***
Это началось недели две назад, когда к нам в колледж устроился мой персональный ад — препод по анатомии. Молодой совсем, ещё тридцати, скорее всего, нет, и необычайно хорош. Я тогда только отметил, что редко встретишь таких красивых людей: высокий, стройный, с правильными чертами и светлыми волосами. Пошутил ещё, что одно занятие, и девки потекут. Но потёк я. После первого же занятия, когда на перекличке, после просьбы встать, услышав своё имя, встал мой член, хотя его не называли. Я тогда пил несколько дней подряд, успокаивая себя, что просто девушки давно не было, это всё стресс, нужно просто оттянуться с прекрасной леди. На роль леди в тот самый момент как раз просилась не самая прекрасная, но почти такая же стройная и белокурая Катька, которая успокаивала меня две ночи подряд. И я, что б его, расслабился. Шёл тогда с опаской на пары. Посадил, на всякий, Катьку рядом, периодически поглаживая её по худой коленке под партой, но когда в аудиторию зашёл он, гладить пришлось себя. Стоит около моей парты, окидывает взглядом всю немногочисленную группу взглядом, останавливается на мне, но не задерживается, и отходит к кафедре, а у меня тогда дыхание спёрло. — Начнём, пожалуй, с ваших наработок за прошедший семестр… Говорит и поглаживает себя по груди, закованную в узкую белую рубашку, теребит верхнюю пуговицу, опять осматривает группу, опять задерживается на мне, и расстёгивает её к чёртовой матери. — Ух, как-то душно у вас в кабинетах, не находите? Ох, Павлуша, тебе тоже жарко? Ты покраснел. Все смотрят на меня, и я предпочёл зависнуть до конца пары в туалете.***
В аудиторию зашёл минут через сорок, планируя забрать сумку и свалить домой. В голову начали закрадываться трусливые мысли бросить всё, перевестись, уехать — да что угодно, но чтобы этот кошмар прекратился. Все уже ушли, лишь Максим Викторович монотонно протирал доску от следов прошедшего семинара. Стоя ко мне спиной, он, может, и не заметил бы меня, но я, как истинный лох, запнулся о ближайший стул. Мужчина вздрогнул, выронив из рук тряпку. — А, Павлуша, это ты. Поднял тряпку, неприлично низко нагнувшись, и тёмная ткань брюк настолько плотно обтянула аккуратный подтянутый зад, что в моих штанах опять стало очень тесно. — Что с тобой происходит, Калевский? — спросил он, продолжая натирать уже и так чистую доску, — меня волнует твоё состояние. Насколько я знаю, эти странные приступы случаются с тобой только на моих занятиях. Он говорил, а я пропускал всё мимо ушей, залипнув на оголённой полоске его светлой кожи над брюками — всегда идеально заправленная рубашка выбилась после его феерического наклона, от которого сперма, наверное, мне ударила прямо в голову. — Всё хорошо, Максим Викторович… Он внимательно посмотрел, вглядываясь в моё лицо, и на момент мне даже стало стыдно за себя. За желание, от которого меня воротит ночами, но как приятно сжимать свой член, представляя, что это не моя рука сейчас, а его, и то, как он шепчет мне на ухо, прижимаясь со спины: «Ты же достаточно подготовился, дорогой?». Кровь прилила к лицу, стало невыносимо жарко. — Мне пора, до свидания. Чуть отступаю назад, собираясь уйти, но в последний момент ловлю его взгляд, направленный на мой опять вставший член. Быстро прикрываю пах сумкой, от страха и позора в ушах начало стучать, а сердце забилось в просто бешеном ритме. Я ожидал чего угодно: гримасу отвращения, криков, даже удар бы стерпел, но он лишь посмотрел в мои глаза и понимающе улыбнулся: — Можешь идти, Павлуша. Я молниеносно вылетел из аудитории, по пути свернув парочку задних парт, горя от невыносимого стыда.***
Не прошло и десяти минут, как я, остывая на холодном ветру, успокаивая себя крепким пивом, получил сообщение с незнакомого номера: «Думаю, нам необходимо посвятить чуть больше времени на это интересное явление после завтрашнего семинара, Павел. Надеюсь, вы достойно подготовитесь.»