<・ )))><<
Ночью туман окутывает гавань, пирс, бар и все окружающие его здания. Уэйд приподнимает воротник и направляется к хижине, которую называет своим домом. Он выпил недостаточно, чтобы сразу отключиться, а значит, шум из бара не даст ему уснуть. Но всё в порядке. Он заслуживает каждого кусочка ада, который преподносит ему жизнь. Он уже в нескольких метрах от криво висящей двери, как вдруг слышит шум, что-то вроде щебетания и замирает на месте. — Нет-нет-нет, — шепчет Уэйд. — Нет. Не сегодня. Снова слышится щебет, к концу становящийся тоньше, будто бы задающий вопрос. — Нет! — он повторяет громче. — Не хочу иметь ничего общего с такими, как ты! — Я знаю, кто ты, — раздаётся шёпот и хихиканье, одновременно сладкие и пугающие своей невинностью. — Мы все знаем, кто ты. Сопротивляясь каждому клочку самосохранения, что только есть в его теле, Уэйд поворачивается к воде. Как он и думал, туман перед ним рассеивается, и на свободном от него пространстве... — Дерьмо. — Уэйд опускается на колени, а затем садится нормально. — Я знал, что это кто-то из вас. Это всегда кто-то из вас. — Кто ещё во время тумана приходит отдохнуть на берег? — тихо произносит существо. Уэйд ненавидит себя за то, что не убежал, как только услышал этот слишком сладкий, чтобы быть реальным, голос. — Кто ещё покрывает море туманом, чтобы прошептать твоё имя? Создание опять хихикает, а мужчина прикрывает глаза. — Я знаю твоё имя. Мы все знаем твоё имя. — Русалки, — решительно говорит Уэйд. — Всегда русалки. — У тебя грустный голос. Существо устраивается на камнях, а Уэйд немедленно отворачивается, не позволяя захватить себя его потусторонней красотой. Русалки всегда прекрасны. Прекрасны до тех пор, пока не пытаются съесть твоё сердце. — Почему тебе грустно? — голос раздаётся будто издалека. — От тебя пахнет выпивкой, значит, ты веселился. Ты носишь капитанскую шляпу, которая очень важна для тебя. У тебя есть дом, значит, ты ни в чём не нуждаешься. Почему тебе грустно? — Уж не знаю, издеваешься ты надо мной или просто слишком молод и ничего не понимаешь. Уэйд не должен разговаривать с водным демоном, но кого он обманывает? Ни один живой человек не устоит перед русалкой. — Я старше одних и моложе других, — создание поднимается на камнях, сквозь темноту вглядываясь в Уэйда, — но я не настолько молод, чтобы не знать тебя и почему ты тот, кем являешься. — Тогда перестань тратить моё время своими вопросами, — отвечает мужчина. — Сразу переходи к той части, где ты пытаешься заманить меня в воду, как и все остальные. Попробуй уговорить меня зайти, чтобы ты мог утащить меня на дно и сделать моё проклятие реальностью. — Посмотри на меня, — просьба, шёпот, команда. Уэйд всё-таки поворачивается обратно. Только взглянув, он уже не может перестать смотреть на него. Русалки всегда прекрасны. Сирены, водяные нимфы, шелки, демоны — не важно, как их называют моряки. Каждая из них прекрасна. Но эта — особенно захватывающая. На самом деле она не похожа на обычную русалку-женщину. У них вообще с полом всё не так, как у людей. Невозможно понять, кем является русалка, пока она не приблизится, но тогда уже будет слишком поздно. У этого — у него? — довольно щуплые мышцы, длинные конечности, талия сужается, прежде чем переходит в хвост, скрытый под водой. Тёмные волосы, среди которых есть и сияющие золотые пряди, вьются вокруг ушей, они взъерошены по краям. Такого же цвета его глаза. Пухлые красные губы — у всех русалок они идеальны, Уэйд ненавидит это — растягиваются в улыбке и привлекают внимание мужчины к острым клыкам, блестящих в лунном свете. — Господи. Уэйд тяжело сглатывает и отворачивается. Даже через столько лет его сердце всё ещё бьётся сильнее в присутствии этого существа. Он всё ещё реагирует на обещание в его глазах. Однако это не столько обещание, сколько проклятие. — Уэйд, — пропевает эта тварь, — Уэ-э-э-э-эйд. — Не смей! — кричит мужчина. — Не смей произносить моё имя, у тебя нет на это права! — Разве? — невинно спрашивает прекрасное создание. — Я имею право знать имя человека, проклятого моей королевой. — Твоя королева — чума, — глаза Уэйда загораются гневом, — она топит корабли, чтобы получить острые ощущения. Она убивает моряков, не заботясь об их семьях и любимых людях. Она разрывает множество людей на части и смеётся над этим. — Мы не можем придерживаться ваших моральных норм. Создание обнажает плечи над водой, небрежно пожимая ими, взгляд Уэйда безнадёжно останавливается на его коже. Он никогда не понимал, как существа, которые всю свою жизнь провели под водой, могут выглядеть настолько безупречно, когда они должны быть морщинистыми и серыми, как рыбы. — Наши моральные нормы, — отводя взгляд от кожи русала, мужчина возвращается к разговору: — Убийство должно быть неприемлемо для любых моральных норм. — Убийство, — хмурясь, повторяет русал. Уэйд слышит стук хвоста о воду. — Но нам нужно есть. Ты называешь охоту убийством? — Я... — Разве это убийство, когда ты ловишь рыбу? — Это не... — А как насчёт того, что вы преследуете китов и сжигаете их ради масла? — Нет... — Вы для нас не более чем рыбы. Уэйд снова видит клыки. — Только у вас есть ноги. А так никакой разницы. — Никакой разницы, — он кивает, — я говорю с русалкой о том, едим ли мы рыбу так же, как они едят людей. Лучше пойду спать. — Уэ-э-э-эйд, — поёт русал, так мелодично и смертельно. — Не хочешь зайти в воду? — Нет, — он с трудом поднимается на ноги, — я больше никогда не пойду в воду. — Но она скучает. Слышишь, как она зовёт тебя? Русал открывает рот. Песня доносится будто с глубины океана, навевая тоску и маня Уэйда ступить в воду, хотя бы дотронуться до неё, вспомнить, каково это было. — Послушай, как она зовёт тебя. Моряки беспомощны против зова океана, они оставляют друзей и семью, чтобы войти в волны. Уэйд ничем не отличается от них, он проигрывает зову воды и не понимает, что стоит на самом краю пирса, до тех пор, пока холодная рука не хватает его за лодыжку. Он вздрагивает, опуская взгляд. Яркие золотые глаза смотрят на него, перепончатые пальцы держат за ногу, клыки блестят, когда существо облизывает губы. — Послушай, как она зовёт тебя. Он снова поёт. Мужчина в одном шаге от гибели, однако он приходит в себя и, спотыкаясь о ящики на пирсе, бросается прочь от русала. — В другой раз, — он тяжело дышит, дрожит от того, как близко был к смерти, — передай своей королеве, что ей придётся отомстить в другой раз. Русал шипит на него, а Уэйд смеётся. — В другой раз, — повторяет он и бежит к своей хижине, — она не получит меня сегодня.<・ )))><<
До проклятия Уэйд был капитаном. Он стоял у штурвала Наёмника и без сомнения был самым быстрым. Он опережал британские корабли, отправленные захватить его, искал добычу и делил её между своими пиратами. Он знал каждый сантиметр моря, каждый сантиметр берега, каждую тайную гавань и каждый спрятанный порт для пиратов, где есть достаточно напитков, еды и развлечений. Его называли Дэдпулом. Пиратом Дэдпулом, Неубиваемым Дэдпулом, поскольку он не умирал, независимо от того, какую травму получал и сколько терял крови. Он стоял у штурвала и вёл Наёмника к горизонту, пока ветер раздувал его паруса. Тот, кем он был раньше, совсем не похож на того, кем он является сейчас. И во всём виновата эта грёбаная морская старуха. Ладно, не морская старуха. Морская нимфа. Морская ведьма. Королева морского дна. Её зовут Шикла, и она — смерть для моряков. Её песня может уничтожить весь экипаж, моряки бросаются за борт, чтобы добраться до неё. Она может вылезти на камни и заманить человека в воду, а потом призвать акул. Иногда она убивает просто ради развлечения — поёт свою песню на пляже, не заботясь о том, кто бежит в море: женщины, мужчины или дети. Моряки боятся её, а оставшиеся на суше люди ненавидят, но ничего не могут поделать. А что с ней сделаешь? Когда Наёмник плыл по водам Шиклы, Уэйд заткнул уши ватой, чтобы не слышать её пение. Надел маску, затемняющую видимость, чтобы не попасться на её красоту. Когда эта ужасная морская ведьма уселась на камень и запела, он бросился к носу корабля и кинул в неё гарпун, попав прямо в грудь. Забавный факт о морских ведьмах. Видимо, гарпуна недостаточно для того, чтобы убить этих тварей. Она оглушительно закричала. Моряки упали на колени и заорали, когда их барабанные перепонки лопнули. Шикла кричала и кричала, а затем схватила гарпун, будто бы это обычная веточка, и в следующий момент Уэйд задыхался, держась за горло. Ему казалось, что в его шею вбиваются гвозди, забирая его жизнь. В его ушах раздался голос: Ты поплатишься за это, Уэйд Уилсон, после её слов море загорелось бледно-фиолетовым, ты поплатишься за это. Тебе будет больно каждую секунду, пока ты на суше, но как только ты хотя бы пальцем дотронешься до воды, я буду рядом, чтобы затащить тебя на дно. Кожа Уэйда словно горела, он пытался кричать от боли во всём теле, которая становилась всё сильнее и сильнее, пока он наконец-то не потерял сознание. Очнулся он в цепях на британском тюремном корабле. У него появились шрамы, будто он прошёл сквозь огонь, его волосы исчезли, а голос охрип от крика. Он не знал, что и как произошло, но знал, что ему необходимо добраться до суши. Прыгнуть с тюремного корабля было трудно, ужас, который пришёл во время гребли на лодке прямо по волнам, двигал его вперёд. Уэйд не остановился, пока не достиг земли, рухнув на песок с рыданиями. Каждую секунду каждого дня всё его тело болит, его кожа зудит, его мышцы ноют, голова разрывается на части. Становится легче лишь рядом с водой. Все моряки чувствуют то же самое рядом с океаном, им кажется, что стоит зайти в воду, как все страдания прекратятся. Но он знает, что тогда Шикла утащит его. Всякий раз, когда туман обволакивает море, к нему приходят русалки и напоминают, что они тоже знают. Знают его имя, знают о его проклятии. Они поют песню, призывая его в воду, чтобы схватить. Почти год он пытался жить в маленьком городке на суше, работал помощником кузнеца, однако зов оказался настолько силён, что он вернулся к воде. И вот он здесь. Живёт как можно ближе к воде, но не касается её. Слышит океан и страдает от желания снова поплыть. Чувствует, как его кожа горит, и проклинает себя за то, что не убил ведьму. Или ведьма не убила его. Но он не собирается доставлять ей столько радости и позволять одному из её помощников затащить себя в водную могилу. Поэтому он сидит у воды, пьёт и впустую тратит свою жизнь. И никакие золотые глаза и жуткий русалочий голос не изменят это.<・ )))><<
Другой ночью тоже висит туман. Уэйд не остаётся в баре, он берёт выпивку с собой и устраивается на берегу. Достаточно далеко от воды, чтобы русал не дотянулся до него, но достаточно близко, чтобы вспомнить, как он чувствовал себя, плавая на волнах на Наёмнике. — Уэйд, — внезапно раздаётся голос, и туман рассеивается, показывая каре-золотые глаза и злобную улыбку. — Уэ-э-э-э-эйд. — Русалка, — говорит мужчина, делая большой глоток из бутылки. — Нечем больше заняться, кроме как преследовать меня? — О, — он хихикает. Уэйд старается не реагировать. Несправедливо, что нечто настолько чудовищное может быть соблазнительным. — О, Уэйд. Нет-нет-нет. Я не преследую тебя. Почему ты так говоришь? — Только ужасные вещи приходят с туманом, — коротко отвечает мужчина. — Оставь меня в покое. — Не могу, — существо приближается к берегу, шевеля хвостом, — моя королева поручила затащить тебя в воду, чтобы она отомстила. Это моя обязанность. — Я не собираюсь заходить в воду, — он качает головой, — не настолько сильно скучаю по ней. — Нет? — русал проводит пальцами по волосам, по которым стекают капли. — Ты не скучаешь по ветру в волосах? По виду воды после шторма? — Нет. — А как же ясные ночи? — с ухмылкой тише говорит он. — Когда есть только ты и звёзды. Как насчёт жарких ленивых дней, когда паруса не раздуваются, корабль просто дрейфует, а ты можешь прислониться к нагретой солнцем мачте и заснуть? Проклятие. Уэйд делает ещё один большой глоток напитка. Этот маленький чертёнок хорош. — Расскажи мне... — существо приближается, чешуя уже касается камней. — Расскажи мне своё любимое воспоминание из того времени, когда ты управлял Наёмником. Ты поделишься со мной? — Нет. — Какой вред это может принести? Уэйд рассеянно пожимает плечами. Как будто создание не знает, что поделиться воспоминанием с русалкой — почти то же самое, что и сказать своё имя фее. После этого они будут владеть частью тебя. — Твоя душа уже принадлежит Шикле, — шепчет он, из-за чего Уэйд дрожит. — Что плохого может случиться? — Моё любимое воспоминание... — говорит мужчина прежде, чем сам осознаёт это. — Моим любимым воспоминанием было, как я забрал Наёмника. Тогда штормило, сверкали молнии, гремел гром, море вышло из-под контроля. Корабль скрипел, и я испугался, что он развалится. — Испугался, — его глаза светятся золотым, — испугался умереть. — Нет. Я не боюсь умереть. Я никогда не боялся умереть в воде. Моряки должны без страха идти по волнам, несущих нас туда, куда мы хотим. — О. Вот о чём ты говоришь. Ты не боишься умереть в воде. — Конечно, нет. Уэйд глубоко вздыхает и продолжает: — Шторм почти разорвал Наёмника на части. Но утром он по-прежнему был в порядке. Его паруса не порвались, палубы остались целы, он был прекрасен. — И? — И я знал, что принял лучшее решение в моей жизни. Этот момент я ценю больше остальных. Я принадлежал морю. — О, — в этот раз мягче произносит русал, хмурясь. — Если ты не боишься умереть в воде, то почему сопротивляешься, когда Шикла посылает нас за тобой? Сколько раз мы приходили, ты всегда отказываешься. Если ты не боишься умереть... — Одно дело утонуть во время шторма, проиграть океанским богам, и совсем другое — отдаться обиженной морской ведьме. Он оставляет русалку на берегу и уходит спать, зная, что эти странные глаза наблюдают за его домом.<・ )))><<
— Тебе больно, не так ли? — спрашивает мелодичный голос на следующую ночь. Туман, как и ожидалось, рассеивается, и Уэйд видит русала. — Каждое мгновение, что ты находишься на суше. — Да. — И ты знаешь, что вода прекратит твои страдания, но не позволить Шикле отомстить стоит боли? — Да. — Если бы моя королева не преследовала тебя и ты мог бы снова плавать, как обычный человек, ты бы сделал это? — Да. — Если бы это облегчило твою боль, ты бы зашёл в воду и покончил со всем? — Да. — Но ты не станешь, потому что Шикла не позволит тебе просто утонуть, один из нас отнесёт тебя к ней, чтобы она сама это сделала. — Да. — Ты сильнее, чем мы думали. — Мне без разницы, что ты и остальные русалки думаете обо мне.<・ )))><<
— Как долго ты был моряком? — В одиннадцать я убежал из дома и спрятался на корабле, чтобы уплыть на нём. — Почему ты покинул дом? — Я бы не выжил, если бы остался.<・ )))><<
— Расскажи мне об океане, — одной ночью просит Уэйд. — Расскажи, каково там, под волнами. — Спокойно, — мечтательно отвечает русал. — Потрясающе. Тихо и темно. Я даже не знаю, то ли всё двигается медленно над водой, то ли я слишком быстро плыву под ней. — Ты видишь цвета? — Больше, чем ты, — похоже, существо не хвастается, а просто констатирует факт. — Я вижу великолепные цвета. Оттенки синего, которые ты даже не представляешь. Красные и оранжевые цвета, описать которые у тебя слов не хватит. — Там холодно? — Я не знаю, что такое холод, — он с любопытством смотрит на Уэйда, — я просто чувствую себя прекрасно в воде. Комфортно. Там моё место. — Я чувствовал то же самое на корабле, — задумчиво отвечает мужчина. — Как будто всё так, как должно быть. Как будто я принадлежу этому месту. — Ты скучаешь, — бормочет русал. — Ты скучаешь по морю. — Каждый день, — Уэйд сдерживает слёзы, — твоя королева дала мне и проклятие, и тюрьму. Я либо умру в воде, которую люблю, либо буду страдать на суше. — Тогда почему бы тебе не выбрать воду? — Если я умру, это будет на моих условиях, а не по прихоти какой-то стервозной русалки, — со злостью произносит Уэйд. Создание в воде усмехается. — Ты поразительно упрям. Все говорят, что ты боец, воевал с Шиклой, хотя на самом деле она могла убить тебя в одно мгновение. — Все называли меня Неубиваемым Дэдпулом, — с некоторой гордостью говорит мужчина. — Ничто не мешало мне управлять кораблём. — Ничто, кроме Шиклы. — Да, — Уэйд прикрывает глаза, — ничто, кроме Шиклы.<・ )))><<
Сквозь туман раздаётся свист, и Уэйд чувствует дрожь. Уже три недели каждые несколько дней, а иногда и два-три дня подряд за ним приходит русалка. С каждым разом уходить и ложиться спать становится труднее и труднее. Иногда злая тварь поёт, плескаясь в воде и стукая по ней хвостом, заманивает Уэйда ближе, пока он не вырывается из чар и спасает свою жизнь. В другое время из воды вылезает прекрасное создание и золотыми глазами наблюдает за мужчиной, слушает его рассказы о плавании на Наёмнике, о времени на тюремном корабле, о том, как сильно он ненавидит находиться на суше. — Это проклятие Шиклы? — однажды спрашивает русал. — Оно так сильно притягивает тебя к воде? — Нет, — Уэйд качает головой, — так было всегда. Мне всегда хотелось быть в море. Возможно, после её проклятия сильнее, чем раньше. Но это у меня в крови. — Хм, — единственное, что произносит русал, прежде чем взмахивает хвостом и уплывает. Однако он продолжает напевать. Ноты, висящие в воздухе, тянут мужчину к берегу. — Уэйд, — впервые русал не тянет его имя, будто бы издеваясь, — Уэйд, подойди сюда. — Даже не хитришь? — мужчина устало сидит на камне. Чем больше времени он проводит с русалом, тем сильнее болит его тело. — Просто зовёшь? — Подойди сюда, — повторяет он. — Пожалуйста. Уэйд с подозрением смотрит на него, после чего русал вздыхает. — Здесь острые камни, я не смогу забраться на них. Сядь за ними и дай мне свою руку. Обещаю, я не утащу тебя под воду. — Почему я должен верить словам русалки? — возражает Уэйд. — Это как если бы акула пообещала не кусать меня. — Меня зовут... — существо колеблется, а мужчина поднимает взгляд. Конечно же, он не назовёт имя, оно дало бы Уэйду некоторое влияние над ним. Однако русал продолжает: — Меня зовут Питер, и я клянусь не топить тебя. — Я... — Уэйд в шоке смотрит на Питера. — Почему? — Пожалуйста. Подойди сюда. Это ужасная идея, но мужчина всё равно аккуратно ступает по камням, пока не оказывается достаточно близко для того, чтобы русал мог дотянуться до него, и готовится к холодному прикосновению к липкой коже. Но вдруг он начинает задыхаться и с криком запрокидывает голову. По руке, которую держит русал, жар льётся прямо до шеи. — Вот дерьмо, что ты творишь? Что ты со мной делаешь? Глаза Питера заполнены золотом. Прежде чем мужчина успевает отстраниться, он касается его локтя и ныряет в воду, оставаясь в недосягаемости. — Блять. — Уэйд едва ли может дышать. Жар в его руке остывает лишь через несколько минут. — Чёрт, чёрт, чёрт. Это было больно, ты маленький... Мужчина поднимает рукав, смотря на свою руку. — Стоп, что? Шрамы исчезли. На его руке нет ничего, кроме чистой кожи. Никакого зуда, боли, ничего. — Только прикосновение русалки может снять русалочье проклятие, — довольно жутким тоном отвечает Питер. — Я хотел посмотреть, получится ли у меня. — Ты... ты исцелил меня? — Уэйд продолжает пялиться на него. — Или как минимум часть меня. Как? Почему? — Шикла рассказала нам историю так, как будто ты... — Питер слабо пожимает плечами, — как будто ты заплыл в её воды, чтобы завладеть ими, избавить море от неё. Но это неправда, верно? Ты человек, который любит воду так же сильно, как я, как весь мой род. Мы дышим ею, существуем благодаря ей, она нас успокаивает. Ты не должен быть наказан за это. Убить тебя за попытку убить её было бы справедливо. Но проклинать тебя — не более чем месть. — Я... я просто... я просто... — Уэйд не может связать слов. Хоть какая-то часть него снова в порядке, о чём он и не мечтал. — Значит, ты исцелил меня? — Хочешь, сделаю это снова? — Я... я... я... Уэйд поднимается на ноги и быстро бежит к своему домику. Питер провожает его взглядом, его глаза светятся. Он исчезает, когда возвращается туман.<・ )))><<
Уэйд возвращается на следующую ночь и протягивает русалу другую руку. Питер с удовольствием проводит пальцами по ней до тех пор, пока она не становится такой же чистой, пока боль не исчезает. Несколько ночей спустя дело доходит до ноги. Горячие ладони русала касаются её, убирая шрамы. То же самое они делают со второй ногой. Уэйд плачет от облегчения. Но никакое это не облегчение и даже не простое исцеление. С каждым разом, когда русал дотрагивается до него, он попадает под его чары. Слышит зов сирены во сне и наяву. Он почти не отрывает взгляда от воды, постоянно ища... что-то. В те ночи, когда Питер не появляется, мужчина бродит по пирсу до самого рассвета. Исцеление происходит ценой потери рассудка. Уэйд плачет, потому что он в ужасе. Уэйд плачет, потому что хочет больше. Ему нужно больше.<・ )))><<
— Я теряю рассудок, — признаётся Уэйд в полнолуние, видя весь хвост Питера, мерцающий под водой, видя блеск на его плечах. Он вздыхает, когда каре-золотые глаза смотрят прямо в его собственные. — Я теряю рассудок каждый раз, когда ты исцеляешь меня. Исчезающие шрамы забирают по частичке моего сознания. — Извини, — Питер хмурится, — настолько могущественная русалка, как Шикла, не позволит снять проклятие без последствий. Я перестану. — Нет, — мужчина снимает рубашку, обнажая раненую грудь, — потеря рассудка не настолько плоха, как моё существование последние несколько лет. Пожалуйста, продолжай. — Будет тяжело. Тебе придётся лечь поближе, чтобы я мог устроиться рядом. Это займёт некоторое время. Конечности проще лечить. Но грудь... проклятие укоренилось в твоём сердце, твоих венах. Его будет трудно убрать. — Что я должен делать? — спрашивает Уэйд, приближаясь. — Скажи мне. — Ты уверен? — Уверен. Питер несколько раз стучит хвостом по поверхности воды, с прищуром наблюдая за Уэйдом. — Ложись на песок. Не касайся воды, но будь близко к краю. Я выше тебя, поэтому мой хвост всё равно останется в воде. — Я буду в безопасности? — Пока не коснёшься воды, никто не заберёт тебя от меня, — заверяет русал. — Я не могу обещать, что у нас получится, это мощное проклятие... — Я хочу попробовать, — Уэйд ложится на песок, стараясь не трогать воду, — пожалуйста? — Это может стоить тебе последних остатков рассудка. — Лучше так, чем страдать на берегу, желая оказаться в воде. — Ладно. Питер плавает, чтобы всё его тело намокло, и затем вылезает на песок. — Начнём.<・ )))><<
Питер оказывается тяжелее, чем Уэйд ожидал, но в такой близости его сердце бьётся быстрее от красоты русала. Когда последний это чувствует, он улыбается, показывая клыки. — Дыши, — шепчет Питер и соединяет их тела. Грудь к груди, бёдра к бёдрам, ноги к... ну, ноги к хвосту. — Просто дыши, Пират Дэдпул. — Откуда ты знаешь моё настоящее имя? — Уэйд ахает, чувствуя перепончатые пальцы на своей голове, лёгкими движениями гладящие его кожу. — Даже моя команда не знает его, но Шикла знала моё полное имя, как и все русалки, приходящие за мной. Как? Почему? — Моя королева знает имена всех в её морях, — Питер соединяет их лбы вместе, — особенно тех, кто страдал и всё равно возвращался. Ты возвращался каждый раз. Независимо от того, насколько сильно ты был ранен, ты снова вставал за штурвал. Она всегда думала, что ты опасен для неё. — Оу, — мужчина чувствует лёгкое головокружение, русал сильнее давит на него своим телом, выбивая дыхание из лёгких, — но... но... — Тшш. Он чувствует чужие губы на своих, сначала холодные, потом согревающие, и Уэйд тает. Что-то подсказывает ему, что не стоит целоваться с русалом, но тепло, разливающее по венам, не даёт ему даже задуматься об этом. — Тшш, дыши для меня. — Я... я... — мужчина стонет, когда Питер полностью перемещается на него, всё его тело реагирует на русала, — Питер... Он кладёт руки на грудь Уэйда, прямо на его сердце, и последний кричит от шока. Каждый нерв в его теле буквально загорается, это удовольствие настолько сильное, что ему почти больно. — Успокойся, — Питер трётся об него, волнообразно двигая бедрами по члену Уэйда, пока капитан не становится мучительно твердым, хватаясь за песок, — будет гораздо легче, если ты успокоишься. Мужчина пытается протестовать, но не так сильно, как хочет умолять о большем. Его член тяжелеет в ответ на вес русала на нём. У него так долго никого не было, даже собственной руки, что много времени ему и не надо. — Успокойся, — повторяет Питер. Мысль о том, что стоило бы ответить, лениво мелькает в голове Уэйда, однако почти сразу она сменяется пустотой. — Дыши. Его голос доносится словно сквозь воду, эхом отдаётся в голове. Глаза мужчины тяжелеют, и он совсем закрывает их. Они всё делают правильно, да? Правильно, да? — Уже скоро, — шепчет русал над его ухом. Успокаивающие слова и проворные пальцы быстро доводят мужчину до оргазма. — Мы близко. Вода плещется около их ног, а Уэйд уже даже не помнит, почему нельзя этого допускать. — Почти получилось, Уэйд. Вода на уровне его груди, холодная и сокрушительная. Он пытается сопротивляться, он хочет сопротивляться, но Питер по-прежнему обнимает и удерживает его. — П...п... — он хочет сказать хоть что-то, однако русал прерывает его поцелуем, заходя дальше, дальше, дальше и дальше. Уэйд не может дышать, воздуха в лёгких не остаётся. Он хочет кричать, но тоже не может. Вода покрывает голову, и вдруг мужчина всё осознаёт: руки Питера на его шее, пухлые губы на его собственных, хвост, шевелящийся под ними, и пузыри, поднимающиеся на поверхность. Это одновременно ужасно и умиротворяюще, холодно и тепло. Последнее, что видит Уэйд, прежде чем понимает, что всё кончено — золотые глаза и клыки. Всё в порядке. Он всегда знал, что умрёт в воде, но почему-то этот момент не похож на смерть. Больше похоже на возвращение домой.<・ )))><<
Уэйд приходит в себя, чувствуя солнце на лице, песок между пальцами и тёплые руки на коже. — Ты проснулся, — тёмно-карие глаза с золотой искоркой в них смотрят на него, — я думал, у меня не получилось. — Пи... Питер, — мужчина облизывает сухие губы, — я думал, я умер. — Ты должен был оказаться в воде, чтобы я мог исцелить тебя. Но я знал, что ты будешь против, поэтому мне пришлось заманить тебя. Не сомневаюсь, это было похоже на смерть, но ты был в безопасности. — Я не... — Питер гладит его по голове, — я не сошёл с ума? — Нет, — он выглядит довольно грустным, — Шикла вернула твой рассудок. Она подумала, что будет слишком просто, если ты забудешь о проклятии. — Моё проклятие, — мужчина смотрит на свою абсолютно чистую кожу, — его больше нет. Ты исцелил меня. — У проклятий Шиклы всегда есть побочный эффект, — Питер отстраняется, проводя пальцами по своим волосам, — ты больше не проклят. Ты волен бродить по морям, как пожелаешь, приходить и уходить, вернуться на Наёмник и плыть за горизонтом. — Тогда... — Уэйд кашляет и качает головой, — ничего не понимаю, какой побочный эффект? Питер не говорит ничего, лишь его карие глаза наполняются слезами. Только сейчас Уэйд замечает, что его пальцы больше не перепончатые, на его плечах нет того блеска. Его волосы, которые всегда выглядели идеально, прилипают ко лбу. И там, где его кожа должна перейти в коричнево-золотую чешую, — неровный шрам на бёдрах и две ноги. — Питер? — Она решила, что ты можешь вернуться в море, но кто-то должен отправиться на землю, — слёзы катятся по щекам парня, — поэтому я здесь. — Ты отдал... Когда ты исцелял меня, ты знал... — Я догадывался, что со мной что-нибудь случится, — признаётся Питер. — Но не знал, что именно это. — Ты забрал моё проклятие ценой своей жизни, — Уэйд до сих пор не может в это поверить. — Почему? — Всё будет не так уж и плохо, — Питер игнорирует его вопрос. — Мне не запрещено заходить в воду, я просто теперь человек. Я чувствую холод воды, она сушит мою кожу, я не могу видеть те цвета, что привык. Сейчас я вижу намного меньше цветов. — Питер... — И мои ноги совершенно бесполезны, — он с неприязнью указывает на них, — я так и не понял, как ходить. — У тебя другой голос, — выпаливает Уэйд. Он понимает, что глупо зацикливаться на таком, когда есть гораздо более несправедливые вещи. — Теперь я человек. Никакой магии, хвоста, чешуи. Никакого океана. — Ты отказался от всего этого ради меня. — Никто не должен был забирать это у тебя. Между ними повисает тишина. Питер не хочет говорить, а Уэйд не знает, что сказать, но начинает первым: — Хочешь увидеть Наёмника? Я заплатил, чтобы за ним приглядывали. Я всегда надеялся, что смогу уплыть отсюда, а если нет, то хотя бы увижу его в последний раз, когда мне будет слишком плохо и я решу, что всё кончено. — Предлагаешь мне посмотреть на твой корабль? — парень поднимает на него заинтересованный взгляд. — Почему? — А почему нет?<・ )))><<
Они стали очень любопытной парой — капитан Дэдпул и мальчик, всегда путешествующий с ним. Не то чтобы Питер действительно мальчик, нет, вовсе нет. Стоит лишь заглянуть ему в глаза, чтобы понять, что любимый Уэйда прожил целые века, узнал тайны глубин и сам выбрал себе такую жизнь. Однако в нём всё равно остаётся нечто хрупкое. То, как он наклоняет голову, наблюдая за поведением людей, будто бы никогда не видел подобного. То, как он очарован музыкой. То, как он никогда не испытывает чувства застенчивости. Они стали очень любопытной парой. Никто не знает, как исчезли шрамы Уэйда, точно так же, как никто не знает об ужасном шраме Питера, но их не спрашивают об этом. Наёмник редко появляется в порту, они неделями путешествуют по красивым местам просто потому, что могут. Они избегают воды, где плавают русалки, и камни, где поёт Шикла. Все истории следуют за парой: о том, что проклятие Уэйда сняла русалка и, возможно, этой русалкой был Питер, о том, что однажды Уэйд нашёл Питера на берегу, что Уэйд сошёл с ума, а Питер оказался таким же сумасшедшим и поэтому из них получилась такая отличная пара. Множество слухов и сплетен, одни просто безумны, а другие поразительно близки к правде. Но ясными ночами, когда они видят звёзды и плывут по тёмной воде, и ранним утром, когда солнце только поднимается над прекрасным синим морем, экипаж Наёмника думает, что, возможно, знает правду. Это происходит в те разы, когда Питер поднимается на мачту так, словно совсем не боится высоты, лишь бы почувствовать ветер на лице, или ложится в носу корабля, а Уэйд следует за ним в любое место. Там они целуются. Питер поёт что-нибудь ненавязчивое — что-то такое, ради чего моряки собираются поближе к ним и смотрят на воду, будто хотят искупаться. Уэйд закрывает глаза, позволяя солёной воде попадать ему на лицо. Если бы члены экипажа были более внимательны и посмотрели бы на них под нужным углом, они бы могли поклясться, что видели клыки Питера. Клыки и маленький намёк на блеск на его плечах.