Решаем жить, то ли смело, то ли от испуга.

Take a look, beyond the moon you see the stars And when you look around, you know the room by heart (с)

Яркий солнечный свет заливает спальню, тянет легкий сквозняк, разгоняя облака пылинок, пляшущих в золотых лучах, свежо пахнет холодом и снегом. Спальня – самое незахламленное место в квартире, но и тут везде громоздятся башни из книг и справочников, настоящих и искусственных черепов. Переполненные пепельницы стоят на подоконнике и рядом с кроватью. В кресле валяется комом смятая одежда, узкие джинсы и безразмерные растянутые футболки, яркие, с молодежными дурацкими принтами. Полупрозрачный тюль колыхается, отбрасывая тени на потное, раскрасневшееся лицо Глеба. Он то и дело жмурит глаза от слишком яркого солнца, - в следующий раз нужно будет задернуть шторы, - зима в этом году необычайно солнечная, особенно для Питера. Сашу пробирает сладкая дрожь от мысли о следующем разе, вовсе не от того… точнее, не только от того, как сильно и жарко сжимается на его члене Глеб. Саша с улыбкой думает о том, что будет следующий раз - и через неделю, и потом, и ещё дальше, потому что Глебу нравится все это, нравится быть с Сашей. Мальчишка извивается на нем как угорь, ерзает коленями, пытаясь принять позу поудобней, что бы наручники, сковывающие запястья за спиной, не так сильно натягивали цепь, прикреплённую к ошейнику. Ему вообще неожиданно сильно понравились ошейники: он таскал их у Саши дома, практически не снимая, а потом даже нацепил на фотосессию для модного молодежного журнальчика как «пикантный аксессуар». Абсолютное непотребство и хулиганство… за которое Саша его и обожал. После этого Саша купил ему целую коллекцию ошейников, чтобы разделить домашнее, для них двоих, и общественное. Саша сжимает худые, влажные от пота бедра, придерживая Глеба и не давая ему завалиться на спину. Помогает ему двигаться, приподниматься и опускаться, лениво поддает снизу, наблюдая за открытым во всех смыслах лицом Глеба. Тот устал, хватает воздух ртом, хрипло стонет и закатывает глаза от легкого удушья, цепочка едва слышно позвякивает, скользя звеньями по наручникам. Глеб то и дело охает, когда колечко саунда задевает уретру или цепляется за темные волоски на Сашином животе. Глеб давно готов кончить, но с саундом он, конечно, не сможет, и он определенно не получил разрешения. Мальчишка, - какая неожиданность, - оказался в постели на редкость своенравным: он ухитрялся лавировать между полным повиновением и упрямством, непослушанием и безграничным доверием. Тем слаще было ловить его волну, жестоко укрощать или нежно приручать, в зависимости от их настроения. Не прошло и месяца, как Глеб избавился от того пугающего застенчивого настороженного взгляда. Он еще не так хорошо чувствовал Сашу, зато выяснил, что нравится ему самому и с воодушевлением шел на эксперименты, без неловкости, стыда или страха. Саша, во время совместного обеда, такого редкого при их сложных графиках, показал ему саунд, с любопытством ожидая вердикта. Глеб долго моргал, уши и щеки у него розовели все ярче и ярче, потом он заулыбался и практически потащил Сашу в спальню, оставив на тарелках недоеденный десерт. - Вам недостаточно контролировать меня словами, Александр Глебович? – с усмешкой поинтересовался он, стащив резинку с порядком взлохмаченного пучка. - Хотите еще и затычками? - Тебя нельзя контролировать, малыш, - ответил ему Саша, вернув усмешку. – Тебя можно направлять, да и только. Глеб опустил горящий взгляд и улыбнулся той ласковой и трогательной улыбкой, показав резцы, которую он приберегал только для близких. Саша замирает. Глеб, сидящий на нем верхом, вздрагивает и облизывает распухшие алые губы, часто моргает мокрыми ресницами. Его бедра трясутся мелкой дрожью, которая так приятно ощущается под ладонями. - Помнится, дружочек, ты что-то хотел у меня спросить? – Саша мягко скользит пальцами по члену Глеба, твердому, влажному, прилипшему к пупку. Он небрежно трогает колечко саунда, делая вид, что собирается вытащить. Глеб тут же жарко стискивает его внутри, косит темными, мутными глазами то на Сашу, то на его руку, дразнящую член. Он определенно не слышит вопроса, даже не понимает, что у него спрашивают. Саша чуть-чуть вытягивает титановую резную палочку, и тут же вставляет обратно, надежно запирая. - Глеб? - Да-а, – тот дышит отрывисто, едва не поскуливая на выдохе, смотрит умоляющим, полным слез взглядом. – Ф-футбол! Я хотел спросить о футболе. - Так-так? – Саша, заинтересованно улыбаясь, ласкает его член, поглаживает мошонку и дразняще играет с колечком саунда. Глеб, - какой сильный и упрямый мальчик, - заметно пытается собрать мысли в кучку, дышит медленно и глубоко, заставляя себя прочистить мозги. Облизывает пересохшие губы, позвякивая цепочкой на закрепе. - Через неделю матч у «Зенита», - выдыхает Глеб. – Не хотите сходить со мной? А вот это уже интересно, они редко выбираются в общественные места вместе. Откровенно говоря, Саша предпочел бы провести свободное время в тишине – выбрался бы, наконец, на дачу, он давно не был на конюшне и не занимался лошадьми; почитал бы книжные новинки в свое удовольствие или, - почему бы и нет? - подготовил материал для грядущих лекций в Италии… но у Глеба такой взгляд, полный надежды. Ему нравится футбол, даже спустя столько лет, и даже с учетом того, что он не оправдал, по его мнению, надежд отца. Саша просто не может отказать ему в такой малости. Саша не может насмотреться на Глеба. Тот мокрый от пота и горячий, влажные татуировки кажутся ярче, лицо, шея и даже грудь залиты румянцем. Он дрожит и трется о Сашу, пытается сам двигаться на члене, и негодующие скулит, когда это не получается. Он потрясающе тесный и очень красивый… несмотря на то, что пару раз чувствительно заезжает худыми костлявыми коленками Саше в бока. Саша попросту не может убрать рук с его бедер, отвешивает пару звонких шлепков по маленьким упругим ягодицам. Глеб почти кричит. Саша на ощупь находит за его спиной цепочку с карабином, натягивает ее, заставляя Глеба задыхаться, второй рукой он сжимает за бедро, вдавливая пальцы в нежную кожу, вколачивается снизу, с силой насаживая Глеба на себя. Запястье пронзает острая боль –Глеб ухитрился вывернуть руку и цепко держится ногтями. Он быстро подстраивается под ритм, с готовностью подается вниз, мотает головой, насколько позволяет сковывающий ошейник, капли пота разлетаются во все стороны. - Еще! Еще! – осипшим голосом умоляет Глеб. Саша работает бедрами с такой яростью, что в пояснице начинает тянуть. Он чувствует приближение оргазма, упирается пятками в постель и почти вскидывает тяжелого, но костлявого Глеба на себе, двигается ритмично и быстро. Напоследок мышцы сводит, но, кажется, он кончает целую вечность, вжимаясь в бедра мальчишки, стискивает зубы, с трудом сдерживая желание победно вцепиться в подставленное беззащитное горло. Саша расслабляется и дает себе несколько секунд на передышку, чувствуя, как все тело обволакивает мягкое тепло. С трудом разжимает сведенные пальцы, под которыми обнаруживаются красные отпечатки на бледных, незагорелых бедрах. Он смотрит на запрокинутое лицо Глеба, искаженное от блаженства - светлые брови умоляюще сошлись на переносице домиком. Саша берется на колечко саунда и плавно вытаскивает его. - Кончай. Глеб трясется так, что Саше вновь приходится схватить его за талию. Ему сейчас даже никакая стимуляция не нужна – Сашин член все еще в нем, затрагивает раздразненную простату. Сперма выплескивается толчками Саше на живот, Глеб хрипит от ошейника, стянувшего горло, но все равно отчаянно пытается наклониться и дотянутся до Сашиных губ. Его трясет пару минут, после чего Саша осторожно снимает его с себя и укладывает под бок. Долго гладит напряженные плечи, расслабленный, все еще подрагивающий живот, мокрые и холодные бока. Лицо Глеба почти светится - оно умиротворенное и счастливое, он моргает мокрыми ресницами, улыбается и тянется всем телом за Сашиными теплыми руками. - Как ты? - Саша расстегивает ошейник, мягко трет под натертым кадыком и почесывает шею, словно коту. - Я хочу знать, что ты сейчас чувствуешь. - Мне хорошо, - Глебу приходится откашляться, у него осипший от слез голос. - Мне понравилось. - Молодец. Саша быстро целует его и поднимается за полотенцем, лежащем на кресле. Когда он поворачивается, то становится свидетелем забавной картины - Глеб сидит на коленях, неуклюже пытается заглянуть себе за спину, мотает головой в разные стороны и шарит пальцами в наручниках, пытаясь самостоятельно освободиться. Саша хмыкает. Из полицейских наручников тому не выскользнуть никак, это не китайское барахло из ближайшего секс-шопа. - Так что насчет футбола? - Глеб от усердия даже высовывает кончик языка, но потом, осознав провал своих самостоятельных попыток, поворачивается к Саше спиной. Он едва заметно улыбается и смотрит через плечо, из-под завесы спутанных светлых волос, мокрым, нежным взглядом. - Если у тебя будет время, - тихо добавляет он. Саша в данный момент не помнит своего расписания, есть ли у него встречи, эфиры или презентации через неделю. Он даже задумываться не хочет, просто отвечает: - Конечно. Глеб расслабленно вздыхает и улыбается, валится на живот, лицом в подушку, и подставляет руки, чтобы Саша их освободил. Дурачится, болтает ногами, почти взвизгивает, получив звонкий шлепок по ягодице, и сияет, сияет так, что смотреть на него и радостно, и почти больно.