ни назови. — И "армия" равна, и цель у нас одна, — пробормотал Артур, вперив взгляд в доску. — Начнём? Поддаваться я не буду, — серьёзно сказал Альфред. — Даже думать о таком не смей, гриффиндорец, — усмехнулся Кёркленд. Игра, естественно, вышла до жути неловкой. Артур водил пальцем от фигуры к фигуре, думая, что и куда же поставить, и гордость и вредность не позволяли спросить совета у Джонса. Тот играл не в полную силу. Он вообще уже давным-давно не играл, примерно два года. Кажется, Артур догадывается, что Альфред ради его развлечения решил притащить шахматную доску. Если нет, то будет вдвойне приятней самому донести до него эту мысль. Альфреду для хода требовались две-три секунды, Артур же усердно думал. Ему не стоило труда схватить на лету, как ходят фигуры, но как королю ставится мат, Альфред не объяснил. Специально? Сам Джонс впереди него выстроил что-то наподобие неправильного квадрата из пешек и слонов. И как подступиться без потерь для себя? Артур даже пешки не хотел терять. — Все новички трясутся над каждой пешкой, Арти, — лениво разлёгся на стуле Джонс. — Да плевал я. — Я даю тебе десять секунд, — прикрыв глаза, улыбнулся он, — потом или ставлю сам, или отменяю твой ход. Ну, знаешь, моя доска — мои правила. — Глупости! — возразил Артур. — Кто чаще ставит свои правила, угодные лишь ему, тот и подвергается неприятным высказываниям со стороны. — Ну, тебе-то лучше знать, что к такому привыкаешь. Мальчики замолчали ещё на некоторое время. Альфред покорно ждал хода, чего бы он до этого вредного ни говорил. Он мысленно, сверля взглядом бледные пальцы, пытался донести до Артура верный ход. Честно говоря, Артур был близок к нему, но… уверенно отвёл фигуру, защиту, от короля. Белых фигур на доске было мало, Альфред не щадил оппонента, поэтому Артур решил, что нечего терять. Пока Альфред не вдохнул, не выпрямился, не хрустнул пальцами и уверенно не поставил фигуру. А после он неброским таким тоном сказал: — Мат. Не следовало тебе так открываться, Арти. Это было во второй раз. — Хорошо, загадывай желание, — со вздохом принял поражение Кёркленд, — только на букву "Г". — Не могу на "Г", давай что-нибудь другое, — даже не подумав хорошенько, отмёл этот вариант Альфред. — Я больше не буду играть по твоим правилам, — покачав головой, цокнул Артур. — Это я принял твои правила, — возразил он. — Я ведь победитель, это мне следовало выбирать буквы, а тебе догадываться о слове. О, да я вижу, что ты согласен, — махнул он рукой. — "И". — "И"… — А можно несколько? — улыбнулся Альфред. Артур слегка кивнул. Что ж, мальчишка заслужил. Он ведь не подыгрывал ему, не подсказывал, не исполнял своих угроз лишить его хода, на пальцах объяснил правила игры. Потом Кёркленд мотнул головой, заметив ненавязчивое желание сделать что-нибудь по высшему разряду. — "Искра"? "Игра"? Мм… "ирис"? — вслух перечислял он. — "Инструкция"? — Ну ты что, — отрицательно покачал головой Альфред. — У меня была идея… фразы можно? Хорошо. "I… Is breá liom tú", — немного понизив голос, окончательно закончил эту игру Артур. — О боже, опять свои фразочки заумные, — устало откинулся на спинку стула Альфред. — Ладно, исполняй. "Странные у него правила игры", — уже давно крутилась у Артура в голове эта мысль. Ведь какое исполнять желание — выбираешь сам, нужна лишь только буква. Пока Альфред интересовался, что же эта фраза значит, Артур вышел из-за стола и, приблизившись, положил ладони ему на плечи. Альфред снова ощутил, что, хоть Артур и выглядит немного угловатым, как и многие подростки, его руки достаточно сильные, а сам он истинно по-английски настойчив. Странно для Джонса было думать, что он его привлекает, странно было знать, что тот сам когда-то интересовался им, странно было ощущать лёгкое "подростковое", как он сам назвал, возбуждение от мысли, что они могут… скажем… поцеловаться? Альфред обнимался, пару раз неловко касался кого-то губами, что и назвал тогда поцелуем, и считал, что это всё очень здорово. Пока он не начинал думать. В мыслях финал всегда свершается по-твоему, ты победитель и призёр, получаешь, что хочешь и о чём, собственно, мечтаешь. — Так что, всё-таки? — вновь спросил Альфред. Артур, неловко замедлившись и напряжённо нахмурившись, наклонился и прислонился щекой к щеке Альфреда. — Так… о-о-о. Наглядный перевод, — сказал он. — Все бы переводчики такими были. Зачем я на Руны хожу… — додумался до ответа Альфред. Артур аккуратно вдыхал носом воздух. Порыв был, а стук сердца не был громким, но ощущался отчётливей от близости, и руки держали уверенно, и внешне он был спокоен. Альфред приподнял руки, чтобы обняться уже нормально: вдруг Артур не умеет? И ещё несколько секунд Артур стоял в не очень удобной позе, только чтобы позволить себя обнять. — Спасибо, что научил играть, — Кёркленд с лёгким выдохом отстранился. — О, да, об этом, — решил продолжить разговор Альфред. — Ты же хороший стратег, почему же ты так бездумно делаешь ходы? — Это шахматы, Альфред. — На дуэлях ты лучше проявляешь себя, — поджал губы Джонс. — Из этого выйдет отличная байка: "Лучший тактик и стратег на пятом курсе не смог обыграть дурачка в шахматы". Боже, как это… — с улыбкой потянулся он, — …по-человечески. Классно, — улыбка расползлась до ушей. Наверное, он был счастлив заметить за Артуром эту черту. — Тогда я возьму доску? Потренируюсь с Франциском, — со взмахом волшебной палочки фигуры собрались в шахматную доску, — слышал, что он не заставляет играть на желания. — Чьё из наших желаний ещё сбылось, а? — многозначительно выдал Альфред, и щёки Артура начали краснеть. — А это мы ещё увидим, — усмехнулся Артур, решив с помощью язвительного ответа забыть о неловкости. Он ушёл, забрав шахматную доску с собой. А Альфред вновь откинулся на спинку стула и вскинул руки к потолку, мысленно восклицая: "Ну за что ему такой характер!" — Однако это такой возраст, — театрально ласковым голоском промычал он сам себе, — когда сам начинаешь рассуждать о своём возрасте. Пожалуй, это временно, Артур. Когда-нибудь твоя пошлая натура всё же не выдержит, — предвкушающе потёр руки Джонс.