***
Артур поспал пару часов и спустился в небольшую прихожую на первом этаже. Он зажег свет и опустился на стул. Он так и не увидел Гвиневру, и на душе было неспокойно. Только воспитание мешало ему ворваться сейчас в ее комнату. Но вот… Чьи-то шаги. Он уловил поступь маленьких ножек, хозяйку которых так жаждал увидеть. Скоро Артур, как и Мерлин, начнет верить в невероятные вещи, но их связь с Гвиневрой была необъяснимой. Они вечно встречались, сталкивались, приходили в нелюдимые места в самые неожиданные часы одновременно. Она зашла и направилась к столику, где стояла вода, не заметив принца. Гвиневра отпила и повернулась, когда Артур поднялся. Он увидел, как ее глаза расширились и тут же уткнулись в пол. Она хотела бы избегать встреч с ним любой ценой. — Мне не спалось, — зачем-то начал объяснять принц. — Вы хорошо себя чувствуете? — Лучше, — кратко ответила девушка и попятилась. — Я хотел бы сказать, что не забыл ваш ответ, так что это спасение ни к чему не обязывает вас, не беспокойтесь. — Я предпочла бы, — тихо промолвила Гвен, — чтобы вы не ехали за мной, а лучше чтобы мы вообще никогда не встречались, потому что тогда этого похищения и всех мучений попросту не было бы. — Вы вините меня, наверное, это справедливо, — пробормотал сильно уязвленный ее словами Артур. — Ваше высочество, они специально выбрали меня своей жертвой. Они знали о ваших… ваших симпатиях ко мне. — Знали?! — потрясенно повторил принц. — И вы думаете, что я болтаю о таком на каждом углу? Она покачала головой. Гвен не знала, что думать. С одной стороны, ей было обидно, когда она поняла, что узнать о таком могли только от принца, так как сама она никому не рассказывала. Просто потому, что ей было некому рассказывать, она была одна в целом свете. С другой, девушка твердила себе, что ей должно быть все равно. Артур стоял, и ему казалось, что он считывает каждую ее мысль, каждое болезненное ощущение боли, обиды и разочарования. — Гвиневра, уж не знаю, поверите ли вы мне, но я в целом свете никому не говорил о том, что у меня на сердце, — она подняла на него глаза и не пыталась увести их в строну или опустить вниз. Это было блаженством смотреть в ее зеленые глаза так долго. — Мерлин знал, потому что сам догадался, но он рядом со мной днем и ночью, так что его обмануть сложнее, чем отца. Теперь уже и все, кто был в этой поездке, знают. А больше я никому не говорил, клянусь памятью матери. Девушка вздрогнула. Он поклялся самым святым, даже более священным, чем жизнь отца или долг перед Камелотом. Она верила ему, просто тогда эта история становилась все более непонятной. — Я не сомневаюсь в ваших словах, ваше высочество, — сказала она и шагнула ему навстречу, — и благодарна вам, как и тогда. Но прошу вас, избегайте встреч со мной. Она бросилась прочь, но ее остановил слишком громкий оклик принца — Кабы я только мог не думать о вас, но это правда, все впустую! Гвиневра, я знаю, я помню все, что вы тогда сказали. Мне даже пришло в голову, что время унесет из моей памяти ваш образ. Но я лишь все больше думаю о вас. Хотеть видеть вас — для меня так же естественно, как дышать. Я мечтаю, чтобы однажды вы испытали подобные чувства в ответ на мои, и готов ждать долго. Ее дыхание сильно участилось, слова принца не оставили девушку равнодушной. В отблесках свечи он видел ее раскрасневшееся лицо, заломленные руки и мятущийся взгляд. Артуру показалось, она испытывает далеко не простое волнение рядом с ним, но всеми силами пытается совладать с собой. В ее душе тоже шла противоречивая борьба разума и чувств. Гвиневра выбежала из комнаты, оставив его одного.***
Утро Гаюса началось необыкновенно. Не успел он сесть за стол, как в комнату ввалился принц с Мерлином. Маг опирался рукой на плечи Артура и держал одну ногу в воздухе. Видимо, он ранен. — Гаюс! Какое счастье, что ты здесь, — начал принц, бережно опуская Мерлина на кушетку и приглаживая свои растрепавшиеся светлые волосы. — Посмотри его колено. Я, признаться, думал, что это пустяк, дня через три пройдет, а я разбираюсь в ранах, но он всю дорогу стонал и не чувствовал облегчения. Это так странно, я переживаю. Мерлин тихонько поглядывал на Артура, немного смущенный и весь взъерошенный. — Не волнуйтесь, ваше высочество. Идите, умойтесь с дороги, а я осмотрю Мерлина, — лекарь оставил завтрак и с обеспокоенным видом направился к слуге принца. Артур послушался, и как только он вышел, маг повернулся к Гаюсу. Вид у него был таинственный, но бодрый. Сразу понятно — никакой боли он не испытывает и в помине. — Там ничего серьезного, я сам уже все вылечил, — подтвердил маг. — Я догадался, что что-то тут нечисто, — прищурился лекарь, — и все-таки дай погляжу, — Мерлин поднял штанину до колена, на месте прежней раны обозначился маленький шрам. — Что ж, для лекаря тут и вправду больше нет работы, а шрам останется тебе на память. Что же ты стонал всю дорогу? — На всякий случай, я не знаю, сколько у обычных людей длится боль от таких ран. Кажется, я перестарался. Но не говори Артуру, что я совсем здоров, он заподозрит неладное. Давай, ты ему скажешь, что мне буквально пару дней нужно полежать под твоим присмотром, а я смогу поехать домой. Прошу тебя. — Мерлин! — укоризненно воскликнул Гаюс, — ты просишь меня сказать неправду… хотя с тобой под одной крышей… Ладно, — сдался старик под натиском умоляющих пронзительных голубых глаз, — тебе ведь тоже хочется домой после долгого отсутствия.***
Фрея начала свой выходной с выполнения обещания, данного Лиллэль. С самого утра они отправились гулять вдоль лавок на главной улице. Ткани, украшения, зелья, магические артефакты и редкие вещицы, фрукты из-за моря, свежая рыба — всего этого здесь было в изобилии. Лиллэль томно прохаживалась от одного прилавка к другому, заходя внутрь и внимательно осматривая каждую мелочь. Друидка молча следовала за ней, не понимая, почему та выбрала ее для прогулки. Выходя из замка, они договорились перейти на более личные обращения, что смущало еще сильнее. — Фрея! Что скажешь? — колдунья показала на редкий корень женьшеня. — Большой, он редкость даже здесь. Я возьму. Сколько с меня? — обратилась она к торговцу и отдала два золотых, что было непомерной стоимостью для одного корня. — Для чего ты его будешь использовать? — спросила Лиллэль, когда они двинулись дальше. — Для настоек. Он хорош от сильной усталости и при обработке ран, хорошо разгоняет кровь, его следует пускать в ход, когда речь идет о слабом человеке с большим количеством болячек, потому что женьшень наилучшим образом обходит их. — А я вот слышала, что он хорош для красоты, продлевает молодость. — Верно, — слегка усмехнулась друидка, — но для молодости можно и что-то другое использовать. — Она остановила взгляд на волнистых светло-золотистых волосах Лиллэль и подумала, что та и так использует всевозможные настойки, ибо добиться такого цвета естественным путем невозможно. На ее взгляд, это было излишне, голос жены Вотана и так вводил в ступор весь замок. — Женьшень слишком ценен в наших краях. — Давай свернем к тканям, — Лиллэль подтолкнула девушку влево, — а как тебе новая должность? Передумала отказываться? — Вовсе нет, но решила, что пока исполню приказ правителя, — они зашли в лавку с тканями. — А Эмрис не рассказывал тебе про камень? Фрея замерла на этом вопросе и инстинктивно приподняла руку к шее, на которой сиял огромный изумруд. Возможно, все дело в нем? Совершенно не верилось в ее искренний бескорыстный интерес. — Рассказывал, у него трагичная история. И длинная. А тебе Вотан рассказывал про твой камень? — Фрея решила вернуть колдунье ее же вопрос и кивнула на переливающийся топаз. — Ох, ему и рассказывать было бы нечего, — рассмеялась девушка, — я сама лучше него про этот камень все знаю. Артефакты — моя главная магическая страсть. — Странно. — Почему? — Увлечение артефактами предполагает обширное чтение истории и совсем небольшую практику, это не вяжется с твоим нравом или я ошибаюсь? — Фрея повернулась и серьезно посмотрела ей прямо в лицо, ей показалось, Лиллэль ответила искренне: — Здесь дело не во нраве, дома я была одна почти все детство, отца интересовало только мое строгое воспитание, он больше проводил времени с моим старшим братом в городе. Он сильно старше, поэтому я не была близка и с ним, а сама выезжала редко. Слуги в замке, матушка, несколько ближайших соседей, занудных до боли, так что мне было очень скучно. Истории о камнях, которые я читала, волновали меня, — она плавно прошлась рукой по висящим тканям. — Кажется, и со строгим воспитанием не очень задалось, — вырвалось у Фреи, но Лиллэль спокойно сказала: — Я знаю правила и условности, этого достаточно. А каким было твое детство? — Началось оно не очень, но потом было переполнено счастьем, — немного подумав, произнесла Фрея. — Ты ведь с детства знаешь Эмриса? — Угу, мы жили рядом. — Почему он разрубил камень на две части? Это неразумно. — По его мнению, разумно. Фрея прекрасно видела, что Лиллэль пытается прорваться через стену ее коротких ответов, но пообещала себе быть начеку и не сказать ни слова того, что и так не было общеизвестно. — Камень оберегает тебя? Он заговорен? — В каком-то смысле. — И в каком же? — Ты забыла, я довольно никчемна в магии, тебе стоит спросить моего мужа лично, — сверкнула глазами Фрея. — Я не верю, — холодно и жестко молвила Лиллэль, — что девушка, выросшая вблизи Великого мага севера и учившаяся с детства в замке Крылатых, даже не обладающая никакой силой лично, совсем не сведуща в вопросах магии. — Придется поверить, — они остановились и встали друг напротив друга. — Я целительница, друидка, но не колдунья. Повторю: хочешь узнать о камне, обращайся к Эмрису. Лиллэль мгновенно переменилась в лице и ласково улыбнулась. — О, какое красивое платье! Примерь, уверена тебе очень пойдет. Фрея посмотрела на платье, потому что и сама хотела уйти от прежней темы разговора. Девушка поняла, что Лиллэль разнюхивает про камень, и это даже успокоило ее. Она опасалась, как бы Вотан не надоумил жену сблизиться с ней, но интерес к камню был личным, значит, Вотан пока не просил ее о подобном. А может, это их хитрость? Платье и вправду было бесподобным, закрытым, но со вставками из прозрачной ткани, что было на севере сейчас в ходу среди дам, уходивших от совсем открытых шеи и плеч. Фрее шло, она взяла его и еще пару новых нарядов. Лиллэль была неожиданно скромна и взяла несколько украшений. По дороге назад она рассказывала друидке о своих впечатлениях от замка, его обитателей, библиотеки и сокровищницы, не упомянув ни разу об Эмрисе или изумруде.***
Девушка отправилась обедать домой, чему потом была рада вдвойне — после долгого отсутствия по коридору нетерпеливо прохаживался Эмрис. — Я и не чаял, что в выходной ты будешь сидеть дома, — он раскрыл руки для объятий и улыбнулся своей мальчишески-счастливой улыбкой, которую обожала Фрея. Девушка кинулась к нему и поцеловала, затем отпрянула и, обхватив руками его шею, радостно оглядела его лицо. — Все хорошо? Как поездка? Вы нашли Гвен? Кто ее похитил? Эмрис продолжал умиротворенно улыбаться. Все такая же милая его сердцу Фрея со своими бесконечными вопросами и светящимся лицом. Она немного поправилась, что очень нравилось магу, так она выглядела более здоровой и счастливой. Ее губы, она красила их чем-то новым, более яркий оттенок невольно останавливал взгляд на них, глаза ласкали льющейся из них нежностью. Девушка повзрослела, это было заметно. Ее руки, скрещенные на запястьях и обтянутые плотными блестящими перчатками, продолжали обнимать его за шею. — Все замечательно, Гвен уже в Камелоте, вернулась домой, и никто не пострадал. И у меня хорошая новость — я останусь на два дня. Фрея просияла. Она тосковала без Эмриса, но зареклась больше не устраивать никаких сцен и вообще не выражать недовольства, как во времена его первого отъезда. Но как же хотелось проводить дни напролет рядом, как в детстве! — Артур понял, что слуга из тебя никакой и все-таки выгнал на радость мне? — с лукавством и сомнением спросила девушка. — Что ты, я доставляю ему своеобразное удовольствие, иначе он сделал бы это давным-давно. Он считает, что я ранен. Пошли обедать, давай возьму твои покупки, — он взял их у застывшей Фреи из рук. — Ранен? А ты вправду ранен? — девушка оглядела его с ног до головы и потрогала плечи. — Нет, я повредил колено, но даже моих знаний о целительстве хватило, чтобы вылечить его. Я не хотел выходить из образа слабого человека, так что стонал якобы от боли всю обратную дорогу. Фрея указала ему на стул, жестом спросила, какую ногу ей посмотреть, маг также молча ткнул на правую. Друидка провела рукой по колену, потом закатала штаны и увидела маленький шрам, она осмотрела коленную чашечку и расхохоталась. — Небо, эта рана не страшнее, чем получают пятилетние дети, когда играют! Артур должен пребывать в полном недоумении. — Он честно волновался обо мне, — закатывая обратно ткань брюк, ответил с улыбкой Эмрис. — После обеда пойдем к маме и заглянем к тете Агнес. Фрея поняла, о чем пойдет речь, и кивнула. За обедом она сияла, и Эмрис не сводил с нее глаз и слушал все, что она говорила, он словно томимый жаждой путник нашел источник и не мог оторваться от прохладной воды. Она была частью его сердца, его душевным спокойствием, верой, тем единственным, о чем он сожалел в Камелоте больше всего, о ком тосковал. Фрея поведала, что утром ходила по лавкам с Лиллэль. — Знаешь, она интересуется камнем. Но, кажется, она, а следовательно, и все остальные, будут считать, что он защищает меня. — Тогда все по плану. Фрея, даже моя мама и твоя тетя Агнес не знают и не должны узнать о том, как на самом деле он работает. — За кого ты меня принимаешь? — рассмеялась девушка. — Я умею хранить секреты. — Знаю, — ответил с печальным вздохом маг. И Фрея прекрасно поняла, что он подумал о том, какую цену совсем недавно она заплатила за свое молчание.***
Если прием у Хунит был мягким, теплым и бесконечно радостным, то чай с Агнес превратился в холодную церемонию. Эмрис хотел открыто поговорить с ней, но та притворилась, что ничего не понимает, а всего лишь принимает своего влиятельного зятя, как того требуют правила. — Теперь убедился? — не удержалась от замечания Фрея, когда они вышли из дома. — Может, это материнская ревность? Я не могу понять, чем еще вызвана такая перемена и к тебе, и ко мне. Возможно, переворот и то, что ты пострадала, так повлияли на нее. Она же тебя обожает и была сильно потрясена. Думаю, она со временем отойдет. Жаль, что она не хочет поговорить. Фрея ничего не сказала. Крепко ухватившись за его руку, она шла с ним до замка. Эмрису нужно было встретиться кое с кем, а она решила подождать его в библиотеке. Первым делом маг направился к своему старому учителю. Он почтительно поздоровался и не медля спросил про чашу друидов. — Думаете, имеет смысл мне ее искать? Ее спрятали, чтобы избежать войн, и разум подсказывает, что не стоит соваться. Но что если она уже в чужих руках? Тот отложил какую-то древнюю книгу, задумался и приготовился излить свою ученую речь. — Мой дорогой, во-первых, реши для себя, кто твой источник. Хочу напомнить, что любая информация может быть правдивой или неправдивой. Неправдивой она может быть от умышленного обмана источника или если сам источник был введен заблуждением кем-то третьим. — Я хорошо помню, ваши учения. Мне бы только проверить, находится ли она там, где быть точно не должна. — Это где-то на острове Блаженных, — медленно протянул старый голос. — Я завидую вашей прозорливости, — усмехнулся Эмрис. — Ведь именно вы склонили меня к решению об отъезде, оно было судьбоносным, я уверен. — Брось, ты сам уж все тогда решил, — отмахнулся учитель. — А про остров догадался бы и ребенок. Послушай, нет способа отследить такой могущественный артефакт. — Но я не могу сидеть и ждать! — разгоряченно воскликнул Эмрис. — Но именно это и следует сделать. Эмрис вышел недовольный и неудовлетворенный и пошел прямиком к приемному залу. По пути его перехватил Кэмпбелл, который уговорил мага пройтись вместе. — Я так редко вижу тебя, — начал он, — Вотан говорит, что теперь ты ездишь по разным местам иногда с поручениями, иногда по собственному желанию. Тебе нравится? — Должно быть, — Эмрис пожал плечами, — я всегда был любознателен в вопросах магии, а новые места дают много поводов для изучения. После поездки в Камелот захотелось увидеть больше. Волшебник почти не соврал. Фэн не желал, чтобы теперь, когда он стал правителем, в замке знали о том, что Эмрис и не собирается прекращать своих поездок на юг. Волшебник не видел причин отказывать тому, хотя понимал какие мотивы побудили его принять такое решение. Кэмпбелл выглядел непривычно понурым и уставшим, что удивило Великого мага. На лбу залегла новая морщинка, кожа стала отдавать серостью и имела нездоровый вид. — Как Фрея? — неожиданно спросил Кэмпбелл. — Ты спрашиваешь об этом меня? — они вместе присели на скамейку. — Вы же видитесь чуть ли не каждый день. — Да, но я не спрашиваю ее об этом после… после всего. Вы теперь поженились, так что ты должен знать. Мне кажется, в Фрее что-то надломилось, она изменилась и ей тяжело. Эмрис отвел глаза и посмотрел в окно напротив. Там виднелись падающие хлопья пушистого снега. — Знаешь, я вижу ее другой. Я заметил, что в общении с другими она и вправду стала холоднее, более замкнутой что ли? Но дома она такая же Фрея, какой я знал ее с детства. — Рад слышать, — легонько вздохнул маг воздуха, — я боялся, что ее раны глубоки, и ей будет тяжело вернуться к прежней жизни. Ты не собираешься войти в совет? — Нет, — отрицательно покачал головой юноша и посмотрел на собеседника, — а ты? Кэмпбелл наклонил голову и напряженно скрестил руки. — Отец говорит, что я должен добиться места советника, но у меня нет желания. — А раньше ты, помнится, говорил, что хочешь? — Раньше я видел замок в других цветах. После этого восстания мне здесь все, ну почти все, опостылело. Так что я подумал сбежать отсюда, как и ты. — Я вовсе не сбегаю, — внимательно наблюдая за Кэмпбеллом, сказал Эмрис. — Разве ты не ощущаешь того же? Ведь это восстание, смерти, это же все наши отцы, дяди, старшие братья, учителя… Фрея пострадала, Логи изгнан, люди погибли во время осады. Это как-то… гадко. Не знаю, мне тошно на душе. Я не смогу пойти в совет, зная, какая ответственность лежит на плечах остальных советников. — Не могу сказать, что был удивлен восстанию. У меня никогда не было сомнений по поводу того, каким местом является столица севера. Ты разочарован теперь, верно? — Это слово не описывает в полной мере моих чувств, но да, крайне разочарован, — маг устало водил глазами по каменным стенам. Они встали и еще немного прошлись. Эмрис пригласил Кэмпбелла заглядывать к ним в гости, Фрея была бы очень рада видеть его иногда за ужином. Тот печально улыбнулся в ответ, но пожал руку магу и сказал, что не преминет воспользоваться такой любезностью при случае. Великий маг последовал к своей изначальной цели, к приемному залу. Фэн принимал много посетителей каждый день, и очередь была довольно велика, как и ожидалось, но Эмрис подошел к главному возле двери, шепнул несколько слов и ему ответили, что примут его следующим. Приятно было изредка пользоваться своим исключительным положением. Зал был торжественный и немного устаревший, потому что Кадагор давно им не пользовался. Чувствовалось, что Фэн уже успел привнести сюда свой дух, но было несомненно, что помещение нуждается в переделке. Маг спокойно прошел до высокого стола и стула, возле которых возвышался правитель. Он властным жестом отпустил всех помощников и слуг. Они остались одни. — Небо, ты снизошел до визита ко мне. Я польщен, — молвил Фэн, не отводя проницательного взора от лица гостя. Эмрис обогнул стол и уселся на кушетку, стоявшую возле кувшина с каким-то напитком, вытянул ноги, расположился поудобнее, обвел глазами зал, а после ответил: — Время выдалось, к тому же, я не был у тебя после коронации. Подумал, что довольно пренебрегать приличиями. Фэн со своим ледяным и непроницаемым лицом прекрасно вписывался в образ правителя, по мнению Эмриса. Во внешнем облике почти не наблюдалось изменений, лишь несколько артефактов на шее, полагавшихся главе севера. Его движения стали еще более плавными и маловыразительными. Магу подумалось, что теперь он напоминает ему огромного змея, а раньше этого не было и в помине. — Как Камелот? — правитель тоже устроился на своем стуле. — Не думаю, что там что-то меняется с годами. От последствий нападения дракона они оправляются. — Это ничего. Им еще предстоит много потрясений, — отметил Фэн, наливая себе выпить. Эмрис внимательно наблюдал за ним. От его слов хотелось сжать кулаки, но он удержался, расположив ладонь вдоль поверхности стола. — Прозвучало, как угроза, — заметил он. — Ложное впечатление. Я настроен очень мирно, в отличие от всех остальных. Вот, к примеру, эти жрицы, Нимуэй и Моргауза… — Вот, что меня всегда удивляло, — перебил его Эмрис, — так это то, как находясь на отшибе мира и ты, и твой дед знали обо всем. Похоже, это семейное. Я только явился, а ты уже в курсе. — Это многолетняя система осведомителей, а не семейные черты, Эмрис. Как долго ты собрался находиться в Камелоте? — Сколько потребуется, — маг ожидал этого вопроса. — Скорее я должен спросить, как долго ты будешь меня прикрывать перед всем севером? — Сколько потребуется, — с усмешкой ответил Фэн. — Я почему-то уверен, что вскоре принц Камелота обо всем прознает и ты не сможешь там находиться дольше. — Главное, не поспособствуй этому, — он помолчал. — Полагаешь, он прогонит меня? — Законы его королевства таковы, даже если он считает иначе. И насколько я знаю, за магию в Камелоте сжигают, а не изгоняют, — язвительно отметил Фэн и наблюдал, как болезненно искажается лицо его собеседника, и тот не в силах скрыть этого. Скулы Эмриса подрагивали, а пальцы побелели от напряжения. Правитель понял, что тот слишком сильно привязался к Камелоту. Или к принцу Артуру. — Но, конечно, если тебя приговорят к смерти, ты сбежишь. Не встанешь же ты, как дурак, и не будешь ждать смерти. — Разумеется, — сглотнул Эмрис и посмотрел в сторону окна. — Я благодарен тебе, что приглядывал за Фреей, но твоя забота зашла далековато. — Фэн недоуменно посмотрел на него. — Я про это идиотское назначение. — Оно не идиотское, — поджав губы, произнес он, — она недовольна? — Нет, Фрея скромная и никогда ничего не скажет, — оба знали, что это ложь чистой воды, — мне это не понравилось. Она только оправилась от болезни, а ты ее нагружаешь. Для нее подвиг, что она вообще продолжает работать. — Работа на меня ничуть не тяжелее той, что она и так делает, так что твое недовольство безосновательно. Я захотел твою жену, — тут глаза Эмриса просто впились в лицо Фэна, — в качестве личного лекаря, потому что питаю к ней огромное доверие после всего. То же самое я сказал ей, она не возражала. Маг откинулся на спинку и громко выдохнул. Фэн только что в своей особой манере проверял его, а тот попался, словно дитя. А ведь они отлично знают друг друга. Видно, он начал отвыкать от этих северных нападок в середине мирной беседы. А Фэн воспользовался случаем и проверил, знает ли маг о его склонности к Фрее, и сделал вывод, что знает. Настроение было подпорчено у обоих, Эмрис быстро осведомился о поручениях к нему по магической части и поспешил уйти, хотя планировал расспросить правителя о чаше. Руки просто чесались выместить свое раздражение на ком-нибудь. За каких-то полдня сначала тетя Агнес, потом его учитель, а под конец и Фэн вывели его из себя. Последний уж по полной. А еще Эмрис давно не практиковал сильных заклинаний, в Камелоте он словно соблюдал обряд воздержания, и сейчас все тело мага изнывало и требовало выпустить какую-нибудь мощную магическую волну неважно на кого. Он свернул в длинный коридор, так как не хотел сейчас объявиться в библиотеке перед Фреей в таком состоянии. Она все поймет по одному взгляду, нельзя этого допустить. Она точно ничего не должна узнать, так будет безопаснее. И надо же было именно Вотану вывернуть прямо ему навстречу. — Небеса, какая неожиданность! Вижу, идешь от его величества. Моя жена сегодня как раз гуляла с твоей, сказала, что Фрея неразговорчива, что странно, видимо скучает… Эмрис со свирепым выражением лица молча встал перед ним и крепко сжал руки. — Зайдем? — маг ткнул на ближайшую дверь и толкнул туда Вотана. — Раз ты хочешь переговорить, то конечно… — промямлил в ответ главный советник, выглядел Эмрис непривычно устрашающе. Когда они оказались внутри, одним взглядом маг запечатал дверь и встал напротив Вотана, который медленно подошел к столу и слегка оперся на него. — Меня уже порядком раздражает твоя жена, отзови ее обратно, чтобы она не крутилась возле Фреи. — Ты думаешь, я нарочно сказал ей сблизиться с ней? — спросил побелевшими губами Вотан. — Ты ошибаешься… — Меня не волнует, по собственной воле она это делает или по твоей, скажи ей, чтобы не приближалась к Фрее, и обращалась только по делу. Что касается тебя… — Небо, не замечал за тобой такого стремления к контролю! — голос обнажал его страх. — Меня просто раздражают люди, которые решили, что могут безнаказанно пройтись по моей жене, чтобы захватить должность и удержаться на ней. По лицу Вотана казалось, что он сейчас упадет в обморок, однако пытался вымолвить что-то еще. — Ты… ты не понимаешь… я тут не причем. Ты же знаешь, это правитель… он сам… Волна из четырех стихий, одно из мощнейших заклинаний, которым владел Эмрис, понеслась к Вотану, обвила его шею и вжала в стену. Золото, восхищавшее всех вокруг, в одно мгновение превратилось в раскаленный карающий меч. Главный советник поставил блок, понимая, что сдерживает силу заклинания, но не сможет убрать его насовсем. Тягучие волны четырех стихий сдавливали и душили его. — Можешь не утруждаться, — прозвучал злой голос. — Я все знаю и кабы я мог, ты бы уже не дышал. — Это преступление, — прохрипел Вотан, ставя второе блокирующее заклинание. — Смешно звучит из твоих уст, — Эмрис отпустил его и тот с грохотом плюхнулся на пол, — и это никогда не остановило бы меня, когда речь идет о моей семье. Я надеюсь, ты хорошо понял меня. Ни ты, ни твоя жена, ни твои люди даже дышать в сторону Фреи не должны. Услышав какое-то хриплое сопение, которое он расценил, как согласие, Эмрис стремительно вышел из комнаты. Выплеснув свою ярость, он почувствовал себя лучше, хоть и понимал, что нарушил обещание не вмешиваться, данное Фрее.***
Иногда Эмрису казалось, что вместо лица у него свиток, на котором для Фреи написано, о чем он переживает и что с ним случилось. Правда, в случае с ее лицом можно было сказать то же самое. Она спиной почувствовала, когда он зашел в библиотеку, и оглянулась. А оглянувшись, сразу смекнула, что что-то произошло. — Я немного глупостей натворил, — ответил на ее немой вопрос маг, садясь рядом. — Немного? — встревоженно повторила Фрея. Она знала, что Эмрис вполне спокойный и уравновешенный человек, но если его что-то выведет из себя, может быть и импульсивным. — Накинулся на Вотана, — признался маг и опустил голову. — Он что-то сильно разозлил меня, и я не сдержался, в общем, накричал на него, чтобы он к тебе не подходил. — Исподлобья он взглянул на Фрею, чтобы понять, насколько она рассердится. Ее лицо выглядело обеспокоенным, но не слишком сердитым. — Ты простишь меня? Я обещал тебе, что ничем не выкажу того, что знаю. — Прощу? Да мне не за что, — откликнулась Фрея, — вот бы мне еще сердиться на тебя из-за него. Я сама иногда чувствую, что хочется вот так сжать кулак и изо всех сил влепить по его довольной физиономии. Фрея показала удар в воздухе, и они рассмеялись, чем привлекли внимание других посетителей библиотеки. Они решили пойти домой, по пути здороваясь с теми, кто еще не успел увидеть Эмриса. Несколько советников пытались задержать их дольше, но тут им попался бывший главный советник, который мигом благодаря своему искусству непринужденной беседы сумел избавить их от излишне любопытных глаз. Антониус с Эмрисом обменялись приветствиями, и маг решил, что зайдет к нему позже. — При дворе говорят, что скоро будут отправлены советники с проверками по наместникам. Интересно, кого отправят к Логи? — спросила друидка, когда они вышли из замка и пошли по снежной тропинке домой. Уже смеркалось, в воздухе появилась бодрящая свежесть, и ощущение легкой тайны повисло вокруг. Эмрис наслаждался полями, заваленными снегом, в Камелоте его почти не было. — Решение принимает Вотан, а правитель лишь одобряет, тут он особо никогда не высказывается. Думаю, он выберет самого никчемного, чтобы позлить Логи. — А я полагала, самого коварного, чтобы выудить все его планы, — они переглянулись. Они не предполагали, насколько оба далеки от истинных планов главного советника. — Кто знает, дорогая Фрея, кто знает. Этот день закончился быстрее, чем хотелось бы обоим. И несмотря на то, что оба с нетерпением ждали своей любимой поры, ночи, горечь приближающейся разлуки на очередные день, два или больше замаячила на горизонте. Эмрис и Фрея научились с улыбками встречать ее, твердо веря, что новая встреча принесет им еще больше любви, понимания и мудрости.***
Эмрис проснулся, чувствуя, что позволил поспать себе дольше обычного. Фреи не было в постели, а это уж совсем не годится, он всегда вставал раньше нее. Он спустился на кухню, где уже разносил свой аромат вишневый пирог, любимый ими с детства. Маг улыбнулся, она хочет, его порадовать перед отъездом. Он прошел в библиотеку, но и там девушки не было. Что-то неладное, он вчера выторговал для нее еще один выходной у главного лекаря, ей не нужно было в замок. Кислая мина Фэна, когда он увидит заменяющего лекаря второй день подряд, очень вдохновляла воображение Эмриса. Но где же Фрея? Он вышел в сад и от увиденного глаза его поползли наверх. Рядом с сидящей на скамейке Фреей, которая еще не успела заплести волосы и те блестящими волнами лежали на спине, возлежал, довольно посапывая и получая невозможное, судя по морде, наслаждение, Килгарра. Его крылья были сложены, лапки вытянуты, морда находилась прямо на скамейке рядом с Фреей. Девушка гладила его чешуйчатую мордочку и слегка почесывала уши. Рядом стояла пустая тарелка из-под пирога. Значит, их было два, и один умяла эта зверюга. — Не помню, чтобы вызывал тебя, я собирался улетать вечером, — своим громким голосом Эмрис разрушил эту идиллию, к чему он, собственно, и стремился. Фрея и Килгарра обернулись на него. — А я могу летать везде, пока ты не отдаешь мне приказов, — нагло ответил дракон и вновь зажмурил глаза, так как маленькая рука девушки продолжила гладить эту хищную морду. — И вообще-то я прилетел познакомиться со своей повелительницей, госпожа оказалась куда вежливее тебя и накормила меня вкуснейшим лакомством. — Госпожа?! — воскликнул Эмрис так, что Фрея не удержалась от смеха. — Ушам не верю! Прекрати тут так вальяжно лежать, кто тебе позволил! — Мы с Килгаррой замечательно поговорили, — подала голос Фрея, — он мне очень понравился. Как ты мог не познакомить нас раньше? Я не могла не угостить столь очаровательного гостя, — сказала она, перехватив взгляд Эмриса, устремленный на пустую тарелку. — Не познакомил, потому что знал, что он не вылезет с нашей кухни, — угрюмо пробурчал маг, — но вот чтобы ты еще гладила его, а он тут мурлыкал от удовольствия — это вообще не в какие ворота, — с этими словами он зашел обратно в дом. — Я бы на его месте тоже был недоволен, — профырчал дракон Фрее, — вы очень красивы, госпожа, и я чудесно поел. Благодарю, я залечу за ним вечером, — дракон учтиво поклонился девушке и, взмахнув крыльями, оторвался от земли, пока та махала ему рукой вслед.***
А вот Вотан в то утро выбирал посланников к наместникам. Если бы не давешнее происшествие, то кандидат был бы уже готов, но теперь Вотан передумал. Пальцы тряслись не то от утреннего холода, не то от предчувствия скорой расправы. Он прочел заклинание и зажег камин час назад, только комната от этого не стала теплее. Из роскошной спальни выплыла Лиллэль в белоснежном атласном халате, скользящем по полу, чтобы пожелать ему доброго утра. Черный маг раздраженно отмахнулся. — Я говорил тебе, это лишнее. Эмрис лично просил меня, чтобы ты не приближалась к Фрее. Лиллэль потускнела и удивилась. — Я была очень тактична, не понимаю, чем не угодила ей. — Это не она, а Эмрис. Он сам себе на уме. Просто не лезь. Его супруга недовольно пожала плечами и развернулась, чтобы пойти одеваться. — Постой. У меня к тебе очень серьезное поручение, — Лиллэль остановилась и оглянулась через плечо. — Не скрою, это будет моя проверка тебя, твоей преданности и, главное, твоих способностей. — Говори, чего ты хочешь? — с чувством усталой обреченности повернулась девушка. — Хочу, чтобы ты поехала в качестве посланника с проверкой в восточные земли. — Что? С какой стати? — Лиллэль выглядела возмущенной такой просьбой. — Это работа для советников, и как я брошу замок? — Замок устоит, как он стоял до тебя, — съязвил Вотан. — Я решил, что это поручение тебе по силам. — Что там за наместник такой в восточных землях, что ты не постесняешься отправить свою жену? — сквозь зубы спросила Лиллэль. — Мой злейший враг, дорогая. — Кажется, ты не оставляешь мне выбора. Я должна выехать завтра? Вотан сделал легкий учтивый поклон головой и ответил, что она очень обяжет его, если уже утром будет в пути. Девушка отвернулась и пошла к себе. Ее разозлило то, что передал Вотан. Ей не приближаться к Фрее? Эмрис много о себе думает. Новый слуга зашел в ее комнату и начал делать привычный утренний массаж, его руки плавно скользили по ее ступням. Слегка покалывало, но вскоре Лиллэль почувствовала, что раздражение улетучивается. Она сидела на кровати и задумчиво глядела на стену. Постепенно удовольствие отодвинуло прочь остальные чувства. — Сходи и посмотри, ушел ли мой муж, — властно приказала она слуге. Тот послушался и боязливо высунулся в соседнюю комнату. Назначенные ей служанки были поражены, что Лиллэль потребовала слуг-мужчин. О ней шептались в замке, но ей было все равно. Лиллэль не способна была отказаться от удовольствия ни дома, ни тем более в замке, когда она вырвалась из-под опеки родителей. К тому же, удовольствия после замужества стали более раскованными и откровенными. — Госпожа, главный советник уже ушел, — донесся до нее голос. — Тогда подойди ко мне сейчас же, — она уже приспустила свой халат и легким движением плеча избавилась от ночной рубашки, — я огорчена, мне придется уехать завтра, так что ты должен постараться для меня.***
Как оказалось, в Камелоте Артур постоянно порывался навестить Мерлина, и Гаюсу приходилось выдумывать что-то нелепое, дабы не дать тому увидеть пустую кровать. Принц недоумевал, но не собирался брать комнаты лекаря штурмом. Его отец задумал организовать прием, куда пригласил правящие семьи и знатных вельмож из королевств Карлеон и Немет, так что шума было много, а дел еще больше. Также король сообщил Артуру, что, так как последствия нападения дракона практически устранены, намерен продолжать расследовать смерть Балинора. Что именно надеялся найти отец, принц не понимал, ибо если его убили действительно северяне, то вряд ли они могли привлечь их к ответственности. Вечером он засиделся за бумагами, чувство, что он выжат, как лимон, нахлынуло внезапно, принц захотел поговорить с кем-то, отвлечься от всех этих донесений, цифр, свитков. Обычно Мерлин всегда суетился рядом, говорил невпопад, но не позволял Артуру почувствовать себя одиноким. Чем больше он взваливал на себя государственных дел, тем ближе знакомился с этим чувством. Что-то нашло на принца, он резко встал и направился вниз, к Гаюсу. Лекаря не оказалось на месте, Артур осторожно толкнул дверь, ведущую в каморку, где обитал Мерлин, он двигался бесшумно, не желая тревожить слугу, если тот спит. Но заглянув внутрь, понял, что зря так старался, комната была пуста. Причем не просто пуста, кровать была аккуратно заправлена, словно на ней никто не спал всю неделю. Принц не стал дожидаться Гаюса, а медленно пошел к себе, задумчиво опустив голову. В глубине души он знал и раньше, что его там нет, просто гнал от себя прочь подобные мысли. Артур ощущал присутствие Мерлина на физическом уровне и боялся признаться себе в еще большом — Мерлина нет не только в комнате, но и в замке. А Гаюс прикрывает его отсутствие, это очевидно. Что за дела у него могут быть, что он скрывает? Если быть до конца честным, в Мерлине много необъяснимого. Какой бы образ простачка не рисовал себе Артур, он был ложным. Уже давно он подметил его особую мудрость и непоколебимость, странную силу и двуликость, ибо все это сопровождали неуклюжесть, напускное суеверие. В нем уживались храбрость и трусость, чего Артур никогда не мог понять. Стоит признать, что он мало знает настоящего Мерлина, иначе у него не было бы столько вопросов. Может быть, в конце концов, просто спросить? Что может быть проще? Но Артур не мог, предчувствие говорило ему, что правды он все равно не услышит. Пару дней назад Гавейн докладывал ему о состоянии рыцарей и о тренировках, они пошли обедать в таверну, славившуюся одной из лучших в Камелоте. Рыцарь со знанием дела выбирал вино, а хозяин таверны пошутил, что Гавейн знает все лучше него самого. Артур, рассмеявшись, добавил, что своего слугу тоже причисляет к команде знатоков. — Это такого худощавого и со смешными ушами? — переспросил хозяин. — Да, — весело кивнул Артур, — судя по всему у вас он появляется чаще, чем у меня. Лицо трактирщика вытянулось и он глупо захлопал глазами, Гавейн тоже как-то странно посмотрел на принца. — Простите, ваше высочество, но ваш слуга заходит сюда от силы раз в месяц и то на обед. И берет не больше одной кружки эля, так что он один из самых трезвых обитателей замка, — на этом он поклонился и ушел готовить заказ. — Странно, — улыбка медленно сползала с лица Артура, — Гаюс мне постоянно говорит… Может, он ходит в другое место? — Ваше высочество, Мерлин почти не пьет. Может, он и ходит куда-то, но явно не с целью выпивки. Я его никогда не видел, а уж вы мне поверьте, я в таких местах завсегдатай, — рыцарь поднял тост за его высочество и осушил кружку залпом. Близилась полночь, весь замок погрузился в сон, а Артур ворочался в кровати и все думал об этом случае в таверне, о пустой комнате, о лице Гаюса, когда тот явно лгал, выгораживая мальчика, ставшего ему почти сыном, о вылеченной ране в долине павших королей, о странных спасениях и неожиданных вопросах. Страшные подозрения мучили его. Что такого ужасного могло скрывать это лопоухое чудо? Вот вернется Мерлин, пройдет весь этот прием, который так важен отцу, и он откровенно поговорит с ним и потребует правды чего бы ему это ни стоило.***
А Мерлин, казалось, был рад увидеть Артура, так что даже не ворчал на увеличившуюся из-за приема работу. Принц притворился ничего не знающим лаптем и присматривался к слуге. А тот широко улыбался, ворчал на гостей-грубиянов, спрашивал Артура, понравилась ли ему прибывшая утром принцесса Немета, Митиан, и, получив отрицательный ответ, шепотом поинтересовался, виделся ли принц с Гвиневрой уже в Камелоте. Здесь Артур тоже был вынужден покачать головой, однако ему до смерти хотелось ее увидеть. — Я пойду вечером в конюшни, а после могу зайти к ней и отнести цветов. Как тебе? — Мерлин ждал ответа, но, видимо, не сомневался, что услышит согласие. — Какие еще цветы? — удивился принц и отложил бумаги. — Ну… полевые какие-нибудь, — почесал макушку парень. — Девушки любят цветы. Она тебя отвергает, это понятно, но нужно же с чего-то начинать ухаживания. — Вот, что тебе понятно? Гвиневра испытывает некоторые сомнения, это нормально, — покашливая и поправляя рубашку сказал Артур. — Я обязательно завоюю ее. — И добавил полушепотом: — Говоришь, все девушки любят цветы? Лицо Мерлина расплылось в улыбке. — Конечно. Она точно оценит, — добавил уже серьезно тот. — Начни с цветов, потом можно прогуливаться вместе, а там уже и до свиданий дойдет. Только будь терпеливым, никаких повторных признаний, позволь ей лучше узнать тебя, как человека. Ты же для нее всего лишь принц, нужно, чтобы она почувствовала заботу и тепло, чтобы привыкла к ним, позволь ей понять, что ты нужен ей. «Всего лишь принц» побарабанил пальцами по столу, но, очевидно, принял к сведению все советы, ибо ранним утром отправился с цветами к Гвиневре, преподнес их настолько галантно, насколько придворные хитрости научили его за многие годы, и довольно быстро ушел, хотя и мечтал провести с возлюбленной целый день. Краем глаза он заметил, как Гвиневра была потрясена, но нисколько не огорчена. Стало быть, раз цветы не полетели в его голову сразу, то и Мерлину есть за что сказать спасибо. Он стал наведываться к ней каждый день с небольшими подарками, иногда даже помогал старушке Глэйс, старался быть исключительно любезным и ненавязчивым. Артур и не представлял, каким обезоруживающим натиском были эти короткие утренние визиты для сердца простой девушки.***
В самой большой зале королевского замка с самого утра был переполох. Слуги обеспокоенно сновали туда-сюда, расставляли столы, накрывали их, украшали стены цветами, таскали большие свечи. К вечеру было все готово, Утер лично проверил готовность и остался довольным. Темнело рано, и все свечи горели, создавая переливающиеся причудливые образы на стенах. Музыканты легонько наигрывали задорные мелодии, задавая гостям игривое и раскованное настроение. Пряные ароматы мяса и десертов заполняли воздух и возбуждали зверский аппетит. Гости собрались в соседней комнате довольно быстро, король был в превосходном расположении духа и был необычайно любезен, даже шутил. Артур подумал, что это к лучшему, смерть Морганы стала болезненным ударом для короля и в какой-то момент казалось, что он уже не оправится. Но Утер подавал прекрасный пример несокрушимой силы духа, пусть его характер был тяжелым, а суждения жесткими, он был наделен истинным мужеством. Артур невольно испытывал чувство гордости сейчас, хотя еще днем они спорили о новом налоге в Камелоте. Ужин длился долго, выступали музыканты, певцы и шуты, всюду звенел смех, стучали бокалы, лилось вино. Когда гости разошлись, Артур, Утер, король Карлеон и король Родор прошли в кабинет короля, где завели свою частную беседу. Что еще могло волновать Утера сильнее, чем колдуны? — Ваши шпионы доносят что-то о новом правителе этих северян? — презрительно выплевывая последние слова обратился король к правителю Немета. — Да, кое-что есть, — ответил король Родор, — мои люди сообщают о заинтересованности северян в армии. Точнее, они хотят укрепить своих воинов по части боевых искусств. Кажется, они поняли, что меч и магия дадут им небывалое преимущество. — Только им это недоступно, — отметил нахмурившийся Карлеон, — на севере нет людей в нужно количестве и с нужной подготовкой, чтобы обучить этих собак нормально держать меч. — Зато у них есть этот Эмрис, черт возьми, — злобно проговорил Утер. — Дорогой Карлеон, дорогой Родор, мы уже начинали когда-то войну против этих магов, и сейчас, когда они подняли головы, мы должны объединиться и показать, что мы сильны и едины, как и прежде. Меня тревожат постоянные донесения с границ о перемещающихся колдунах. Они потеряли страх и наведываются на земли пяти королевств, можете представить? Хуже всего, что недавно я обсуждал с лордом Агравейном старый мирный договор. Так вот, по законам севера после смены старого правителя новый может соблюдать его или не соблюдать на свое усмотрение. — Неслыханно! — возмутился Родор. — Где это видано, такие несуразные законы. Кто их там придумывает? — Значит, нам следует направить послание на север, чтобы узнать собирается ли новый правитель соблюдать старый договор или необходимо подписать новый, — прозвучал твердый и громкий голос Артура, который до этого смиренно стоял и молча слушал этот совет трех старых королей. Короли удивленно переглянулись, а затем Утер расхохотался. — Мой дорогой Артур! — воскликнул он, обращаясь скорее к Карлеону и Родору, нежели к сыну. — Ты такой храбрый и честный, ты рассуждаешь, как рыцарь, благородный человек, но эти твари ничего не знают о чести. Да, мы сумели подписать договор о мире двадцать лет назад, обстоятельства были таковы, что деваться было некуда не им, не нам, это рождало хоть какое-то доверие, которого хватило ровно на одну встречу, но сейчас не осталось ничего. Как только они нарушают хоть один пункт договора, мы вступаем в войну и точка. — Мы не потянем войну ни в ближайший год, ни в два, ваше величество, — Артур старался контролировать свои слова, что было сложно, ибо он знал: армия Камелота не готова к новым схваткам после нападения дракона. — Армия Камелота — лучшая армия в пяти Королевствах, — заявил король тоном, не терпящим возражений. Артур подумал, что такой разговор стоит продолжить наедине. Он не успел ничего сказать. Их оглушил звук труб, а следом сигнал тревоги, идущий с первой крепости замка. Принц тут же выбежал и помчался к главному стражу замка. Тот уже бежал навстречу. — Что случилось?! — Артур был не на шутку встревожен. — Ваше высочество, на нас напали. Нас окружила армия, — едва переводя дыхание, ответил страж, — первая крепость долго не протянет. — Быть не может, — прошептал Артур одними губами. — Но кто? Чьи люди? — А это… ваше высочество, не люди, — мужчина и сам с трудом понимал, что говорит. — А кто же? — принц напряженно вытянулся в струну всем телом, в тот момент ему показалось — самое страшное, если это будут северяне. — М-м-ертвецы, — последовал заикающийся ответ.***
Замок гудел. Все, опьяневшие от недавнего ужина, резко протрезвели, все, крепко заснувшие, проснулись. Был срочно созван совет, куда вызвали рыцарей с первой крепости. Они рассказывали, как армия из людей, которых нельзя было не ранить, не убить возникла словно из ниоткуда. Утер обратился к Гаюсу: — Что может дать такое? Ведь даже среди магов нет бессмертных, ты это прекрасно знаешь, Гаюс! Что это за магия? Гаюс поднял глаза на короля, потом перевел их на белое лицо Артура, а под конец оглянулся на стоявшего рядом Мерлина, опустившего голову низко и не собирающегося ее поднимать. — Ваше величество, мне страшно признать, но я знаю только один магический артефакт, обладающий такой мощью. Это чаша друидов. Артур вздрогнул и посмотрел на Мерлина. Совсем недавно он расспрашивал его об этой забытой чаше. Это не может быть совпадением. — Ее же давно потеряли, спрятали! — взревел Утер. — Сами же маги, я помню, решили стереть с лица земли эту чертову чашу! Они не могли закончить войны, так откуда же она взялась? Что тут творится, черт возьми! Как там крепость? — обернулся он к главному стражу. — Пока держится, ваше величество, — молвил сдавленный голос. — Проклятье! А в нашем замке сейчас гостят еще два короля с семьями и знатными вельможами. О, эти твари подгадали. — Утер шагал от стенки к стенке и гневно размахивал руками. — Гаюс, чашу нужно активировать мощным заклинанием, а его может прочитать только живой. Кто это может быть? Северяне? — Что вы, тут вероятнее подумать на Нимуэй. Магия Древней Религии чужда большинству северян. Жрицы, живущие на острове Блаженных, думаю, это они. — Нимуэй, — повторил сквозь зубы Утер. — Артур, выдвигай своих людей. Через час доложишь. — Да, ваше величество. Артур поклонился и вышел, Мерлин скользнул за ним. Принц размашистыми шагами направился к оружейной, где его должны были ждать рыцари. Слуга догнал его и схватил за плечо. — Мерлин, не сейчас, — отмахнулся от него Артур. — Артур, послушай, это безумие. Безумие пытаться сражаться с ними. Против них бессильно оружие. Принц обернулся, им владели беспокойство за Камелот, недоумение и непонимание от того, как все это произошло, а главное, как это исправить, и раздражение от попытки Мерлина остановить его при том, что последние дни показали: этот человек скрывает от него нечто важное. Он поднял руку и пригрозил указательным пальцем. — Послушай, мне сейчас не до твоих фокусов, Мерлин. Мой долг — защищать Камелот любой ценой и от любого врага. Если я выйду туда и умру — значит, такова моя участь. Но я ни за что не дрогну и не отступлю. А ты сейчас отправишься к Гаюсу и будешь помогать ему. — Мерлин сделал попытку возразить. — Не спорь и не ходи за мной. — Жестким тоном остановил его принц. — Там ты мне не нужен. Это приказ. Но Мерлин не собирался сдаваться. — Это глупо. Ты ничем не поможешь Камелоту, если пойдешь и умрешь, нужно уходить отсюда, чтобы придумать, как решить эту проблему. — Мы уже спорили об этом как-то, — нахмурился Артур, — и я тебе говорил, даже зная, что меня ждет смерть, я выйду, чтобы сражаться и отстаивать свою честь. — Но ты же думаешь о Камелоте, — Мерлин сделал попытку зайти с другой стороны, — а что будет с жителями, если ты пострадаешь? — Мерлин, это бесполезный спор и сейчас не время. Артур ушел, а Мерлин провел рукой по лицу, осознавая, что положение хуже некуда. Нужно найти Гаюса, только он может повлиять на решение принца или короля. Он нашел лекаря нависшим над старой книгой. — Посоветуй королю покинуть замок, — накинулся он на придворного лекаря, благо рядом никого не было. — Или хотя бы принцу с группой доверенных рыцарей. Ты-то должен понимать, что лишь вопрос времени, когда они всех тут поубивают! Гаюс спокойно посмотрел на юношу и покачал головой. Его вид словно говорил — все это бессмысленно и бесполезно. — Утер ни за что не покинет замок. На наше счастье, у нас гостят целых два короля, можно попробовать уговорить Артура увести их. — Неплохая мысль, только Артур — упрямый осел, — негодовал Мерлин. — Тут скорее я должен обратиться к тебе, — сказал Гаюс, с намеком глядя на мага. — Как обезвредить чашу? Я знаю все эти старинные предания о ней, но надеюсь, у тебя более новая и… жизнеутверждающая информация. — Жаль тебя огорчать, — лицо юноши искривилось, — как и сказано у древних, действие чаши может обратить только тот, кто ее активировал. — Печально, — вздохнул Гаюс, — а эти мертвецы? Твоя магия сработает против них? — А вот тут самое интересное! Даже я, слышишь Гаюс, даже я не смогу их убить. Отбросить потоком магии — да, убить — нет. Они питаются от чаши, в ней собирается кровь всех этих людей, читается заклинание, одно из древнейших, и все они наделяются бессмертием на время его действия. — Все равно нужно что-то предпринять. Я поговорю с королем. — Как я могу помочь, Гаюс? Артур отослал меня. — Мерлин, я могу посоветовать одно — подумай, что еще важного ты можешь сделать для Артура сейчас. Волшебник некоторое время задумчиво стоял, склонив голову набок, а потом резко сорвался и побежал к выходу.***
Артур успел побывать уже на трех сторожевых башнях. Обстановка была ужасной, оружие не работало против бессмертных, так что оставалось преграждать им путь и укреплять ворота. На стенах бились рыцари: скидывали вниз взбирающихся воинов, но их прибывало все больше и больше. Люди понимали: в какой-то момент их станет больше, чем их, и крепость падет. Рыцари храбро оттягивали этот момент, как могли, но кровь леденела каждый раз, когда они по привычке протыкали мечами плоть вражеских воинов, а они, сверкая своими неживыми глазами, продолжали цепляться за их красный плащи, желая опрокинуть со стены. Принц видел, как мерзкое отчаяние подкрадывается к его рыцарям, и старался выглядеть бодрым, по-деловому он отдавал приказы, носился, проверял оружие и руководил отрядами, словно это была тренировка или стычка с воинами Мерсии на худой конец. Артур твердо верил: его боевой дух передастся каждому воину, а только так они выстоят дольше. Но они не продержатся вечность. «Нужно найти выход», — мысленно горячился принц. Гаюс, конечно, уже смотрит в свои мудрые талмуды, но Артур в жизни не видел бессмертных существ. Слышал о древних нескончаемых войнах, вызываемых чашей, но чтобы вот здесь, в Камелоте, увидеть воочию этот ужас… Нет, такого он и помыслить не мог! Даже нападение дракона выглядело мелкой неприятностью на фоне тысячи мертвых глаз, окружавших их. Какой-то воин подбежал и шепнул, что король вызывает его. Как невовремя! Принц отдал последние распоряжения и помчался в тронный зал. Отец шагал из угла в угол. — Артур, собери несколько рыцарей, лучших рыцарей, и выезжайте через запасные ходы из замка с королями Карлеона и Немета. И их семьями. Сопроводи их, Артур. Мы договорились, что они пришлют своих людей на помощь Камелоту. Ты будешь руководить ими. — Но, отец, я согласен, что их нужно вывезти из Камелота. Но я не могу покинуть крепость. Пока я буду ездить, они доберутся до замка! Наследный принц не может покинуть свое королевство. Лицо Артура было непробиваемым, будто он решил драться прямо сейчас за Камелот с отцом, мертвецами, колдунами — кем угодно — но отступить его не заставит ничто. Но король был не менее упрям и не слушал сына. Разговор с Гаюсом убедил его окончательно — принц должен уехать. — Главное, что король остается в Камелоте! — прогремел голос Утера. — А принц тоже является подданным короля, и мой приказ — сопровождать королевские семьи Немета и Карлеона. Ослушаться его — сродни измене. Артур нервно сглотнул. Он переступал через самого себя, когда ответил: — Да, ваше величество. Сборы не заняли времени, все сидели, словно на иголках, и были полностью готовы. Артур решил, что возьмет Гавейна, а сэра Леона оставит на крепости. В отсутствие принца тот будет за главного. Ланселота, Бодивера и еще пятерых он брал с собой. Сыновья Карлеона явно трусили, но старались храбриться, а вот Митиан, принцесса Немета, держалась крайне достойно. Артур вспомнил о Гвиневре, оставшейся в городе. Смогли ли они сбежать или..? Принц закрыл глаза, болезненно нахмурился и стоял так, пока не пришел принц Родор, последний из тех, кто должен был выезжать. Довольно быстро путники выбрались из лабиринта каменных туннелей и оказались в городе за крепостью. Это был бедный район, а сейчас полностью опустошенный. Артур указал на дорогу, ведущую к лесу. Сэр Гавейн вызвался идти впереди, а его высочество замыкал процессию. Пропуская вперед принцев и принцессу, Артур обернулся на замок. Одна из башен крепости была охвачена огнем.